У нас был небольшой двор и живность: куры, лошадь. Мы возделывали землю, пекли хлеб, обжигали горшки, исправно платили все косвенные и прямые налоги. К нам приходили соседи, и мы помогали, кому могли, не требуя при этом возврата долга. Жизнь, казалось, улыбалась нам. И вот однажды ясным майским днем...

   Их было пятеро; все пьяны и едва держались в седлах. Они въехали к нам во двор и, горланя непристойные песни, спешились. Среди них был Оливье. Недоумевая, чего им надо, поскольку они еще вчера утром приезжали собирать налоги, я спросил, что угодно господам. Оливье сказал, что их лошади хотят пить. Я сбегал к роднику и принес два ведра воды. Тогда они рассмеялись, схватили одно ведро и надели его мне на голову. Кто-то толкнул меня, я не удержался и упал. Пока я провозился с ведром, пытаясь стащить его с головы, во дворе стало тихо. Я забеспокоился, избавился, наконец, от своего плена и тут увидел всех пятерых. Они вывалились из дверей, таща за косы Морион. Как она кричала!.. Боже мой, как она кричала!.. Ведь ей не было еще и семнадцати! Так кричат те, кто знает, что обречен на смерть. Я бросился на них с голыми руками, но они только захохотали и швырнули меня в кучу навоза. Морион билась в их руках, как бьется животное, увидевшее занесенный над ним нож мясника. Тогда Оливье бросил ее, уже связанную, на холку лошади и с криком: "Славная потеха будет для графа, а потом и для нас" вскочил в седло. Не помня себя, я бросился к ограде и выхватил увесистый кол. Мишенью моей был Оливье. Я подбежал к нему и замахнулся для удара, благо он не видел меня, занятый бесновавшейся у него в руках Морион. Но один из его спутников оказался проворнее. Если бы я не подался назад, он разрубил бы меня пополам, но его шпага только глубоко порезала мне грудь от плеча до самого живота.

   Гутрэ замолчал и расстегнул камзол. Пьер отшатнулся. Через всю грудь канцлера наискось тянулся темный шрам, оставшийся от глубокой раны.

   Пьер был обескуражен.

   - Сеньор, значит... и вы тоже... - проговорил он запинаясь.

   - Такой же несчастный, как и ты, с той лишь разницей, что я старше тебя. Однако время поджимает, а я еще должен сказать тебе самое главное.

   - Продолжайте, прошу вас.

   - Последнее, что я увидел, был Оливье, галопом удалявшийся со свитой по направлению к замку. Перед ним поперек лошади лежало бесчувственное тело моей сестры... Позже, когда односельчане выходили меня, они рассказали, что нашли Морион бездыханной неподалеку от замка, в дубовой роще. Платья на ней не было, тело все в крови...

   Пьер скорее почувствовал, чем увидел в глазах рассказчика слезы. Он понял, что этому человеку можно верить. И не ошибся.

   Рассказ продолжался:

   - Я похоронил ее на склоне холма, что у реки, там, где начинается кладбище, где лежали отец и мать. И на могиле Морион, говоря с ней, как с живой, я поклялся отомстить убийце. Мысль эту я вынашивал долгие годы, не зная, как приступить, с чего начать?.. Наконец случай помог мне.

   Однажды в ненастный осенний день, когда дождь лил не переставая, а небо раскалывали пополам молнии, в мой дом постучались. Я открыл засов... и обомлел. Передо мной стоял граф де Ла Марш. Он просил у меня приюта, и я не посмел отказать ему. Их было двое: с ним его оруженосец. Они возвращались с турнира, устраиваемого где-то за пределами графства, и непогода застала их в пути. На них жалко было смотреть: оба вымокли до нитки, со шляп и плащей ручьями стекала вода. Я помог им обсушиться, обогрел и, поскольку ненастье грозило затянуться, они выразили желание заночевать у меня.

   Сгустились сумерки. Мы поужинали, и они принялись что-то подсчитывать на бумаге. Дело у них не клеилось, и оруженосец посоветовал графу позвать меня на помощь. Тот только рассмеялся и безнадежно махнул рукой. Но потом всё же подозвал меня. Я быстро сделал все необходимые вычисления, над которыми они корпели битый час. Благодарить за это надо жившего у нас в селении пастора; он был обучен многим наукам, и я частенько брал у него уроки математики. Граф был немало удивлен и решил еще раз проверить мои способности. Он предложил мне вычислить: сколько зерна съедят куры за определенный промежуток времени. Удивляюсь, как это могло прийти ему в голову. Потом ему вздумалось сосчитать количество камней, из которых сложена главная башня, если учесть, что каждый был величиною с два кулака, сложенные вместе, длина окружности башни равнялась пятидесяти туазам, а ее высота - двадцати. Меня увлекла эта работа, к которой я имею склонность, и я, попутно объясняя, что к чему, вычислил и это. Затем я узнал, сколько весит эта самая башня, принимая в среднем вес одного камня за два фунта. Граф был потрясен моими способностями и выразил желание иметь такого помощника, пообещав научить меня чтению и письму. Я сгоряча тут же хотел рассказать ему свою историю, да вовремя спохватился. Что толку жаловаться хозяину на его собаку, которая разодрала на тебе одежду? К тому же это могло мне навредить, и граф наверняка заподозрил бы меня в недобрых умыслах. Поэтому я промолчал, но сказал, что дам ответ утром. Конечно, он мог бы и силой увезти меня в замок, но, видимо, понимал, что в этом случае толку от меня будет мало.

   Я устроил им на полу постель из соломы, и они мгновенно уснули.

   Я понял, что другого случая рассчитаться с Оливье мне уже не представится, и утром, когда они проснулись, объявил графу, что согласен. Я бросил дом на произвол судьбы, захватил свой нехитрый скарб, сел на лошадь, и мы поскакали в замок, где мне пришлось отрастить бороду, чтобы остаться неузнанным. Граф, как и обещал, отблагодарил меня за доброту, а немного погодя я стал писцом и его личным секретарем. Ныне я лучший друг сеньора и его канцлер.

   Гутрэ умолк. Пьер тоже молчал, глядя ему в глаза. Видно было, что рассказ захватил его.

   - Теперь ты знаешь мою историю, - проговорил Гутрэ, - в ней нет ни слова лжи. А сейчас, - он придвинулся вплотную к Пьеру, их головы почти соприкасались, - ты выслушаешь меня очень внимательно и сделаешь то, что я скажу. Старайся не пропустить ни одного слова. Оттого, насколько правильно ты меня поймешь, зависят жизни двух людей - твоя и моя.

   - Ваша жизнь, сеньор?

   - Не называй меня сеньором, я такой же, как ты. Ударом ножа ты отомстил, сам того не зная, за себя и за меня, и я благодарен тебе за это. Правда, не так я мечтал отомстить, но что свершилось, того не вернешь. И хотя Оливье больше нет, у нас есть еще один общий враг, которого необходимо уничтожить. И ты мне поможешь в этом.

   - Но каким образом? И о ком вы говорите?