Я не эксперт в живописи, но почему-то мне кажется что эти картины не стоят целого состояния. И висят они здесь, потому как дороги сердцу владельца этого особняка.

Макс после разговора с отцом возвращается мрачнее тучи и, прихватив какие-то вещи, снова пропадает. Возможно я и правда обидела его своим отказом от подарка, а может быть дело и не во мне… Черт его разберешь!

Ничего умнее, кроме как надеть к приему белое шелковое, возмутительно короткое платье, я не придумала.

Ну, я же невеста, а значит должна выглядеть как она — легкая и воздушная, милая и улыбчивая.

Очень долго мучаюсь с волосами и в результате оставляю распущенными чуть подвитые локоны. Наношу легкий макияж, стараюсь не переборщить со стрелками на глазах и, кажется, выходит хорошая такая Мэрилин из “пу-пу-пи-ду”.

Когда выхожу из ванной, замечаю Максимилиана. На его лице появляется немое восхищение и я непроизвольно улыбаюсь.

Ему же тоже должно было понравиться, правда? И я в глубине души рада, что у меня получилось его поразить.

— Потрясающе выглядишь, — он подходит ко мне и предлагает свой локоть.

Беру мужчину под руку и чуть не прыскаю со смеху — ну ей Богу, как на бал собрались принц с Золушкой… А Майер и правда выглядит как принц: идеальная белая рубашка, темные брюки, лакированные туфли. Опрятная щетина, зачесанные волосы и неизменный приторный сладкий парфюм.

— Ты тоже, — улыбаюсь ему и решаюсь спросить. — Готов завраться по самое не балуйся?

— Всегда готов, — кривится Майер и мы выходим из комнаты.

Не выдерживаю и указываю мужчине на картины:

— Это же картины твоей мамы, да?

Во взгляде Макса читаю недоумение и он даже не сразу соображает, что ответить. А такое бывает весьма редко.

— Да, это она рисовала, как ты узнала? — спрашивает он и тут же закатывает глаза. — Розали, ну как же иначе…

— Вообще-то, я сама догадалась, — не знаю зачем, но пояснить это мне кажется жизненно необходимым. — Это она рисовала, как напоминание о родине, да? Необыкновенно, я в восхищении!

— Да, она ни разу не была в России после того, как вышла замуж и родила меня, — отвечает Макс и в его голосе снова появляется вчерашняя грусть. — Все свое время и силы она отдавала этому дому, отцу и мне, хотя уверен, хотела вернуться. Эти картины тому доказательство.

Ну вот, я не хотела нагонять ему тоски…

Делаю шаг к мужчине и зачем-то поправляю расстегнутый воротник и пуговицу на его рубашке. Руки сами тянулись и я не стала препятствовать, сама себе поражаюсь.

— Уверена, она об этом не пожалела ни разу, — поднимаю на него глаза, стараясь вселить уверенность. — А свою любовь к родине прекрасно скомпенсировала этими шедеврами.

— Идем, проницательная девчонка, — усмехается Макс и обнимает меня за талию.

Ощущения странные. Непривычные, но в то же время желание отодвинуться, как было в тот вечер у нас дома, у меня пропало.

Когда заходим в огромный зал, у меня перехватывает дыхание от количества людей, накрытых для банкета столиков и излишнего внимания к моей персоне. Но никто не решается подойти, все смотрят, продолжают говорить между собой, и широко улыбаются. Может быть тут принято, чтобы мы подходили первыми?

Смотрю на Макса и слежу за его взглядом, блуждающим по толпе гостей. Чувствую, как его рука сильнее сжимает мою талию, когда он замечает высокую молодую брюнетку, о чем-то очень увлеченно ведущую беседу с его отцом. Майер недовольно выдыхает и осторожно отводит меня в сторону, словно пряча от чужих глаз наш разговор за плотной алой портьерой, которой сегодня украшены все арки помещения.

— То что нужно держаться подальше от Анселла, ты и так поняла, да? — понизив голос, говорит Макс и я киваю. — Еще тебе нужно держаться подальше от во-о-он той брюнетки, которая болтает с моим отцом, поняла? Ни в коем случае, не говори с ней. Я буду стараться не оставлять тебя одну, но что угодно может пойти не так.

— Почему? Кто она? — тут же рвется наружу масса вопросов.

Максимилиан морщится и качает головой, он будто не хочет говорить мне правду, но сказал “А”, говори и “Б”!

— Почему, что она мне сделает? — продолжаю выпытывать я.

— Морально раздавит, — фыркает он. — Это Ингрид, выгодная невеста, которую мне так яростно сватает отец. Так что лучше не надо, держись от нее подальше, она тебя раскусит.

Смешно звучит, но вот меня смеяться не тянет. Смотрю на Макса и хочется его прибить, честное слово! Снова ложь, снова недомолвки! Если до этого на чаше весов жалости и понимания был перевес, то сейчас злость заставляет их пошатнуться в противоположную сторону.

— Почему ты не сказал сразу?! — повышаю голос я и толкаю мужчину в грудь. — Сколько будет продолжаться этот круговорот лжи?!

— Тихо ты, со стороны может показаться что мы ссоримся, а это нехорошо, — шипит он, прикладывая палец к моим губам. — Я надеялся, что она не придет. Все утро ругался с отцом и требовал позвонить и отклонить ее приглашение, но…

— Конечно, виноват кто угодно, только не Максимилиан Майер! — от досады хочется плакать и что-нибудь разбить.

Конечно, как же просто все! Помимо того, что мне придется следить за тем что я говорю, делаю и думаю, мне еще теперь от брюнетки прятаться!

— Ненавижу тебя! — приподнимаюсь на носках и со всей яростью выплевываю в лицо ему эти слова.

— Беликова, хватит. Нельзя, чтобы думали, что мы ругаемся, — шепчет он.

— Ох, знал бы ты, как я тебя терпеть не могу!

— Знаю, — усмехается Макс и совершенно беспардонно и нагло целует. Попросту притягивает меня к себе за затылок и впивается в мои губы, черт его раздери!

Теряюсь в пространстве от потрясения, успеваю только испуганно вдохнуть через рот, тем самым позволяя мужчине захватить в плен мою нижнюю губу. Сжимаю воротник его рубашки и собираюсь оттолкнуть, залепить пощечину, но… не могу. Эмоции кружат меня в бешеном вихре и, кажется, я теряю способность двигаться, управлять своим телом. Его губы такие горячие, такие мягкие, а поцелуй переполнен невероятной нежностью, несмотря на его внезапность и, казалось бы, торопливость.

Кажется, что время вокруг остановилось и этот миг длится вечность.

Я солгу, если скажу так. Ни черта не вечность, а словно вспышка молнии, поразившей меня на месте. Раз! И я, будто парализованная, стою и боюсь пошевелиться. Макс отстраняется, поправляет мои волосы и, победно ухмыльнувшись что заткнул таки мне рот, выводит меня в зал.

Не знаю как кто я сейчас выгляжу, наверное, как испуганный цыпленок. Губы горят, в глазах все плывет и дышать кажется невозможным.

Чисто механически я улыбаюсь, киваю, что-то говорю, но то что происходит внутри — это цунами. Смертоносная волна, которая рушит всю мою хрупкую душевную организацию.

— Познакомьтесь, это мой сын Максимилиан и его невеста из России, — говорит отец Макса, когда мы, наконец, добираемся до него.

— Ия?! — голос мамы ударяет словно гром посреди ясного неба.

Мир перевернулся. Да, да, в очередной раз, совершенно не дав перевести дыхание после предыдущего потрясения. Меня, как неопытного серфера, накрывает волной, я захлебываюсь и бьюсь в агонии.

— Что ты здесь делаешь? — в голосе мамы я чувствую нарастающее беспокойство и нервозность. Она их вдобавок выдает своими руками, поправляя локоны на безупречной прическе. — Как это понимать?

Ладонь Максимилиана исчезает с моей талии и он здоровается с папой, крепко пожимая ему руку. Улыбается, но не получает того же в ответ. Воздух вокруг нас сгущается, как будто перед безудержной стихией, которая сметет все на своем пути.

— Вы знакомы? — непонимающе спрашивает старший Майер, переводя взгляд то на меня, то на маму.

Хочу ответить, но язык не шевелится. Я просто смотрю в мамины глаза и вижу там… разочарование. Бездонный океан под названием “Потерянное доверие”. К счастью или к сожалению, но Макс берет разговор в свои руки.