Я посмотрела в лицо Роландэла и недоумевала. А ведь их раса считается самой миролюбивой. И вот, простите, где? В каком месте? Пожалуй, эта самая беспринципная из всех известных мне рас. А Роландэл — самый мерзкий худак во всём мире, такой же хитрый и пожирающий всё на своем пути.

Мели побледнела, а глаза ее наполнились слезами. Только вот жалости у меня к ней абсолютно не было. Расскажет она Алексу о правде. Так и хотелось прокричать, что он и без нее всё узнает… Главное, чтобы не было… поздно. Иначе я сама себя простить не смогу…

Лучше я послушала бы перебранку Мелиссы и Роландэла, лучше выиграть хоть минуту времени и оттянуть то, что может перевернуть мою жизнь.

— Надеюсь, ты была благоразумна и сохранила себя для меня. Не люблю порченный товар…

Я, разумеется, не ответила, а только сильнее сжала кулаки и сцепила зубы.

Роландэл принес меня в свои покои, закреплённые за ним в нашем дворце. Они мало отличались от других гостевых, разве что цветом. Стоило только двери захлопнуться за моей спиной как меня тут же поставили на пол. Я сразу отскочила от новоиспеченного супруга. На языке только и крутился вопрос: «Когда же я увижу Алекса?». Только задать его вслух я не могла!

Эльф улыбался и медленно надвигался на меня. Я мотала головой и также медленно двигалась от него, минуя мебель, расставленную в небольшой гостиной, перебирала руками по спинкам кресел и низкого дивана. А эльф забавлялся моим положением и не спешил.

Я попыталась выдавить из себя хоть звук. И, о чудо, мне удалось прохрипеть:

— Что… с Алексом и… Ирэной? — я закашлялась и сглотнула вязкую слюну. Ожерелье на горле жало и давило.

— Жаль, что действие зелья прекратилось. Молчаливой ты мне нравилась больше.

— Ты получил, что хотел, и обещал отпустить их.

— Обещал, но не раньше, чем наш брак будет скреплен. Не думаешь ли ты, что я упущу власть из-за столько незначительного действия?

— Я тебя возненавижу! — прошипела я.

— Я это переживу. А ты рано или поздно смиришься, — рассмеялся он.

— Ненавижу! — от злости я бросила в него вазу, но эльф отклонился.

Роландэл взбросил руку и навесил полог тишины, видимо, чтобы охрана не беспокоила нас.

— Я не невинна! Убирайся! — в отчаянии закричала я.

Роландэл оскалился:

— Удостоверюсь лично, принцесса. Не думаешь ли ты, что поверю на слово? Но, знай, я буду крайне разочарован, если это действительно так, и накажу тебя.

— Поклянись, что выпустишь Алекса с Ирэной и не причинишь им вреда, — я продолжала маневрировать между предметами мебели, смотря в такие ненавистные зеленые глаза.

— Ты не смеешь диктовать мне условия, моя дражайшая… супруга, — эльф выплюнул последнее слово и сделал резкий рывок в мою сторону.

Я успела отскочить, но зацепилась подолом за квадратный столик и споткнулась. Этой заминки хватило, чтобы эльф поймал меня поперек живота. Я лягнула его ногой и попыталась высвободиться.

— Не сопротивляйся. Одно мое слово, и его убьют, как и его драгоценную сестрицу. Ты этого добиваешься? — прошипел эльф, пока я отчаянно сопротивлялась со слезами на глазах.

— Оставь меня. Мы ведь уже супруги. К чему это подтверждение? Оно ничего не значит.

— Для меня значит, — услышав его ответ, я еще никогда в жизни не была близка к безумию. Я безнадежно захотела стать вдовой. — Все правила будут соблюдены, чтобы ни у кого не возникло и мысли о незавершенности обряда.

— Я подтвержу, что мы — полноценные муж и жена. Только не трогай меня, — умоляла я.

Но эльф был глух к моим просьбам. Роландэл тянул меня в спальню, пятясь вместе со мной и швырнул на кровать. Я откатилась на ней и схватила с прикроватной тумбочки вазу, не раздумывая бросила ее в эльфа. Жаль, что силы не хватило, чтобы он потерял сознание, но хватило того, чтобы осколок порезал ему лоб, и там набух неглубокий порез. Всхлипнула, на что я вообще могла надеяться, сражаясь с мужчиной, который без промедления снес голову своему советнику? Не знаю. Но я не хотела того, что будет дальше. Призвала магию, но Роландэл, осклабившись, смял мой порыв.

— Напомни мне, дорогая, надеть на тебя антимагический браслет, — потешался он.

Кажется, эльф испытывал какое-то странное удовольствие от моего сопротивления. Я попыталась выскочить из комнаты, но снова была перехвачена. Теперь уже Роландэл крепко прижал меня к стене. Мои ноги он крепко спеленал, а руки пригвоздил одной рукой. Его лицо было крайне довольным и возбужденным. Он даже не применял магию, ему доставляло удовольствие справляться со мной и так. Слезы лились из моих глаз. Он рванул лиф моего платья вниз, и оно повисло на талии. Тонкая шелковая рубашка совершенно не скрывала моего тела, обрисовывая все его выпуклости. И от того взгляда, каким Роландэл обвел мое тело, меня затрясло еще больше от омерзения. В какой-то момент я начала задыхаться. Испуг, страх, горечь, отчаяние и безнадежность — все смешалось во мне в гремучий коктейль. Если бы только можно было бы убить его, я бы так и сделала. Но Алекс, Ири и мои подданные, которые подвергнутся репрессиям со стороны эльфов, ни в чем не виноваты. А если эльфов поддержат подлые ящеры и оборотни, которые и так хотели убить меня и маму, то участь остальных будет совершенно незавидной. Жаль, что все знают, где будет Роландэл и с кем. К сожалению, на меня не должно пасть подозрение в его кончине. Вот удалось бы отсрочить то, к чему неминуемо склонял меня ненавистный супруг.

Бретелька моей рубашки поползла вниз. Роландэл начал очерчивать пальцами ключицы, а я в этот миг почувствовала слабость и апатию. Сложилось впечатление, что моя магия и жизнь просто уходят. Вытекают из меня сначала тонким ручейком, а потом и полноценной полноводной рекой. Я судорожно схватила ртом воздух и повисла на руках Роландэла, который держал мои руки пригвождёнными к стене. Стала дышать через открытый рот, глаза закатывались, а я ощущала себя рыбой, выброшенной на берег.

Эльф внезапно остановился. Моё состояние даже взволновало его, потому что он перестал меня лапать. Только вот легкая пощечина, которая, по всей видимости, должна была отрезвить меня и спасти из той пучины мрака, в которую я опускалась, не помогла. Я продолжала глотать воздух, а сильная дрожь стала бить тело.

— Если ты думаешь, что это поможет тебе избежать консумации, то ты ошибаешься, — зло прошипел он, отпустил руки, но всем корпусом придавил к стене, схватил волосы и натянул их, чтобы я посмотрела в его жестокие глаза.

Но я не могла сфокусировать взгляд. Что-то творилось со мной: боль, слабость, отчаянная решимость и желание во что бы то ни стало выжить и наказать каждого, кто посмел бы «это» устроить, обуяло меня. Захлестнуло, наполнило ненавистью и злостью, яростью на этот мир. Жажда крови примешивалась к жажде покарать виновных…

Я ловила отголоски чувств, эмоций… и понимала, что это не мои. Алекс — это был он.

Последнее, что я увидела, пока не потеряла сознание от истощения и слабости был обеспокоенный взгляд, эльфа и его кричащий рот. Неужели решил позвать на помощь?..

Я только злорадно улыбнулась. Если я умру, то пусть его обвинят в моей кончине. Тогда моя мать сохранит за собой престол. А Алекс…

Алекс сможет выбраться и вытащит сестру. Всё. Дальше была темнота… и мои губы, так и не издавшие ни слова о том, что я люблю его, что… мне жаль… Знаю, что он почувствует меня, только я уже не увижу его лица… и не услышу его ответ…

Александр

Не знаю, сколько я так провисел, прикованный цепями к стене, но стоило только прийти в себя сразу понял, что гадость в моей крови более-менее вышла. Голова раскалывалась, но мыслить уже мог здраво. Стоило только потянуться к Лари, чтобы почувствовать ее, как по нервам ударили страх, боль и обречённость.

— Девочка моя, — прохрипел я и дернул кандалами.

Черт, крепкие, или я так сильно ослаб? Озноб прошелся по телу. Будучи босым и в одних свободных спальных штанах, я понял, что не за горами мое окоченение, ведь магией не согреться. А если мышцы задеревенеют, то будет совсем худо. Поэтому следует начать действовать. Насколько это было возможно, я вытянулся и смог-таки обхватить цепь, идущую к кандалам двумя руками, и начал методично дергать ее, наваливаясь всем телом и расслабляя цепь, крепящуюся к металлическому штырю. Нужно успеть его раскачать. Вряд ли меня оставили надолго. И стоило только понять, что цепь поддается больше, как я выдохнул.