Я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами стыда и безысходности. Здесь, посреди знойной летней ночи, я лежал под тем, кого желал всем телом и душой, и плакал от собственного стеснения. Я ненавидел себя за это чувство, ненавидел себя за то, что уже, вероятно, разочаровал Хёнвона, и он просто вышвырнет меня из дома и больше никогда не впустит. Тишину в комнате нарушил мой нервный громкий всхлип.

— Посмотри на меня, — Хёнвон ласково коснулся моей щеки, аккуратно убирая руки от моего лица. Мои глаза всё ещё были зажмурены. — Гюн-а, — его ладонь опустилась мне на щёку.

Я открыл глаза и окинул Хёнвона испуганным взглядом. Он оглаживал большим пальцем мою щеку. Он не был зол или раздражён. Даже сейчас, полуобнажённым, он оставался спокойным, будто давая мне время успокоиться. Я почувствовал его губы на своей заплаканной щеке.

Хён опустился немного ниже, всё ещё держась на руках. Я же робко обнял его за плечи, впитывая тепло его горячей кожи. Он поцеловал обе мои щеки, коснулся губами кончика носа, лба, оставил поцелуй на виске прямо над ухом. Я старался расслабиться, старался показать ему, что доверяю и не боюсь, но иногда выдавал себя со всеми потрохами. Хёнвон немного отстранился и снова положил мою ладонь себе на грудь.

От близости с ним мне становилось то жарко, то страшно. Я путался в чувствах, неуверенно нажимал на выпирающие мышцы его груди и плеч дрожащей рукой. Рука хёна легла мне на бедро, оглаживая его. Я же не знал, куда себя деть, снова зажмурил глаза и стал искать его губы своими. Хёнвон мягко поцеловал меня в губы, коротко коснулся ими подбородка и изгиба моей шеи. Я был придавлен к кровати его плечами, и мне было немного тяжело.

Поцелуи хёна возле уха оказались приятнее, чем я предполагал. По спине пробежались приятные мурашки, и я только сильнее обхватил Хёнвона за плечи. Я не почувствовал, как он оттянул ворот моей намокшей рубахи и поцеловал ключицу. Не почувствовал, как она оказалась полностью стянута с моих плеч. Под поцелуями на шее я совсем забылся. Мне стало безумно приятно, когда губы хёна поцеловали мою грудь, и я даже не успел смутиться. Очнулся я только тогда, когда с моих губ сорвался неожиданный низкий стон. Я вздрогнул под чужим телом, немного задел грудь хёна локтями и закрыл рот ладонями.

Хёнвон снова усмехнулся, но всё так же спокойно и по-доброму.

— Тебе не нужно ничего стесняться, — хён коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. — И это абсолютно нормально, что тебе нравится.

Легче от его слов не стало — только, пожалуй, хуже, и я замотал головой.

— Я больше… не буду, — зачем-то сказал я, словно оправдываясь.

— Мне приятно слышать тебя, Гюн-а, — хён наклонился ниже и проговорил эти слова еще раз, но уже мне на ухо. Я же снова превратился в переспелый помидор.

— Позволь мне… — хён снова вернул руку на моё бедро и немного отвёл его в сторону так, что я был вынужден расставить ноги.

Он устроился между ними, снова поцеловав меня в кончик носа. От страха, смешанного с возбуждением и алкоголем, меня снова начало трясти. Хёнвон спрятал лицо в изгибе моей шеи.

— Х-хён, п-погоди, — стыдливо пробубнил я куда-то ему в плечо.

Хёнвон отстранился от меня.

— П-поцелуй меня, п-пожалуйста, — я смотрел на его лицо и закусывал губы.

— Не бойся, — прошептал он мне в губы и увлёк меня во влажный поцелуй.

Чтобы избавиться от чувства стыда из-за собственной неопытности, я попробовал повторять за ним.

Я сосредоточился на ощущениях его тела под моими пальцами, сосредоточился на поцелуе и даже попытался повторить движения губ хёна. Когда моих губ коснулся его язык, я снова начал нервничать, но решил отгонять это чувство, пока оно совсем не укоренилось в голове.

Совсем забыв о руках хёна на моих бёдрах, я отдался поцелую и не заметил, как мои ноги были разведены в стороны, а хён одной рукой оглаживал мою поясницу. Его пальцы массировали кожу внизу спины, и я чувствовал, как начинаю расслабляться. Тогда я и почувствовал чужие пальцы внутри себя.

Я мигом разорвал поцелуй и распахнул глаза.

— Тише, — хён принялся целовать мою шею, пока я пытался бороться с выступающими на глаза слезинками. — Мне нужно немного коснуться тебя, чтобы тебе не было больно, — пояснил хён, не переставая двигать рукой.

Я проскулил что-то невнятное, но кивнул, снова хватаясь за его плечи.

Хён не переставал касаться меня. Должен признаться, что мне нравилось то, как он трогал меня и целовал. Он как будто знал заранее, как мне должно понравиться. Справиться со своим стеснением я всё ещё не мог — но я не буду врать, что мне не было приятно в его руках. Было приятно. Очень приятно. Я даже сам потёрся о его колено между моих ног несколько раз, чувствуя, как мне становится тесно. Неприятные ощущения сзади утихали, и я просто позволил хёну полностью стянуть с меня шорты.

Я лежал совсем голый под ним, а хён всё ещё был наполовину одет. Мне хотелось и в то же время не хотелось думать о том, что меня коснутся не только его пальцы и губы. Со своим страхом я так ничего и не смог сделать.

— Ты доверяешь мне, Гюн-а? — Хёнвон прижался своим лбом к моему.

— Д-доверяю, — пробубнил я, густо краснея. — Я боюсь, что…

Хёнвон даже не удивился моему «боюсь». Ещё бы — не чувствовать страха в такой момент. Интересно, а чувствовал ли он когда-нибудь то же самое?..

— Вдруг, я… тебе не понравлюсь, и… — залепетал я, отворачиваясь.

Хёнвон мягко рассмеялся.

— Разве ты можешь мне не понравиться? — тепло спросил он, оставляя поцелуй на моей щеке.

От его слов мне захотелось умереть. Теперь уж точно. Сколько раз за вечер у него получилось смутить меня? Наверное, завтра у меня будут ожоги на щеках — настолько сильно они краснели. Хорошо, что хён не видел этого в темноте.

— Держись за меня, — Хёнвон похлопал себя по плечам. — Особенно, если тебе станет больно.

Я послушно кивнул.

Когда я услышал шорох падающей ткани, я тут же задрал голову вверх, чтобы видеть тёмный потолок над головой. Да что уж говорить — я смотрел куда угодно, но только не на раздевающегося догола хёна.

— Я здесь, — Хёнвон снова вернулся ко мне, и я положил руки на его плечи.

Теперь я мог чувствовать его всем телом. Вниз я решил тоже не смотреть.

— Сначала будет непросто, — проговорил Хёнвон. — Но потом станет очень приятно.

— Я тебе верю, — повторил я шёпотом, будто рассказывал ему какую-то тайну, и уткнулся в его плечо.

Я позволил хёну немного приподняться над собой, сильнее стискивая его плечи. Моё сердце заметно ускорилось, но что-то внутри меня шептало, что это будет неизбежно, и что волнение — это нормально, и что…

Додумать я не успел, когда почувствовал тупую боль внизу живота. От моих жалких попыток какого-то контроля не осталось и следа, когда я просто вскрикнул и вцепился зубами в плечо хёна. Стиснул его горячую загорелую кожу зубами и замычал от боли. Настолько непросто?..

Хён остановился, и я почувствовал, как напрягается его спина. Я же словно одеревенел, желая, чтобы боль поскорее отступила.

— Гюн-а, — сипло прошептал хён мне в ухо. — Пожалуйста, постарайся немного расслабиться… Ты можешь меня сломать, — он даже издал какой-то сдавленный смешок, но я физически, всем телом, ощутил, что ему тоже тяжело.

— Ч-что-то не так? — отозвался я, как будто сжимаясь ещё больше.

Большая ладонь опустилась на мою поясницу снова, аккуратно массируя кожу.

— Ты просто очень тесный, — пояснил хён с улыбкой и даже смог легко чмокнуть меня в щёку.

— Это… очень плохо? — брякнул я.

Хён же только мягко рассмеялся.

Я же принялся дышать как можно медленнее. Контролировать своё тело я едва ли умел, но я где-то когда-то слышал, что глубокие вдохи и выдохи помогают справиться с волнением. Касания хёна, наверное, тоже помогли, и «одеревенение» уменьшилось, а я задышал ровнее. Хёнвон повернулся к моему лицу и поймал моё сбитое дыхание поцелуем.

Он разорвал поцелуй, когда я ощутил, как меня заполнило изнутри. Я издал какой-то короткий стон то ли от боли, то ли от неожиданности. Краем глаза я уловил, как губы хёна раскрылись, и из его груди вырвался приглушённый стон. Неужели ему может быть хорошо со мной?.. Мне казалось, что моё сердце может выпрыгнуть из груди.