Моё тело непроизвольно выгнулось, когда хён снова толкнулся в меня. Ощущения были очень странные, как будто что-то двигалось у меня в животе. Но от этого «что-то» по телу пробегало какое-то приятное тёплое чувство, которое начинало мне нравиться. Сначала я хотел сопротивляться и закусывал губы, чтобы сдержаться, но спустя несколько резковатых движений я позволил себе громко простонать.

Кожа хёна становилась мокрой, и мои руки соскальзывали с его плеч. Я хватался за него сильнее, буквально впивался, пытаясь удержаться. Хёнвон на мгновение замер, опираясь рукой на кровать где-то возле моей головы. Я приоткрыл глаза и уставился на него. Всё ещё находясь во мне, хён зачесал свои волосы назад и закусил нижнюю губу. От такой картины я перестал дышать, цепенея.

Хёнвон нагнулся ко мне, снова чувственно и влажно целуя мои истерзанные губы.

— Как ты? Хочешь, чтобы я остановился? — прошептал он мне в губы. Я почувствовал, как у него дрожат руки из-за напряжения и сильного возбуждения.

Я сильнее сжал плечи и быстро замотал головой.

— Н-не останавливайся, х-хён… Прошу тебя, не останавливайся, — последние слова я проговорил в его плечо, снова прячась от стыда.

Хён снова шумно выдохнул, сдерживая очередной стон.

Моя боль притуплялась, но всё равно иногда давала о себе знать, и мои стоны становились более громкими. Я давно перестал контролировать себя, поддаваясь рукам хёна. И кто бы мог подумать, что секс может быть таким приятным? Или это потому, что я занимался сексом с Хёнвоном?

Я действительно не хотел, чтобы он останавливался. Мокрый, горячий и обессилевший, я, держась за спину хёна, что-то исступлённо шептал. Я не заметил, как в какой-то момент стал звать его, снова прося не останавливаться. Растворяясь в ощущениях и поцелуях желанных губ хёна я забылся и словно растёкся по кровати. Именно в тот момент я почувствовал что-то особенно горячее внутри, и мне стало очень приятно, настолько приятно, что я даже вскрикнул. Сил закрыть себе рот я не нашёл, поэтому просто обмяк на кровати, выпуская плечи хёна.

Хёнвон тоже остановился, нависая надо мной. Его ладонь убрала мои влажные волосы со лба, и я получил короткий поцелуй в раскрытые губы. Хён аккуратно приподнялся и лёг со мной рядом. Я лежал, не двигаясь. В пояснице немного тянуло, а в животе чувствовалась непривычная пустота.

— Как ты себя чувствуешь? — хён повернулся ко мне, приподнимаясь на локте и накрывая меня одеялом.

В комнате было тепло, но морской ветерок пробивался сквозь открытое окно и колыхал белые занавески.

— Ничего не болит? — продолжал хён, положив руку мне на живот поверх одеяла.

Я отрицательно замотал головой

— Хён… — прошептал я. — Можно я останусь у тебя сегодня? На улице темно, и…

— Ты собрался куда-то идти? — Хёнвон ухмыльнулся. — Оставайся. Завтра утром сможешь спокойно пойти домой.

Я кивнул и отвернулся.

— Гюн-а… — я вздрогнул от звука собственного имени. — Ты не жалеешь о том, что произошло?

Я изо всех сил закусил губу, а потом и кусок тонкого одеяла, чтобы не заплакать. Как он смеет спрашивать такое? Я ведь признался ему. Дважды. Что ему ещё было надо, чтобы убедиться, что я максимально серьёзен? Я сжался в комочек и натянул одеяло на нос. Не хватало ещё услышать то, что хён не хотел этого делать. Тогда я точно стану главным идиотом всего городка, а то и, того и гляди, всей страны.

— А ты, хён? — дерзко парировал я, выпуская одеяло изо рта и стараясь сделать голос менее дрожащим. — А ты пожалел о том, что сделал со мной?

Последний вопрос я буквально выплюнул, пытаясь вложить в него как можно больше гнева или злобы.

— Совсем нет, — хён проигнорировал моё настроение, отвечая максимально спокойно. — Я боялся, что тебе… может не понравиться.

Я резко подскочил и развернулся на кровати. Хён удивлённо уставился на меня. Я же, не в силах больше сдерживаться, зарыдал.

— Гюн-а, ну что ты… — Хёнвон сел в кровати и сгрёб меня в охапку. Я обнял его в ответ, обхватив широкую спину ладошками, и завыл в его плечо.

У меня была небольшая особенность: когда я испытывал слишком сильные эмоции, я всегда плакал. Читал ли я книгу, смотрел ли я фильм или даже просто гулял по картинной галерее — из-за слишком сильных чувств мои глаза могли начать слезиться. Сейчас же я просто рыдал на плече любимого человека, а он гладил мою спину.

— Я никогда, — всхлип. — Никогда не пожалею о том, что мы сделали. Никогда, хён, слышишь?!

— Тише, тише, — Хёнвон сильнее прижал меня к себе.

Я слышал его растерянность. Ну конечно, не каждый раз после секса у тебя на плече рыдает обласканный тобой парень.

— На самом деле… Мне самому хочется, чтобы ты остался, — медленно проговорил Хёнвон сквозь мои рыдания. — И мне бы не хотелось отпускать тебя.

К тому времени мои слёзы немного поутихли, и я перестал всхлипывать. Хёнвон немного отстранился от меня и осторожно коснулся моего лица тыльной стороной ладони, вытирая влажные дорожки слёз.

— Правда? — пролепетал я. Он, улыбаясь, кивнул в ответ.

Мне показалось, что внутри с меня сбросили что-то тяжёлое, и мне снова стало легко. Я обнял его шею, снова утыкаясь в покусанное мной плечо. Хён же лёг обратно на кровать, накрывая нас обоих одеялом. Из рук он меня так и не выпустил, а я не пожелал отстраняться от него, тычась в изгиб его шеи и проваливаясь в усталый глубокий сон.

Утро встретило меня жаром. Несмотря на прохладу, сочившуюся через открытое окно спальни, я чувствовал, как моя кожа горела, а в пояснице немного тянуло. Моё тело было прижато к груди хёна, но я понял это не сразу — мне понадобилось несколько минут. Как только я сфокусировался перед собой, я вздрогнул, покраснел, а потом, наверное, позеленел. Я видел обнажённую грудь Хёнвона перед глазами. Я попытался отвернуться, но не смог, так как его ладонь лежала прямо на моей макушке. Несмотря на нашу вчерашнюю близость, я всё равно испытывал чувство жгучего стыда. Наверное, мне потребуется время, чтобы привыкнуть к обнажённому телу хёна.

Я тупо пялился на его голую грудь перед собой. Просто таращился, будто никогда раньше не видел мужского тела — а я его действительно не видел. Такая широкая. Я робко протянул руку и коснулся выпирающих грудных мышц подушечками пальцев. Немного провёл по коже, слегка нажал. К щекам снова бросился румянец.

Приподняв голову, я заметил, что хён всё ещё спит. Убедившись в своей правоте, я машинально облизнул сухие губы и, подавшись вперёд, прильнул ими к его груди. Я так и не понял, что это было, и зачем я это сделал. Мне просто нравилось касаться кожи хёна губами.

— Ты уже проснулся? — я вздрогнул от хрипловатого голоса над ухом.

— Я… я думал, что ты спишь… — просипел я.

— Вовсе нет, я ждал, пока проснёшься ты, — Хёнвон погладил мою макушку.

Я растерялся.

— Гюн-а… Тебе нравится то, что ты видишь? — всё так же хрипло продолжал хён.

Я же желал провалиться сквозь землю от смущения — даже зажмурил глаза, но тщетно.

— Ты и сам всё знаешь, — пробурчал я, давясь своим смущением и тыкаясь лбом в его грудь. — И я сказал тебе вчера…

Мои руки обнимали хёна за талию. Он немного поёрзал, и я почувствовал, как моё колено оказалось между его ног. Я запаниковал, чувствуя, насколько там было… твёрдо.

— А это… — хён наклонился к моему уху. — Примерно то, как ты действуешь на меня.

И вот в тот момент я точно задохнулся. Это было… признание? Я снова раскраснелся. Хён притянул меня ближе к себе и коснулся моего лба своими мягкими губами.

— Я ни разу не соврал тебе, — ещё один поцелуй в лоб. — И ты мне понравился… Сильно понравился, — его рука теперь гладила мою поясницу.

Мне показалось, что я мог заплакать снова. Вместо того, чтобы что-то говорить, я крепче обхватил его талию и прижался щекой к груди.

Наша идиллия продолжалась какие-то несколько минут, вместе с поглаживаниями хёна и его поцелуями в мою макушку. Но мой желудок — этот чёртов предатель — решил нарушить нашу утреннюю нежность своей трелью раненых китов. Я тут же убрал руки от пояса Хёнвона и схватился за живот.