Когда Макс вводит в мое пылающее нутро два пальца и засасывает чувствительную точку, мир с оглушительным грохотом моего пульса рушится. Рассыпается на элементарные частицы, пока мое сознание завоевывает сильнейший оргазм. Кричу от наслаждения, теряя себя в этой сладкой бездне.

Едва ощущаю, как Макс опускает мою ногу, поднимается и впивается в мои губы, выпивая мой крик, разделяя этот красочный миг. Ненасытно и собственнически его язык проникает в мой рот. Чувствую свой вкус и это снова возбуждает, окончательно выносит меня за скобки.

Руки сами собой тянутся к его одежде. Я начинаю сначала пытаться расстегнуть, а затем вовсе рвать с корнем неподдающиеся пуговицы его рубашки. Принимаюсь за брюки, но Майер убирает мои руки и с интересом заглядывает в глаза:

— Ты здесь закончила?

Не выдерживаю и смеюсь. Ну до чего же двусмысленная фразочка, блин!

— Тогда поехали дальше, — улыбается Макс и берет меня на руки, направляясь к спальне.

Лежу, прижавшись к Максимилиану и до сих пор стараюсь прийти в себя после случившегося. То что произошло в душе, а затем после душа на этой кровати — сумасшествие. Все как-то резко, внезапно, но так страстно, что снесло крышу.

— Хочешь чего-нибудь? — шепчет Майер и гладит меня по волосам. — Пить? Мороженого? Для тебя любой каприз!

Тихо посмеиваюсь и приподнимаюсь на локте:

— Всего сразу, можно?

Не отвечая ни слова, Макс вскакивает с постели и мне удается хорошенько разглядеть его задницу прежде, чем он упакует ее в спортивные штаны. Помимо всего прочего мне бросается в глаза несколько белых шрамов чуть ниже линии пояса на его спине. Прямо на позвоночнике несколько белых полосок.

— Макс, — зову я, — откуда эти шрамы? Ты говорил, что пережил операцию в юности, но не сказал какую и почему…

Мужчина поворачивается и несколько секунд будто решает, стоит ли мне знать правду.

— Помнишь фотку с хэллоуина? — он кивает на комод с рамками. — Мы с Эдиком пошли участвовать в гонках на старых тарантайках. Ну… Твой брат был за рулем, я был пассажиром и так получилось, что у нашей тачки отказало управление и мы влетели в ограждение. Эд не пострадал, а вот мой ремень безопасности вырвало с корнем и я неудачно вылетел через лобовуху. Было серьезное повреждение, я мог остаться без нижней части своего тела и возить ее до скончания дней в инвалидном кресле. А мог вообще сдохнуть, но повезло.

— Боже мой… — только и могу произнести я.

С ума сойти! Мой брат чуть не угробил мою будущую любовь.

— Я вообще не знала, что Эд умеет водить и все это, — прикрываю рот рукой, стараясь переварить информацию.

Поднимаю взгляд на Макса и искренне сочувствую ему. Всему тому, что ему пришлось пережить.

— Ты еще многого о брате не знаешь, — усмехается Майер. — И не узнаешь, потому что я — могила.

Подмигнув, он берет футболку и выскальзывает за дверь. Пока Макса нет, нахожу свой телефон и отвечаю на все пропущенные сообщения. К счастью родители не выходили на связь, так что разговор по душам с ними можно отложить.

На глаза попадается сообщение продюсера и на сердце вновь появляется груз. Нужно сказать ребятам про него и принять общее решение. Это будет тяжко…

Помимо всего прочего — рано утром у нас заказан самолет, чтобы успеть вернуться до начала учебно-рабочей недели. Мы возвращаемся в Россию и вновь будем вынуждены прятаться. Хорошо, да, не от Эда и Яна, не от Лики, но от всего мира. Будь моя воля, я бы прокручивала эти выходные на повторе снова и снова, проживала бы их раз за разом и наслаждалась моментами.

Когда Максимилиан возвращается с упаковкой мороженого и бутылкой сока, я улыбаюсь во все тридцать два. Как бы то ни было — здесь и сейчас мне хорошо, а дальше посмотрим что будет.

Понедельник. Утро. Ужасное утро, ведь за эти два дня в Германии я уже так привыкла просыпаться в теплых объятиях любимого мужчины.

Зарываюсь носом в подушку, представляя его рядом с собой. Воспроизводя в памяти на повторе каждый его поцелуй и прикосновение. Ну хотя бы капельку, совсем чуть-чуть пофантазировать и я честно встану по будильнику и начну собираться на учебу!

Вчера мы вернулись в Россию и были вынуждены попрощаться в какой-то спешке, потому что Максу не переставая звонил отец. Я все прекрасно понимаю, но отчужденного поцелуя в щеку мне показалось недостаточно. После этого Макс больше не писал и не звонил мне, а я не стала изображать навязчивую дурочку. Обошлась простым "спокойной ночи" и не донимала его расспросами и разговорами.

На столе вибрирует телефон и я тянусь к нему рукой, в надежде увидеть сообщение от Макса. Увы, это всего лишь Лика, галантно оповещающая меня, что зайдет через десять минут.

Так, стоп. Почему десять минут-то? Сейчас только семь утра, а нам ко второй паре, значит к десяти. Быстро набираю ей ответ с вопросительным смайлом и снова откидываюсь на подушки, мечтательно прикрыв глаза.

На несколько минут проваливаюсь в сон, ровно до того момента как в мою спальню влетает взъерошенная подруга с испуганными и одновременно виноватыми глазами.

— Лика, что такое случилось?! — подскакиваю на кровати и закутываюсь в одеяло.

— На, любуйся! — Энжи бросает мне поверх одеяла стопку распечатанных листов из сети. — Нет, нет, ты посмотри! Ты должна знать!

Ее голос нервный, срывающийся и в моей душе начинает нарастать неприятное волнение. Опускаю взгляд на распечатки и сонными глазами пытаюсь зацепиться за информацию.

Так, что тут у нас…

Замираю, глядя на титульный лист какого-то немецкого онлайн-глянца, где красуются Макс и Ингрид. Во время печати Лике перевело заголовок, пусть и коряво, но суть ясна:

"Дождались! Сын миллиардера женится на нефтяной принцессе!".

Смотрю, как эта змея целует Майера, выставив в камеру руку со сверкающим кольцом. А самое ужасное, что я знаю где и когда был сделан этот гребаный снимок. Точное время знаю и точное место — позавчера на годовщине компании Генриха Майера.

Чувствую, как начинают дрожать мои губы и перед глазами все плывет.

— Откуда это? — заставляю себя выдавить пару слов и это роковая ошибка, ведь вместе с ними последний кислород покидает мои легкие.

Виски сдавливает неведомой силой и я не могу заставить себя вздохнуть. Сердце барабанит как сумасшедшее в грудной клетке. Так и норовит выскочить, чтобы окончательно разбиться об пол.

— Я не знаю, как скоро это будет в русских журналах и статьях, но это было во всех немецких новостях уже вчера. Это мои родители прислали, — Энжи заламывает руки и я вижу слезы в ее глазах. — Спросили, не мой ли это преподаватель и… не моя ли подруга… Прости меня, но ты должна знать…

Вопросительно приподнимаю брови и перелистываю распечатку. Кажется, что хуже уже и быть не может, но нет. Может.

Новый журнал, новые заголовки:

"Сбежавший сын миллиардера преподает в Российском университете и… спит со студенткой!"

"Плейбой не изменяет своим привычкам. Наигрался со студенткой и вернулся к невесте!"

"Максимилиан Майер готов принять империю отца и привести в семейный бизнес бонус — нефтяную принцессу в качестве жены!".

Смотрю на наши фото с Маером: как мы сидим за столом на банкете, как он целует меня на прощание и как я мечтательно смотрю ему в спину.

Заголовки пестрят один за другим, пока я нервно перебираю листы.

"Соблазнила профессора, а он оказался миллионером. Знала ли она об этом?"

"Что теперь будет с экзаменом?! А что скажет невеста об интрижке будущего мужа с легкомысленной Россиянкой."

Какой же кошмар. Какой позор. За что? Почему?!

Крупные слезы капают из глаз прямо на печатные листы, размывая статьи и фотографии. А я не могу понять, не могу поверить — как же так?

Теперь я понимаю, почему Макс так дергался и суетился перед банкетом — он нервничал перед тем как сделать предложение. А эти его слова "не хочу отпускать" — тоже часть игры? Мной после банкета он похоже просто утешился, успокоил нервишки после предложения, так ведь это делается, да…