Молча бегу за тряпкой, собираюсь незаметно убрать разбитое безобразие, но Эд отпинывает приготовленное мной ведро и отталкивает меня плечом в сторону, надвигаясь на Яна грозной тучей.

— Знаешь, ты считаешь что ты пережил? А ни хрена подобного, мелкий… Ты так и остался в прошлом, ты не живешь, а прячешься. Тебя даже не видно, понимаешь? — тычет в грудь Яну Эдгар. — Ты бесполезен в этом доме! Даже если тебя здесь не будет, никто и не заметит! — выплевывает он ему в лицо.

Растерянная я стою с тряпкой в руках и боюсь вздохнуть, потому что в помещении воцарилась жуткая наэлектризованная тишина. Ян пятится назад, на его лице растекается боль, скулы напряжены, губы поджаты.

— Да пошел ты, — младший хватает в прихожей куртку и начинает обуваться.

— Ян, подожди, — бегу за ним и пытаюсь вырвать чертову куртку, но брат сильнее. — Не надо, он не это имел в виду!

— У пьяного что на уме, то на языке. Так что он сказал именно то, что хотел, — Ян открывает дверь и, выставив Эду на прощание средний палец, покидает дом.

Возвращаюсь к Эдгару, а тот совершенно спокойно наливает себе выпить. Будто ничего и не произошло. Это же в порядке вещей, когда младший брат в три часа ночи сбегает из дома неведомо куда.

— Эд, что случилось? — спрашиваю я, но он лишь смеется. — Что смешного я спросила?

— Ничего, хозяюшка ты наша. Вся такая правильная, честная, добрая. Строишь из себя надежную, да? — поднимает на меня злобный мутный взгляд брат. — Но ведь в душе на самом деле сидит чертова дрянь, которая предаст при первой возможности! Как у всех!

Сглатываю и заставляю себя не обижаться, он пьян. Я не буду воспринимать его речи всерьез, нет, у него что-то произошло. Судя по всему, очень серьезное, ведь Эд так пьет впервые. Но слезы все равно наворачиваются на глаза, потому что я беспомощна в этой ситуации. Что я могу сделать?

Нет, не так.

Что я, маленькая хрупкая девочка, могу сделать? Ничего, здесь нужна тяжелая артиллерия.

Сжимаю зубы и бегу наверх, стучу чуть ли не с ноги в дверь гостевой комнаты, пока на пороге не появляется заспанная физиономия Макса, снимающего наушники.

— Что случилось? — зевая спрашивает он. — Решила согласиться на мое предложение?

— Там… Эд, он пьян, очень… А Ян ушел… Они поругались, я не знаю… — начинаю мямлить я, стараясь придумать причину, почему я разбудила его посреди ночи, пока он не захлопнул перед моим носом дверь.

Но Майер просто кивает и спускается вниз. Без лишних вопросов, без выкрутасов, которых я от него ждала.

Сбегаю по лестнице следом за Максимилианом. Тяжело дышу, даже как-то истерично, но молчу, переминаясь с ноги на ногу.

— У-у, мужик, ты совсем расклеился, — фыркает Макс, подходя к Эду за барной стойкой.

Брат стоит облокотившись на столешницу и схватившись за голову, запустив пальцы в свои темные взъерошенные волосы. Что-то бормочет себе под нос, тихо и неразборчиво.

— Пойдем-ка баиньки, пока со всеми не переругался, — Макс пытается взять друга под локоть, но он резко взбрыкивает, непредсказуемо как арабский скакун, и начинает кричать.

— Стерва! Ненавижу! — стеклянный рокс одним взмахом руки отправляется на пол. Конечно, нам же не хватало осколков по всему дому. — Не трогай меня, я не маленький!

— По виду не скажешь, распустил тут нюни, — усмехается Майер и силой тащит брата в коридор. Тот активно сопротивляется и, шутка ли, предпринимает попытки врезать другу, но благодаря пьяной координации этого не получается.

— Да чтоб тебя! — рычит Макс и поворачивается ко мне, удерживая брата в захвате. — Неси полотенце, лед и стакан воды! — приказным тоном отчеканивает он, но в конце мягко добавляет: — Осторожно только, там осколки…

Киваю и бросаюсь к холодильнику. Понятия не имею зачем все это нужно Максимилиану сейчас, но задавать вопросы не самое лучшее время. Выгребаю из ванночки для заморозки все имеющиеся кубики льда и заворачиваю в тонкое кухонное полотенце, вздрагивая под звуки мужской ругани. Дрожащими от страха и нервов руками, наливаю стакан воды из графина и, осторожно переступая через осколки, возвращаюсь в коридор.

Застываю на месте, глядя на то как Эд, шипя сквозь зубы, потирает скулу, а Макс правую руку. Они все таки били друг другу морды? Ну… зато в доме воцарилась тишина, за это и правда спасибо.

— Отлично, вот и лед подъехал, — как ни в чем не бывало, улыбается Макс и протягивает ко мне руку, забирая свернутое полотенце. — На, приложи, а то завтра на работе будешь отсвечивать…

— Спасибо, — хрипло бурчит брат и следует совету друга, направляясь в свою спальню.

Серьезно? Вот так его можно было утихомирить? Возьму способ на заметку.

Протягиваю Майеру стакан с водой, а он лишь улыбается и кивает мне на диван в гостиной:

— Это для тебя. Сядь, выпей и успокойся, а то вся трясешься. А еще набери Яна, спроси где его забрать.

Больше не проронив ни слова, мужчина идет за Эдом, а я делаю так, как он сказал. Набираю номер младшего брата, но получаю ответ только со второго звонка.

— Что? — недовольно звучит его голос в трубке.

— Вернись пожалуйста, Ян, — мой голос тихий и надломленный. Я не хочу, чтобы братишка ночевал неизвестно где или вляпался в неприятности. — Где тебя встретить, где ты?

В ответ лишь тишина и тяжелый вздох.

— Ян, не глупи, пожалуйста, — умоляю я и начинаю метаться по гостиной, в носу предательски щипит от подступающих слез. — Эд просто погорячился, у него что-то случилось. Давай не будем детьми?

— Я сейчас вернусь, только проветрюсь, — хрипло произносит Ян и сбрасывает вызов.

Облегченно выдыхаю и отпиваю воду из стакана. Прислушиваюсь к звукам в доме, но больше криков Эда не слышно, а значит есть надежда что все хорошо и он скоро уснет. Бросаю взгляд через арку на кухню: осколки, лужа коньяка… Кажется, пора закончить уборку. В другой бы ситуации не стала этого делать, не моих рук безобразие, но сейчас сердце подсказывает, что у Эдгара случилось что-то очень серьезное и непоправимое. А значит не лучший для меня момент, чтобы показать характер.

Не знаю сколько времени трачу на уборку, к счастью, без порезов об осколки. Сейчас с шваброй в руке стараюсь избавить пол от яркого аромата выпивки, разбавив воду лавандовым средством для мытья.

Уверена, что Эд не хотел меня обидеть и завтра будет раскаиваться во всех своих поступках, как только протрезвеет, но нервное напряжение дает о себе знать и я плачу. Хнычу, как маленькая девочка, размазывая слезы по лицу рукавами пижамной кофты. Душа будто рвется на части из-за событий сегодняшнего дня.

Из-за обидных слов брата.

Из-за Яна, которому и так приходится несладко.

Из-за самого Эда, которому очень хочу помочь, но не знаю как.

Из-за Майера с его предложениями.

Внутри меня как будто что-то сломалось и эмоции требуют выхода. И я их отпускаю… Нельзя всегда быть сильной.

— Ну я же сказал, сядь и успокойся, а не намывай полы, — подскакиваю на месте и, торопливо вытерев слезы, поворачиваюсь к Максу за своей спиной.

— Я не могла это так оставить, иначе весь дом провоняет и мимо проходящие люди будут думать, что тут живут алкаши, — пытаюсь шутить, но гундосый голос и красные глаза выдают мое менее веселое состояние. — Ян сейчас вернется… А что случилось у Эда?

Макс молчит, подходит ближе и всматривается в мое лицо, с таким неподдельным интересом, что я даже боюсь пошевелиться. Его темные брови сведены на переносице, он явно чем-то обеспокоен. Ну не мной же, правда? Мужчина неожиданно вырывает у меня из рук швабру и указывает на диван:

— Иди садись, я принесу мороженое. Поедим, успокоим нервы и поговорим.

— Но я… — открываю рот, чтобы отмазаться от “дружеских” посиделок, но сталкиваюсь со строгим взглядом карих глаз Максимилиана и прикусываю язык. — Хорошо…

Сажусь на диван и жду Максимилиана, периодически поглядывая на часы.