— Я пришёл к тебе, хён, — просиял парнишка, сжимая мои большие ладони своими миниатюрными пальчиками. — Хочу побыть с тобой перед сном.

Я изо всех сил закусил нижнюю губу. Если бы только Чангюн мог знать и видеть, как он выглядит со стороны, то, возможно, он трижды бы подумал, прежде чем появляться в таком виде. От того, насколько желанно он выглядел, у меня закружилась голова. Я просипел что-то невнятное в ответ, опустил руки на его талию и потянул на себя.

Парнишка рассеянно охнул, хватаясь влажными ладонями за мои плечи и прижимаясь ближе, отчего моя белая футболка намокла. Мой пульс стучал в висках, а пальцы снова начало покалывать, когда я коснулся ладонью его щеки. Стеклянные глаза Чангюна были широко распахнуты, и сам он вряд ли понимал, что происходит.

Желание накрыло меня с головой, когда я позволил себе несдержанный поцелуй в чуть влажные от воды губы Чангюна. Поцелуй ощущался невероятно вкусным. Я облизывал его губы, раскрывал их своими, слегка прикусывая. Мне нравилось делать поцелуй глубже, от чего тело Чангюна била мелкая дрожь. Он пытался удержаться, постоянно хватаясь за мою футболку, а его ноги предательски подкашивались. Я это чувствовал, продолжая наслаждаться мягкостью его влажной после душа кожи и податливыми нежными губами.

Я оглаживал его талию, водил ладонями по узкой спине, опускаясь на поясницу. Я чувствовал, что не мог остановиться, чувствовал, как Чангюн прижимался ко мне ближе, и чувствовал напряжение во всём своем теле от хрупкого парнишки в моих руках. Окончательные тормоза были сорваны, когда махровое полотенце сползло с мальчишеского тела и мягко упало на пол.

Мы оба остановились, замерли и разорвали наш поцелуй. Какое-то мгновение я смотрел на раскрытые губы-бантики, на застывшую ниточку слюны между нашими губами и пытался поймать хотя бы один глоток свежего воздуха. Мои руки сами скользнули ниже, накрывая ягодицы парнишки. Словно ненормальный, будто никогда не знавший ласки, я водил по ним ладонями, снова терзая губы Чангюна несдержанным поцелуем. Парнишка отвечал мне, кусая мои губы и заражаясь моей страстью. Его ладони путались в моих волосах, иногда опускались на плечи, немного царапая ткань футболки.

Когда я сильно сжал мягкие ягодицы своими руками, с истерзанных губ Чангюна сорвался полустон-полувскрик. Мои ладони оглаживали тело парнишки, сжимали бархатную кожу, а Чангюн уже откровенно стонал в поцелуи, пытаясь царапать мою спину под футболкой. Одним рывком я подхватил разгорячённого парнишку под бёдра, заставив его обвить мою талию своими тонкими ногами, и посадил его на руки.

Мне нравилось носить Чангюна на руках — поэтому я часто это делал, несмотря на его возражения. Я донёс его до спальни, не разрывая поцелуя, наслаждаясь его губами, и опустил на расстеленную и немного смятую кровать. Грудь Чангюна неровно вздымалась, когда он хватал ртом воздух. Такой невинный, никем не тронутый и такой беззащитный. Мне пришлось закусить свои губы, чтобы сдержать просящийся наружу стон. Не отрывая взгляда от его тела, я стянул с себя намокшую футболку и снова наклонился над Чангюном. Развёл в стороны его ноги, устраиваясь между ними, а Чангюн робко опустил ладони мне на плечи.

Я любил запах его кожи. Может быть, я начинал сходить с ума, но иногда мне казалось, что он как будто пах тёплыми котятами. Такой мягкий, нежный и податливый. В нём было столько трогательного и чистого, столько нерастраченной нежности и ласки, что я буквально дурел, зацеловывая его губы снова и снова. Я разорвал поцелуй и рвано выдыхал в его приоткрытые губы. Я смотрел на него сверху вниз, опираясь руками на кровать, а он держался за мои плечи.

— Хён… Что-то случилось? Почему ты остановился? — в его сбитом голосе звучало непонимание. Миниатюрная ладошка коснулась моей щеки, и я прикрыл глаза, прижимаясь к ней.

— Мне страшно, — проговорил я, раскрываясь перед ним полностью. Он лежал подо мной обнажённый, но почему-то мне казалось, что полностью обнажён перед ним я сам. — Я боюсь, Гюн-а…

— Почему ты боишься? — он оглаживал мою щеку большим пальцем.

— Я боюсь сделать тебе больно, Гюн-а… Боюсь навредить тебе, боюсь… Что разочарую тебя, — мои щеки горели от стыда, и я даже немного покачал головой, но Чангюн не убрал свою руку. — Ты… доверяешь мне… — это был не вопрос.

Его ноги сильнее сжали меня, а тонкие щиколотки скрестились за спиной, и он крепче прижался ко мне. Ладошки снова вернулись на мои плечи. Чангюн немного приподнялся на постели. Его губы приблизились к моему уху, и я затаил дыхание.

— Хён… Я люблю тебя, — его губки-бантики так тихо прошептали эти слова, словно он поделился со мной самым важным секретом.

Чангюн тут же отпрянул от моего уха. Его стеклянные глаза были обращены ко мне, а я же изо всех сил закусил свои многострадальные губы, чтобы сдержать внезапный порыв слёз. Не смог. Щёки всё равно стали влажными. Он любит меня… Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.

— Гюн-а, — так же шёпотом проговорил я в его губы. — Если тебе будет больно или неприятно, я прошу тебя, останови меня.

Чангюн хихикнул в ответ, оставляя лёгкий поцелуй на моей влажной от слёз щеке, и выпустил мою шею из рук. Он упал на подушки и раскинул руки в стороны, а я сделал глубокий вдох.

Парнишка послушно поддавался каждому моему движению и почти перестал дышать, когда я подцепил его худые ноги и немного согнул их в коленях. Чангюн не мог меня видеть, но всё равно закрыл глаза предплечьем, пытаясь как-то справиться со смущением. Я ужасно хотел видеть его лицо, хотел смотреть на его алеющие щеки и на то, как он закусывал губы, когда ему становилось особенно приятно, но не мог проронить и слова, чтобы попросить его об этом.

Я склонился над его лицом и коснулся губами кончика его носа. Очертил губами аккуратную линию вдоль его скул к подбородку и легонько прихватил кусочек кожи в изгибе его шеи. Парнишка застонал в моих руках и закусил нижнюю губу, но так и не убрал руку от лица. Каким же милым и трогательным он выглядел сейчас.

Кожа на груди Чангюна ощущалась настолько мягкой под моими губами, что мне казалось, будто я целовал лепестки едва распустившихся цветов. Такой худенький, что его талия легко помещалась в моих ладонях. Я продолжал водить по его коже губами, вдыхая его запах, который было невозможно перебить даже гелем для душа. Зализывал места собственных поцелуев, заранее извиняясь за свою несдержанность.

Мои губы коснулись его впалого живота, и парнишка вцепился мне в волосы на затылке. Я зашипел от его резких движений, но даже не подумал отстраниться, продолжая зацеловывать его тело. Я не знал, какая сила двигала мной в тот момент, но я до ужаса хотел попробовать Чангюна. Жаждал ощутить его вкус на языке, почувствовать дрожь хрупкого тела своей кожей. Мне было страшно от своих мыслей, но я больше не хотел бороться с давно нарастающим желанием и окончательно подчинился ему.

Чангюн закусил собственное предплечье и громко простонал, когда мои губы коснулись его между ягодиц. Парнишка заметался, пытаясь сжаться, и сильнее стиснул мои волосы.

— Х-хён… Что ты делаешь… Х-хён! — я чувствовал, как он дрожал, но все равно продолжал настойчиво касаться его.

Мне нравился его вкус на моём языке. Нравилось, как он вздрагивал каждый раз, стоило мне сделаться чуть настойчивее. Я сжимал его влажные бёдра в ладонях до скрипа, продолжая вылизывать смуглую кожу.

Глаза Чангюна слезились. Я заметил, как пара слезинок скатилась по его вискам, перемешиваясь с капельками пота, и потерялась в складках скомканных простыней. Парнишка хватался обеими руками за простыни, не сдерживая громких стонов и выгибаясь под моими руками. Его кожа стала совсем горячей, как в лихорадке.

— Я люблю тебя… Люблю тебя… Люблю… — Чангюн извивался на кровати, постоянно выскальзывая из моих рук. И это мне тоже чертовски нравилось.

Я не мог оторваться от него. Широко вылизывал его чувствительное тело, несколько раз даже непроизвольно причмокнул губами, от чего парнишка издал особенно громкий стон. Его согнутые в коленях ноги дрожали всё сильнее и сильнее, а когда я коснулся его языком ещё глубже, то ощутил липкую тёплую жидкость на своих щеках.