— Вон-и, ты не знаешь, где он? — голос у нее был очень тревожный. — Такая ужасная погода была вчера, а он сбежал из дома и до сих пор не вернулся.

— Все в порядке, госпожа Им, — я видел краешком зрения, что он поклонился ей. — Он вчера зашел в гости. Я и не знал, что у вас что-то случилось. Я уговорил его остаться, потому что идти было опасно.

Я прикрыл ладонями рот, чтобы не закричать. Он что, только что сказал, что я здесь? Такого предательства я никак не ожидал. Сжал кулаки, стиснул зубы и решил, что ни за что не выйду отсюда. А еще как я объясню маме, почему я голый или, что ее хуже, в чужой рубашке в постели Хёнвона?

— Можно мне убедиться?

Боже, хён, останови ее! Я готов был уже даже выпрыгнуть в окно. По крайней мере, недобро на него посматривал.

— Да, конечно, вы можете пройти.

Я схватился руками за собственные волосы и больно их натянул, готовый закричать. Нельзя верить старшим! Я слышал скрип ее резиновых сандалий. Один шаг, два… Мне конец…

— Только он ещё спит, — произнес Хёнвон, и шаги остановились.

Я знал, что в коридоре стоят мои кеды, а стоят они именно там, где вчера их с меня снял Хёнвон. Наверняка, они были еще мокрые. Пальцы у меня на ногах поджались, и я обхватил их ладонями.

— Пусть приходит сегодня домой, — снова заговорила мама, и вот тогда я немного выдохнул. — Мы очень переживаем из-за того, что случилось вчера. Вон-а, пожалуйста…

Хёнвон не ответил, а я не видел, что там происходило. Дверь не хлопнула — значит, мама еще стояла в коридоре. Мне страшно хотелось выглянуть хоть немного, но я понимал последствия. А они таковы, что мама бы не ушла, пока не уговорила бы меня идти домой.

Когда хён зашел в комнату, я тут же бросил в него рубахой, затем носком, после еще одним. Полетели шорты. Кажется, это были мои. Я был взбешен, сжимал кулаки и стоял в такой позе, готовый кинуться на него и ударить. Наверное, выглядело бы смешно, потому что на мне все еще была только рубаха, застегнутая на одну пуговицу.

— Ты какого хрена дверь открыл?! — выкрикнул я и тяжело задышал.

— Это твоя мама…

— Спасибо, я понял! А если бы она прошла дальше?!

— Она бы не зашла.

Меня так взбесил его ровный тон, что пришлось кинуть еще и залежавшейся около кровати тапочкой. Он ловко поймал ее между ладоней.

— Какой ты всезнайка! — передразнил я, обводя руками комнату. — Теперь она будет думать, чем мы тут занимались.

— Она и так догадывается! — попытался он меня перекричать.

Мы оба застыли и уставились друг на друга.

— Да ну? — недоверчиво сощурился я. — Уж не от тебя ли?

Хёнвон развел руками, и выглядел он очень спокойно.

— Иначе почему она пришла именно сюда? Поверь мне, я бы никогда не выдал того, кто сам этого не хочет. Ты еще не в том возрасте, чтобы спокойно к этому отнестись.

Я почувствовал слабость, медленно опустился на кровать и спрятал лицо в ладонях.

— Ну супер… — простонал я, едва не плача. — Теперь мне домой можно не приходить. Там меня убьют, а потом выкинут в море.

Матрас прогнулся, когда Хёнвон сел рядом со мной, и я машинально уткнулся лбом ему в плечо. А когда большая ладонь опустилась мне на макушку, я разрешил себе немного пустить слезу.

— Я буду на твоей стороне, Гюн-и, — прошептал хён мне в висок. — Я уверен, даже если твоя мама знает или догадывается о тебе, то она никогда не скажет этого твоему отцу.

— Ты так думаешь?

— Давай в этот раз ты мне тоже просто поверишь.

До самого дня моего отъезда отец со мной не разговаривал, но и вопросов тоже не задавал, что было не очень-то и плохо. Один раз зашел, чтобы спросить собрал ли я чемодан. Я молча кивнул, и на этом наш разговор был окончен. Мама старалась вести себя так, будто ничего и не было. Она так делала почти всегда.

Паром отходил вечером, и у меня было время, чтобы попрощаться. Сначала я сидел на пирсе, поплакал немного, посмотрел вдаль в сторону материка и покормил чаек своим не самым вкусным сендвичем, который прихватил из дома вместо обеда. Мне нужно было дойти до дома хёна, но ноги меня туда почему-то не несли. Чем дольше я тянул, тем меньше времени у меня оставалось на разговор с ним. Но каждый раз, представляя себе этот самый разговор, я начинал задыхаться от слез.

Я отправил Хёнвону короткое сообщение и предложил встретиться на пляже. Когда я пришел к назначенному месту, он меня уже ждал.

— Пара часов, — тихо проговорил я, опустив голову. — Ты понимаешь, что нам осталось не так уж и много?

— Гюн-и, мы все еще на одной планете, — усмехнулся он мне и приподнял мое лицо за подбородок. — Мы даже в одной стране, нас разделяет лишь несколько часов дороги.

— Прогуляемся в последний раз?

Хён кивнул, взял меня за руку и мы медленно пошли по каменному пляжу в сторону его дома.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты уезжал, но это очень эгоистично с моей стороны.

Чтобы хоть немного угомонить свои слезы, я толкнул хёна плечом и попробовал улыбнуться. Вышло так себе.

— Хён, а ты знаешь, что ты вор? — я чуть обогнал его и шел задом, так и не выпустив его ладони из своей.

— И что же я украл? — подыграл он мне.

— Мой первый поцелуй.

— Ты действительно переживаешь только за поцелуй? — рассмеялся он. — Я помню гораздо больше.

— С него все началось…

Хёнвон остановился, взял мою вторую руку и смотрел мне прямо в глаза. Мне стоило огромных усилий, чтобы не разреветься.

— Ничего не кончилось, — произнес он так мягко, что я не выдержал и обнял его.

— Я боялся, что ты скажешь обратное. Я не хочу, чтобы это лето кончалось. Оно лучшее в моей жизни.

Его пальцы обрисовали овал моего лица, а затем играючи щелкнули по кончику носа.

— Твоя жизнь ещё только началась.

— Когда мы сможем увидеться? — я осмелился поднять взгляд.

— Мы не прощаемся.

— Странно, — фыркнул я и утер нос. — А я думал, что мы именно за этим сюда и пришли.

— Тебе надо учиться, и будет лучше, если ты не будешь думать о нашем расставании. Подумай о встрече, которая обязательно будет. А ещё ты можешь мне писать, а я всегда буду на связи.

— Я обязательно буду тебе писать, а ты присылай мне фото.

— Тогда и ты тоже, — улыбнулся он мне искренней теплой улыбкой. — Как дела дома? Все улеглось?

— Они сказали, что любят меня… оба…

Хён тяжело вздохнул, но мне показалось, что это притворство. По его лицу было видно, что будто он рад за меня. Или это было что-то другое?

— Мне говорили так же…

— А твои родители знают, что ты… ну…

— Что я гей? — ухмыльнулся он, глядя куда-то в сторону.

— Прости, — я замешкался, подхватил его под руку, и мы снова пошли вдоль пляжа. — Я не смог этого произнести. Все нормально?

— Ничего страшного…

— Тебе было сложно признаться?

Хёнвон кивнул, мы встретились взглядами, и я уже без ответа все понял.

— Очень… — наконец ответил он. — В школе пропустили пару шуток, и все снова стало, как было. А вот дома… сначала подумали, что я пошутил, потом забыли… а потом я вырос. Я бы не сказал, что мне уделяли много внимания, но все равно признаться было страшно.

— Я пока оставлю все, как есть.

— Это твоё личное дело.

Мы остановились возле его дома, потом медленно дошли до тропинки, но как бы мы не замедляли наш шаг, дорога все равно кончилась. Хёнвон взглянул на часы и кивнул мне, прикрыв глаза. Я должен был уйти.

— Обещай не смотреть, как я ухожу, чтобы я случайно не повернулся. И еще… пожалуйста, не дай мне побежать назад.

Тогда он в последний раз поцеловал меня и держал за руку.

***

Заканчивался сентябрь, а я все никак не мог отпустить это лето. Я нарочно нагрузил себя репетиторами и домашним заданием, которое поможет мне при поступлении в университет. Каждый божий день я таскался на дополнительные занятия, каждый день приходил поздно в общежитие и валился с ног, но всегда отправлял Хёнвону фотографии, которые совсем ничего не значили. Я их делал в школе, по дороге в магазин, в каждой встречной витрине. Мне не хотелось, чтобы он забывал, как я выгляжу. В ответ я получал фото с пляжа, с любимых улиц, а вечерами хён присылал мне селфи на фоне подушек. Как бы я хотел оказаться с ним рядом на этих самых подушках. Но вместо этого утыкался лицом в свою и засыпал.