Я почувствовал, как по щекам текут предательские слёзы.

— Обещай мне. И мне не важно, выполнишь ли ты обещание или нет. Просто обещай мне… — шептал я.

— Ты говорил, что веришь мне, — осторожно заметил Хёнвон.

— С тех пор ничего не изменилось, — мои глаза блестели.

Последние слова я произнёс так тихо, но так жарко, как будто пытался вложить в них все невысказанные чувства и эмоции, которые я просто не мог высказать — настолько сильно я их ощущал. Слова просто застревали в моём горле.

Хёнвон подвинулся ближе ко мне и вовлёк меня в глубокий поцелуй. И я заметил, что его щёки были такими же мокрыми от катящихся по ним слёз, как и мои.

— Никогда не забывай это, — хён прильнул губами к моей шее. — Ты тоже должен мне пообещать…

Я снова сглотнул подступающий к горлу комок.

— Обещаю, хён… Я буду верить тебе… Что бы ни случилось, буду верить… — я обхватил его голову и прижал к груди, зарываясь в его влажные от дождя волосы.

Хёнвон обнял меня одной рукой за талию, а другой мягко толкнул на подушки. Я повиновался, всё ещё не отрывая рук от его шеи. Мне хотелось отдаться ему полностью. Я хотел, чтобы он запомнил меня. Чтобы его руки помнили мою кожу на ощупь, а мои руки помнили его. Я старался прижаться к нему ближе, подставлял тело под его губы и руки.

Губы хёна приятно касались моего живота. Моя рубашка давно была стянута с моих плеч, а полотенце отброшено в сторону. Хён сжимал мою талию в ладонях, выцеловывая моё холодное тело. От возбуждения и смущения мне снова пришлось закусить ладонь, чтобы не дать моим стонам вырваться наружу. Хёнвон заметил это и, оторвавшись от моего живота, убрал ладонь от моего рта. На мои протестующие вопли он просто поцеловал меня в лоб.

Моё тело само выгибалось под умелыми ласками любимых рук, а я хватал мокрые простыни пальцами.

— Пообещай мне, что сейчас тоже не испугаешься, — проговорил хён в мой живот и взглянул на меня из-под полуопущенных ресниц.

— Что… Что ты хочешь сделать? — я задыхался от дурманящих поцелуев.

— Ещё ты обещал, что будешь верить мне, — напомнил хён, искривляя губы в красивой улыбке.

Я лишь фыркнул в ответ и запрокинул голову назад, чтобы не сойти с ума, а то мало ли что. На какое-то время я остался без прикосновений, но потом я почувствовал губы хёна на внутренней стороне моих бёдер.

— Стой, нет, хён, пожалуйста, подожди! — я сел в кровати, понимая и не понимая одновременно, что со мной хотели сделать.

Хёнвон же просто положил мне ладонь на живот и слегка толкнул снова, чтобы я лёг обратно.

— Это будет очень приятно, — прошептал он. — Но ты не должен зажиматься.

— Т-ты… Ты уже говорил мне такое раньше!

— А разве я соврал в тот раз? — хён ухмыльнулся, глядя на меня снизу вверх.

Я же только шумно выдохнул в ответ и развёл ноги шире.

Это оказалось приятно. Слишком приятно. И вообще одним большим «слишком». Я никогда не думал, что могу быть таким чувствительным внизу, никогда не думал, что туда вообще можно кого-то целовать. Но хён целовал меня именно туда. Мне было так жарко, так мокро и так приятно, что я стонал во весь голос, мелко дрожа.

Хён целовал меня поверх белья. И даже несмотря на преграду в виде намокшей противной ткани я ощущал каждое прикосновение особенно остро. Я впился пальцами в волосы на его макушке, с силой сжал их в ладони и закусил губу до крови. В ответ на это Хёнвон прикусил меня сквозь бельё.

— Хён, перестань! — я почти плакал от смущения.

— А мне показалось, что тебе понравилось… — Хёнвон состроил самое невинное лицо.

— Понравилось!.. Но… Но это…

— Это может быть ещё приятнее… — проговорил хён, обводя контур моего белья подушечками пальцев. — Если только ты мне позволишь…

Я не выдержал и закрыл лицо ладонями.

— Верю… — пробубнил я.

— Что-что-что? — Хёнвон дразняще провёл пальцами по кромке моего белья и поцеловал мой впалый живот.

— Верю! Я верю тебе! — почти прокричал я в закрывающие лицо ладони.

Хёнвон улыбнулся одним уголком губ и подцепил влажное бельё, стягивая его с моих дрожащих ног. Он держал мои бёдра руками и касался губами моей кожи. Я отказывался понимать, что это происходило именно со мной. Я боялся и в то же время хотел признаться себе и ему, что хотел ещё, что мне было приятно, и мне нравилось всё, что он делал.

Я почувствовал его язык почти в промежности. Хён немного приподнял меня, удерживая мои ягодицы, и целовал меня прямо там. Я весь превратился в оголённый нерв, ловил каждое новое ощущение и всё больше и больше дрожал. Когда Хёнвон причмокнул несколько раз, целуя меня внизу, я снова схватился за простыни и попытался свести ноги. Меня буквально лихорадило от каждого прикосновения губ и языка хёна.

— Т-ты… т-тебе нравится… делать это? — выговорил я, снова давясь своим стыдом.

Хён оставил лёгкий чмок на моей правой ягодице.

— Ты очень нежный… А ещё ты пахнешь тёплыми котятами, — последнее он сказал с таким невинно-милым выражением лица, как будто не он вылизывал меня несколько секунд назад.

Мне же ничего не оставалось кроме как залиться краской снова.

Хёнвон склонился надо мной, опираясь руками по бокам от моей головы, и глубоко поцеловал. Я снова потянул к нему руки и схватился за его шею, обхватывая его талию ногами. Снова позволил ему быть максимально близко, впуская в себя, и отказался разорвать наш поцелуй. Мне нравилось, как он двигался во мне. Нравилось, как он целовал мою шею, находясь внутри. А больше всего мне понравилось, что в один момент он переплёл наши пальцы.

Я не хотел отрываться от него, не хотел, чтобы его руки исчезали с моего тела. Расслабленный и обласканный, лежал на всклокоченной кровати и тяжело дышал в плечо хёна. Приподнявшись на руках, я немного подвинулся ближе, улавливая на себе усталый взгляд так же жарко дышащего хёна. Мои пальцы сами потянулись к его лицу: обвели контур его щёк и скул, коснулись лба и бровей и особенно долго задержались на его губах.

Хёнвон будто понял, что я имел в виду, и накрыл мою ладонь своей.

— Я здесь, и я рядом, — проговорил Хёнвон, оглаживая мою ладонь. — И никуда я от тебя не денусь.

Я покачал головой.

— Я хочу запомнить тебя, — прошептал я, легко касаясь его губ своими.

— Гюн-а, это не последняя наша встреча, — Хёнвон сам прикоснулся к моей щеке. — Мы увидимся совсем скоро, и ты даже не успеешь пересчитать дни, — он улыбнулся.

— Я буду считать минуты, — просипел я, отворачиваясь и закусывая губы, чтобы не заплакать.

Хён сгрёб меня в охапку и положил возле себя.

— Пообещай мне, что не будешь забывать меня, — я сказал эту просьбу в его влажную шею.

— Глупый, — Хёнвон положил ладонь мне на затылок, а я легонько стукнул его по плечу. — Разве тебя можно забыть? И кто вообще сказал, что я буду забывать тебя?

Я пробубнил что-то невнятное и крепче обнял его.

Утром я проснулся помятым, мне хотелось пить и хотя бы немного вылезти из-под одеяла. Погода не наладилась, но дождь стал значительно слабее. В кровати я лежал один и смог полностью раскутаться. Странное чувство — лежать голым не на своей кровати. Как бы там ни было, чувствовал я себя прекрасно и свободно. О доме и о родителях я не думал, о переезде буквально через неделю тоже. Мне хотелось просто продлить этот миг, а еще хотелось, чтобы хён был рядом.

Судя по звукам, он находился на кухне — готовил завтрак. Или уже был обед? На улице было очень темно, и черные тучи никак не хотели отступать. Я встал с кровати, прошлепал до окна, залитого дождем, и увидел то, что никак не могло быть правдой. Это была моя мама, спрятавшаяся под черным отцовским зонтиком. Спустя несколько секунд раздался стук в дверь. Вот тогда и навалилось на меня все сразу, я даже представил, как меня за шкирку поволокут домой.

Я накинул на себя рубашку Хёнвона, но только потому (нет), что она попалась мне под руки первой, тихонько приоткрыл дверь в комнате и сел за стенкой, чтобы меня не было видно, а сам слушал, что же будет дальше. Мне стало ужасно страшно, когда хён открыл дверь, и мама перешагнула порог. Я понял это по звуку сложившегося зонтика.