За луну свободу

Я целую небо,

А оно льёт воду.

Утром, собираясь на работу, я заглянул в гостиную, чтобы позвать пса погулять. Что-то заставило меня замереть на пороге и прислушаться к звукам. Чангюн рылся в своих вещах, и у меня создалось впечатление, что он пересчитывал деньги. Я не видел, но слышал тихо названные цифры. Мне показалось это странным, ведь за все время, что он у меня жил, я ни разу с него ничего не спросил.

— Чангюна, ты чем-то занят? — спросил я и заметил, как он быстро спрятал небольшой кошелек в стопку своих вещей.

— Я собирался погулять с Кью, — спокойно ответил он, но мне показалось, что голос его дрогнул.

— Но ты уверен, что хочешь сам?

— Да, хён, — Чангюн мне улыбнулся и сгреб в охапку пса, который, в общем-то, со мной никуда и не собирался. — Мне все равно нужно по делам, и лучше сделать их утром, пока народу не так много.

Для меня то, что он вполне мог выходить из дома без меня, было своеобразным поводом для гордости. Бесспорно, он жил так и до меня, но тут район для него был незнаком, однако он к нему быстро привык, стоило нам несколько раз выбежать вечерами поесть в кафе и в маркет за продуктами.

По дороге в офис я почему-то все время думал о том, какие у Чангюна могут быть дела. Знал прекрасно, что это меня не касалось, но никак не мог выкинуть из головы. А еще эти деньги, которые он пересчитывал… Я был уверен, что это деньги, сам того не видя. Страшно было поднимать с ним эту тему, и я все еще помнил его слова, которые он произнес в первый день: «у меня нечего воровать». Может, это были и не деньги. Мне определенно нужно было узнать, иначе я боялся, что не буду спать, если не узнаю.

На рабочем столе меня ждала стопка документов. Это означало то, что сегодня нужно было поправить все замечания, указанные в проекте. Даже думать не хотелось, сколько Минхёк просидел в тот день, когда я экстренно сбежал с работы.

Я отодвинул папки с документами и заметил на небольшой подставке запотевший стакан с ледяным кофе, а лед в нем еще не до конца растаял. После замеченного следующего неожиданного подарка, мне захотелось смахнуть все со стола и уйти домой. Казалось, что жизнь моя становилась все невыносимей.

— Не оценил? — послышался насмешливый голос за спиной.

Пришлось собрать всю волю в кулак и сделать вид, что меня это нисколько не возмутило.

— А должен был? Что за шутки на уровне детского сада?

И пока над моей чуть сгорбленной спиной продолжали посмеиваться, я взял стакан с кофе, чтобы сделать глоток, после чего невозмутимо зачесал волосы назад и обернулся.

— Никаких шуток, — продолжал Хосок, подходя ближе. — Странно, что ты не испугался его выпить.

— Да нет же, я весь дрожу, — я демонстративно сделал еще один большой глоток. — Там снотворное или слабительное?

— Там и то, и другое, — кивнул он без улыбки, вздохнул и уселся в мое кресло.

— М-м, все, как я люблю.

— Почему ты так этому сопротивляешься?

Я вздернул брови, уперся бедрами в край стола и совершенно без интереса наблюдал, как Хосок вертит в пальцах упаковку презервативов, им же и положенную на мой стол.

— Сопротивляюсь чему? — хмыкнул я, смотря ему прямо в глаза. — Переспать с тобой? Ты еще не понял, что я не такой?

— Я-то как раз все понял, — ответили мне с тем же смешком. — Ты не такой, я не такой, щенок твой не такой. А резинки все же возьми, ведь неизвестно, кем и сколько он был использован до тебя. Здоровье надо беречь, Вонн-и.

— Лицо уже зажило?

— Вполне.

— Я могу еще раз его поправить.

— Я бы предложил вам обоим поправить проект, — послышался спокойный и немного уставший голос Минхёка. — Или жизнь ничему не учит?

— Да я вот как раз собирался, — я покосился на все еще занятый стул. — Только, кажется, господин Ли хочет все сделать за меня, раз уж занял мое место.

Тот сразу встал, демонстративно откланялся и запахнул полы удлиненного пиджака. Повеяло свежим ароматом парфюма. Пожалуй, его чувство стиля — единственное, что я в нем, может, не любил, но уважал.

— Не буду мешать, Вонн-и, — как-то даже выдохнул он, подходя к двери. — Ты же помнишь, что у нас с тобой осталась еще командная работа?

— Такое забудешь…

Как только двери захлопнулись, я опустился в кресло и уронил лицо в ладони. Я ощущал себя, словно в самолете, когда тошнит, а выйти некуда. О смене работы я не думал, но так не могло продолжаться вечно.

— Неприятная ситуация вырисовывается, — Минхёк уперся бедром в край стола и скрестил руки на груди. — Я и не думал, что такое может быть.

— Хуже ревнивой женщины только ревнивый мужчина, судя по всему, — я кивнул на дверь и не сдержался от смешка. — Интересно, через сколько кругов ада я еще пройду.

— А говорить ты с ним не пробовал?

И вот тут я совсем рассмеялся, швырнув по столу пачку очевидно дорогих презервативов.

— Ты считаешь, что после такого я хочу говорить? Это же бесполезно. Я хожу по коридорам, отсвечиваю задницей и еще бог знает чем. Мне начать прятаться по углам?

— Честно, я не знаю, — развел руками Минхёк. — В моем понимании, для того, чтобы заняться сексом, нужны чувства. А так это пустая трата времени, — он улыбнулся, подцепив пальцами брошенную мной пачку. — Ну и латекса, конечно.

— Нужны чувства? — я подвис и вспомнил вчерашний вечер, голую грудь Чангюна, его дрожащие плечи, мои руки на них, приоткрытые губы, цвета вишни. — Я не думал об этом.

— Может, я немного старомоден, но я так считаю. Вон-а, все в порядке?

Возможно, мое лицо стало творожного цвета, раз другу пришлось меня окликнуть и потрепать за плечо.

— Да, в полном, — медленно произнес я, все еще глядя в одну точку. — Мин-хён, я вчера чуть не совершил ошибку.

— И какую же на этот раз?

Я поманил его пальцем ближе, и он послушно наклонился, даже уперся щекой мне в нос.

— Я готов был лечь с ним в постель, — прошептал я и заметил палец, указывающий через плечо на дверь, а в глазах Минхёка немой вопрос. — Нет! Боже! Нет, конечно! Ты же меня понял…

Он выпрямился, улыбнулся мне и побарабанил пальцами по стопе документов.

— Знаешь что, давай работать. Впереди выходные, встретимся, и ты мне все расскажешь не тут.

Рабочий день пролетел на удивление быстро. С Хосоком я больше не сталкивался, да и он сам не заходил на наш с Минхёком этаж. Видимо, Мин-хён, идя мне навстречу, всё же завалил его работой, мельком упомянув дополнительную задачу для очередного проекта с какой-то европейской компанией. Мне же Минхёк разрешил уйти даже немного раньше обычного, словно предчувствуя, что должно произойти что-то особенное. Я всегда поражался его проницательности, и мне даже казалось, что Мин-хён знает мою жизнь и чувствует все мои ощущения намного лучше, чем я сам.

По дороге домой я решил воплотить свою давно назревшую мысль: купить большой бисквитный торт с лимонным крем-чизом, чтобы порадовать Чангюна. Я провёл у витрин минут пятнадцать или даже больше, стараясь выбрать наиболее красивый торт, попросил упаковать его — даже зная, что Чангюну упаковка совсем не будет важна. Мне хотелось подарить своему парнишке волшебное ощущение подарка. Приносить радость Чангюну стало моим новым хобби. О Кью я тоже не забыл, забежав по дороге в зоомагазин за собачьими вкусностями.

Громкий лай стал моим привычным приветствием, а радостно виляющая хвостом пушистая белая собака была своего рода показателем, что с Чангюном ничего не случилось за моё отсутствие. Как бы ни были напряжены наши отношения с Кью — я чувствовал, что пёс то ли ревнует Чангюна ко мне, то ли наслаждается моей реакцией на свои проделки — я был благодарен ему за то, что он действительно следил за Чангюном.

Несмотря на радостное приветствие Кью, в доме было тихо. Покружившись вокруг меня, пес шагнул по коридору в сторону спальни и уселся на пороге. Разувшись и не снимая ветровки, я проследовал за собакой в спальню, где застал Чангюна спящим. Но стоило мне подойти немного ближе, как сердце сделало несколько кульбитов, а моя голова начала кружиться.