— Ой, да идите вы, все трое! — в порыве чувств хлопает дверью Миямото.

И чего он так разозлился, неужели обиделся, что не ему предложили подолбиться в десна?

— Семпай, кажется, ваш друг из этих…

— А я разве тебе об этом не говорил? — делаю удивленное лицо. — Ладно, Мичи, пойдём искать помидоры.

— А зачем нам помидоры, сэмпай? — не на шутку удивляется мальчишка.

— О, юный Мичи, ты даже не представляешь, сколько их краснокожих собратьев полегло в неравной борьбе с девственностью. Но если желаешь сохранить их жизни, то я могу позвать Сугимото и ты потренируешься на нем.

— Ну нахер! Помидоры, так помидоры.

— А яой? — жалобно выдаёт тайка, совсем как ребёнок, которому родители забыли положить новогодний подарок под елку.

— Прости, Раттана, не сегодня.

— Я ждал тебя раньше, — гудит гигант, вальяжно заседающий за барной стойкой.

И что мне на это ответить? Рассказать правду? Поведать о том, что я кретин, который потратил драгоценное время на очередную глупость? Надо же до такого додуматься. У меня на носу важный турнир, а я сливаю время на бесполезную хрень — обучаю своего кохая целоваться с помидорами. Во всей этой ситуации есть лишь один весомый плюс — я набил брюхо до отвала.

— Непредвиденные обстоятельства, — и я нисколько не лукавлю.

Кто бы мог подумать, что Мичи окажется настолько ужасным учеником. Обучать его боевым искусствам было куда проще. Два килограмма томатов ушло лишь на то, чтобы отучить его разевать пасть во время поцелуя. Уже за это его подружка должна быть мне благодарна. Ведь если бы не мои наставления, то энергичный Мичи скорее всего съел бы ей лицо. Как вспомню, что этот изверг творил с помидорами, так дрожь пробирает. У него не рот, а форменная мясорубка.

— Хорошо, давай за мной, — Нодзу отрывает задницу от барного стула, отчего предмет мебели с облегчением скрипит. Интересно, сколько в этом парне килограмм?

Без лишних слов шагаю следом. Главный зал ночного клуба мы покидаем, через замаскированную под фальш стену дверь. Похоже, именно через этот проход улизнули рядовые гопники, во время моего первого посещения Могры.

Оказавшись внутри длинного коридора, с многочисленными дверями по обе его стороны, я поражено выдыхаю. Мать моя женщина, да это ведь не чёрный ход, а чуть ли не самые настоящие катакомбы. Не знаю, кому и зачем понадобилось делать нечто подобное на базе ночного клуба, но подход к планировке впечатляет. Наверняка в эти коммуникации вбухали целую гору бабла. Неудивительно, что Нуэ и его подчиненный, с такой легкостью, раскидываются миллионами йен.

— Нам сюда, — отворяет одну из дверей Нодзу, поле чего взмахом руки приглашает меня внутрь. — Заходи.

Ужом проскальзываю мимо него, в гостеприимно распахнутую дверь и тут же замираю. Со стен на меня взирают многочисленные вайфу. Плакатов с анимешными девочками так много, что они заменяют собой обои. Но и это ещё не все, у стен стоят самые настоящие стеллажи доверху забитые мангой. Томики ютятся ровными рядами, так плотно друг к другу, что между ними не просунуть и лезвие ножа. И это далеко не все признаки того, что передо мной комната самого настоящего отаку. Из образа выбивается лишь огромный меч нодати, который висит по соседству с нарисованными тян, да огромная двуспальная кровать. И судя по этим двум элементам, несложно догадаться кому принадлежит этот задротский рай.

Кто бы мог подумать, что убийца, рассекающий людей пачками, окажется вторым Тон-тоном. Хотя, будь у меня такая же страшная рожа, мне бы тоже пришлось перейти на двудэшных тян. Сомневаюсь, что даже местные гейши согласятся обслуживать такого уродца, как Цугимити. А учитывая ещё и размеры последнего, представительницы древней профессии рискуют не пережить ночь с этим парнем.

Пока я отхожу от шока, Нодзу успевает извлечь лабораторный журнал из-под подушки и усесться на длинный диван, приткнувшийся у одной из стен.

— Садись, — коротко командует мясник-анимешник и я вынужден прислушаться к его требованиям. Кто знает, что на уме у этого странного парня? Лучше не давать ему поводов для недовольства. Если до посещения этой комнаты я думал, что Нодзу обычный отморозок, то теперь изменил собственное мнение. О, нет, этот верзила не просто какой-то там отморозок, он, явно, больной на всю голову сукин сын!

Когда усаживаюсь на диван, взгляд невольно цепляется за фотографию в похоронной рамке, которая стоит на одном из стеллажей. С неё на меня взирают трое младшеклашек, в школьной форме. Два улыбчивых мальчугана и красивая девочка посредине. Никто из троицы и близко не похож на страшного великана: ни комплекцией, ни чертами лица. И от этого осознания мне становится действительно жутко. Зачем Нодзу хранит у себя чужие фото, тем более в таком виде, или на картинке кто-то из его родственников? Но даже так, согласно японским традициям, это уже перебор. Подобные фотографии должны находиться в специальных похоронных залах, а не в личной комнате, по соседству с разноцветными томиками манги. Да и само фото выбрано неудачное, слишком уж жизнерадостное. Словно прочитав мои мысли, гигант поясняет:

— Другой не было, только такая.

— Мои соболезнования, — на всякий случай склоняю голову в поклоне.

— Ещё рано. Двое из трёх до сих пор коптят небо.

— Простите за поспешность.

— Не важно. Тем более, вскоре один из двух этих мальчишек умрет и все закончится, — всего на мгновение изуродованное акромегалией лицо светлеет.

Даже думать не хочу о том, что он имеет ввиду. Лучше поскорее перевести беседу в более безопасное русло, а то подобные разговоры имеют свойство плохо заканчиваться.

— Можно? — киваю на лабораторный журнал в его руках, чтобы съехать с щекотливой темы.

— Не порви, — с явной неохотой протягивает тетрадь Нодзу.

Раскрыв журнал, некогда принадлежащий Мотоо Кимуре, погружаюсь в дебри научных изысканий. В этот момент я не только осмысливаю прочитанное, чтобы в понятной форме передать знания заказчику, в лице Нодзу Цугимити, но и делаю мысленные заметки для себя любимого. Когда в твоём распоряжении такой уникальный инструмент, как Красное море, грех им не воспользоваться на полную катушку. И в этом мне помогут изыскания доброго доктора. И да, я отчетливо понимаю, что даже такая уникальная техника, как Коукай, имеет свои пределы и полностью повторить формулу идеального человека Мотоо Кимуры мне не светит — для этого необходимо более глубокое вмешательство в ДНК на стадии формирования плода. Так что шестых пальцев на руках мне не видать, как собственных ушей. Зато уже сейчас, благодаря прочитанному, я могу увеличить скорость прохождения нервного импульса. А значит, ещё сильнее повысить скорость собственной реакции. И возможно, после этого вмешательства в организм, выпады того же Нодзу перестанут быть для меня столь неуловимыми. Как только доберусь до дома, нужно будет обязательно попробовать.

Около получаса я штудирую лабораторный журнал и за это время мне удаётся осилить лишь пять листов. Главной проблемой становится хаотичное нагромождение информации. Передо мной скорее не законченный научный труд, со сквозной линией повествования, а свалка из теорий и заметок. И при этом отнюдь не все термины из журнала мне знакомы, из-за чего порог вхождения увеличивается ещё сильнее.

В который раз благодарю судьбу за то, что из-за недостатка средств в бытность свою начинающим бойцом мне приходилось не только бить людей, но также изучать спортивную медицину. Если бы не почерпнутые там знания, то хер бы я разобрал эту писанину. А так — тяжко, со скрипом, но дело движется. И пускай пять листочков — лишь капля в море для такой толстенного журнала, главное начало положено.

— На сегодня все, — возвращаю тетрадь Нодзу.

Голова кипит. Если продолжу работать дальше, то рискую упустить нечто важное. Расшифровать-то я расшифрую, но, из-за наплыва новой информации, не смогу удержать в памяти, с трудом добытые, знания. А ведь это главное. Не так важны обещанные миллионы, как драгоценные крупицы информации, которые помогут мне выжить в этом жестоком мире.