— Замечалось такое, да, – снова вмешался Егорыч. – А чего с властями-то у них?
Саша поняла, что это вопрос уже к ней, и ответила:
— Среди казаков сильны автономистские настроения. Нередко высказываются в том духе, что мы тут, мол, мужичью покажем, как бунтовать, а потом вернемся к себе на Дон и заживем наособицу от Москвы, своей, казачьей республикой. Насколько мне известно, эти настроения идут от самого войскового старшины Топилина. Зато у Топилина отличные отношения с командованием в Тамбове. Активность казаков позволяет начальству района чрезвычайной охраны отчитываться об успехах в борьбе с повстанцами, не показывая носа в уезды. На грабеж, террор и автономизм казаков закрывают глаза, пока они воюют с нами. Жалобы местных кладут под сукно или отбояривают в губернское ОГП, которое и склочничает с казаками.
— Да, что касается ОГП, — продолжила Аглая. – Губернским ОГП можно было б и пренебречь. Там, помимо сыскных надзирателей и филеров, всего один комендантский взвод. Но есть еще летучий отряд, расквартированный в Сосновке. Чуть больше двух сотен человек, грузовые моторы, мотоциклеты, добротный конский состав. Плюс две дюжины пулеметов, из них половина — льюисы. Действуют конными и автомобильными командами по несколько десятков человек. Оснащают и обучают местные охранные отряды, они организованы в каждом селе. Служба в нем также идет в зачет земельного налога, но, как правило, он состоит из головки местных кулаков и их прихвостней В зависимости от размеров деревни или села отряды насчитывают от десятка до сотни человек. По существу, это узаконенные банды. Оружие и боеприпасы получают через ОГП. Кое-где лютуют пуще казаков, но в основном в пределах своей волости. Ведут террор против деревенской бедноты, охраняют зерновые склады и места погрузок зерна, привлекаются летучим отрядом ОГП для его операций. Также с их помощью ОГП насаждает агентуру в наших волостях. Иногда и с казаками находят общий язык. Вооружены винтовками и револьверами. Качество кадра везде разное.
— Да мы веревки не напасемся для этого кадра, — пробурчал себе под нос Егорыч.
Саша глянула на Аглаю с гордостью. Как она только успела разузнать все в таких подробностях? После расстрела Смирнова их отношения так и не наладились, и все же в такие минуты Саша искренне радовалась за бывшую подругу. Если кто когда и посмеивался над тем, что разведкоманду в пятьдесят первом возглавляет девушка, да еще такая молодая — за какие, мол, такие особые заслуги — то раз увидев Гланю за работой, шутники прикусывали язык.
Аглая перевела дух и продолжила:
— Подводя итог: общая численность неприятеля против нас порядка трех тысяч штыков и сабель регулярных, порядка десяти орудий, до тридцати пулеметов, два бронепоезда. До полутора тысяч в составе охранных отрядов. Начальник разведки пятьдесят первого полка доклад закончила.
— Это получается что же, на круг меньше пяти тыщ скопом? – недоверчиво сказал Егорыч.
— Точно так, с ручательством, Михал Егорыч, — подтвердил Князев. — Это то, что я главкому Антонову и толковал! Нас тут уже чуть не вдвое против них. Подзабыли они про нас, чуешь? Победу празднуют. Дак пора напомнить. Но давай не забегать поперед батьки в пекло. Зараз тебе Кирилл Михалыч дальше доведет, у него и в приказе все уже.
Егорыч кивнул. Саша догадалась распахнуть ставни, чтоб больше света падало на кустарно выполненную карту. Белоусов встал:
— Общий замысел операции комполка-51 строится на ударе силами полка по району Сосновка-Верятино с целью уничтожить летучий отряд ОГП и выбить казачью бригаду из Верятино. Затем с помощью захваченного в Сосновке подвижного состава основными силами произвести железнодорожный маневр в направлении Богоявленского и занять его. Частью сил из района Верятино занять Кулеватово. Таким образом, мы перекроем главный ход Рязано-Уральской железной дороги и водный путь по Цне. Через них идет основной зерновой вывоз из южных и западных уездов Тамбовской губернии в Центральную и Северо-Западную Россию. В качестве последующей задачи, передав Богоявленское и Кулеватово гарнизонам из числа наших местных отрядов, полк соединяется в районе Атманов Угол – Троицкая Вихляйка с остальными силами Народной армии для наступления на Тамбов. В случае успеха операции возможны политические последствия, – Белоусов посмотрел на Сашу, передавая ей ход.
— Да, — подхватила Саша. — Тамбовским зерном Новый порядок кормит не только сам себя, но и своих покровителей по Антанте. Если мы займем губернский город, мы их здорово ослабим. За нас возьмутся всерьез, тем более что Красная Армия уже практически разгромлена и у белых высвободились войска…
— Ну а на кой тогда тот Тамбов? Себе дороже выйдет… — нахмурился Михаил Егорович.
— Дело не в Тамбове, — ответила Саша. — Дело в том, что нам, покуда есть возможность, надо быстро расширять базу восстания. Нужно увеличить армию, а также снабжать ее и перевозить. Только так мы сможем дать сильный отпор. Нам нужны тамбовский пороховой завод и железнодорожные мастерские, рассказовские мануфактуры, жестяная фабрика в Козлове…
— Тю, скажешь тоже! — усмехнулся Егорыч. — У красных вон и поболе всего было, ан все равно белые в поле их пересилили! Вот нам на кой в это влезать, скажи на милость?
— Наш главный расчет – всеобщее восстание, — ответила Саша с убежденностью, которой отнюдь не испытывала. — Но для того чтобы оно состоялось, необходимы реальные успехи! Мы должны свергнуть власть Нового порядка хотя бы в отдельных местах, а потом установить народную, революционную…
— Хорош! — остановил ее Князев. — Про то с главкомом тоже говорено! Егорыч, давай ближе к делу, до «потом» еще дожить надо.
Егорыч кивнул, а Князев добавил, обращаясь уже к Белоусову:
—Михалыч, давай за нас и задачи командиров.
— Слушаюсь. Списочный состав полка 832 человека на довольствии. Активных штыков 592, остальные нестроевые и невооруженный резерв. Пулеметов под русский патрон восемь, ручных шесть. Боеприпасов по сорок патронов на винтовку, по тысяче на пулемет – это в обрез, и прямо скажем, мало. В наличии также имеются сто шестьдесят винтовок Арисака и Веттерли, для них патронов нет.
— Для них будут патроны, — вклинилась Саша. — Поставка скоро.
— Два полевых орудия исправлены, поставлены на ход, передки в наличии, зарядный ящик один, боезапас 34 снаряда, из них шрапнелей 11, — продолжил перечислять Белоусов. — Панорама одна, для другого изготовлен механический прицел. Из числа людей, проходивших действительную службу или бывших в действующей армии на германской войне, отобраны и сформированы: саперная команда 32 человека, артиллерийская — 29, искровая — 17, железнодорожная — 6. Подразделения полка расквартированы на площади почти в семьсот квадратных верст. Для выполнения поставленных задач необходимо взаимодействие с отрядами Кафтанова, Ермакова, Разуваева и Силантьева…
— Вот к слову, Михал Егорыч, насчет Илюхи Силантьева, — сказал Князев. — Он под Сосновкой очень нужен, но может и не поддержать. Мы ж для него красные, моську он воротит от нас. Видишь, от остальных командиров делегаты здесь, а от него нихрена. Но Антонова он уважает, да и к тебе прислушается.
Саша нахмурилась. Некоторые народные командиры из числа анархистов союз Антонова с большевиками так и не приняли. Самому Антонову они еще соглашались в той или иной степени подчиняться, но к Саше и ее комиссарам относились чуть ли не враждебно.
— Ты, получается, всех, кто за железкой, поднимать хочешь? — спросил Михаил Егорович.
— Ну! Она как кость у нас в горле, эта линия, — ответил Князев. — Пополам наши силы режет. А тут мы ее себе заберем и будем по ней летать туда-сюда. Пешим ходом там трое суток, а на поезде четыре часа с ветерком, шутка ли.
—Так они тебя как учуют в Марьевке в больших силах, враз поймут, к чему дело идет. Может, за те же четыре часа в Сосновку бронепоезд перетянут, и ты умоешься.
Князев мотнул головой в сторону Белоусова, тот ответил:
