— И ты пришла? — невероятно серьезно для столь юного человечка тут же спросил ребенок таким тоном, словно боялся поверить.

— И я пришла — чувствуя, как слезы сами собой так и катятся из глаз, подтвердила я.

В том же месте, где ранее пламенел пожар разрушительной ярости, расцветала любовь — неотвратимая и всё исцеляющая. Как бы дальше ни сложилась моя жизнь, кем бы ни оказался этот измученный ребенок, сердцем я знала — нет на свете силы, способной теперь нас с ним разлучить.

Протянув руку, я терпеливо ждала, когда мальчик решится вложить в неё свою худенькую, если не сказать тощенькую, ладошку.

— А что, госпожа Периза теперь умрёт? — ещё сильнее прижимая к себе потрёпанного зайца, спросил он.

— Крыса она, а никакая не госпожа, — стараясь не пугать ребенка своим гневом в адрес этой недоженщины, как можно спокойнее сказала я. — И по правде, я не знаю, что с ней случится… Но если она и испустит дух, то слёзы лить по ней не стану.

— Я тоже, — наконец взяв меня за руку, согласился мальчик. — Она плохая.

От ощущения тонких хрупких детских пальчиков в ладони щемящая нежность затопила всё моё существо. Я была готова снова расплакаться. Но понимая, что ребенку нужна сильная опорная фигура способного защитить и позаботиться о нём взрослого человека, сдержалась.

— Вот и правильно. Зло должно быть наказано.

Эта незамысловатая истина очень понравилась малышу и он робко улыбнулся.

— Давай присядем? — Медленно, опасаясь напугать его резкими движениями, я поднялась с корточек и указала ему в сторону садовой скамейки.

Поняв по едва заметному кивку, что мальчик не против, повела его под тенистое сплетение дубовых крон, где она и располагалась. Мы уселись, совсем не обращая внимания на влажную после дождя древесину.

— А теперь давай мы с тобой познакомимся, — решила продолжить наше общение, выяснив самое главное.

Вот только от перспективы этого, казалось бы, простейшего и самого, что ни на есть, обыденного действия малыш весь побледнел и затрясся.

— Что случилось, солнышко? Я тебя чем-то напугала?

Мальчик молчал, снова отгораживаясь от мира своим побитым жизнью зайцем. Я задумалась. Вспомнились детали сна, где ребенку внушались всякие мерзости о нём.

— Может, ты не знаешь как тебя зовут, или тебе просто не нравится твоё имя?

Мальчик смотрел на меня во все глаза, то ли с ужасом, то ли с безграничным удивлением. Затем моргнул, да так выразительно, что я тут же поняла — моя догадка верна.

— Это не страшно. Мы обязательно узнаем твоё настоящее имя. А все те гадости, которые тебе говорили, так и знай, неправда. Просто это были гадкие люди, а гадкие люди делают гадкие вещи. И верить им не нужно. Ну а если вдруг узнать твое настоящее имя у нас по каким-то причинам не получится, не беда! Ты сам выберешь то, которое тебе понравится больше всего. Договорились?

Чем больше я говорила, тем светлее становилось лицо у мальчика. Тень страха постепенно растворялась, а на щечки, по-детскому округлые, даже несмотря на общую худобу, возвращался румянец.

— И я смогу выбрать любое-любое-любое имя, какое захочу? — удивился он.

— Совершенно любое. А собственно, что нам мешает сделать это прямо сейчас? Пускай это будет твое запасное имя. У меня же их тоже два.

Кажется, удивить ребенка ещё сильнее я просто не могла.

— Целых два?! — воскликнул он, почти подпрыгнув.

— Да, — таинственно протянула я. — Основное — Ада, а домашнее — Реджинальд. Или Реджи, если коротко.

— Но ведь так зовут мальчиков, — не поверил мой маленький собеседник.

Я пожала плечами и улыбнулась.

— Вот такая я необыкновенная.

Данное объяснение, похоже, полностью удовлетворило малыша. Всё же, несмотря на тяготы своей жизни, он не утратил способность верить в чудеса и всякие волшебные странности.

— Итак, ты уже знаешь, какое запасное имя тебе бы хотелось?

— Тайран, — робко, заикаясь так, словно его горло не желало выпускать на свет эти звуки, тихо-тихо ответил мальчик.

— Тайран, а для родных и друзей — Тай? Правильно? — преувеличенно бодро повторила я, демонстрируя и своё одобрение, и то, как гордо и красиво может звучать выбранное имя.

Дождавшись очередного робкого кивка, продолжила:

— Замечательно ты придумал. С удовольствием буду так тебя называть.

Мы немного помолчали. Я осмелилась прикоснуться к детскому плечику и осторожно его погладить. Как дикий, но истосковавшийся по ласке зверёк, малыш то и дело вздрагивал, но не отстранялся. Словно внутри у него шла борьба между порывом убежать и остаться.

— А ты ещё ко мне придешь? — внезапно спросил он с какой-то невероятно ядовитой обреченной надеждой.

Будто не верил в это, но страстно желал и не знал, как подобное пережить. Мысль о том, что теперь есть на свете человек, который его никогда не бросит, даже не приходила ему в голову.

— А я никуда и не ухожу. — Вытерла предательскую слезу, которая всё-таки сорвалась с ресниц. — Я же так долго тебя искала.

— Искала? Меня?! — почти захлебываясь от эмоций, переспросил белокурый ангелочек.

— Именно тебя! — Я старалась звучать как можно убедительнее, потому что говорила чистую правду.

В своем родном мире я уже потеряла одного ребенка, так и не обретя счастье хотя бы раз подержать его на руках. Теперь же, в мире чужом, случилось какое-то невероятное чудо. Я получила шанс позаботиться пускай о рожденном не мной, но душою узнанном замечательном маленьком мальчике. И этот шанс я ни за что не упущу!

— Поэтому теперь ты и я — вместе. Куда я — туда и ты, куда ты — туда и я.

— Значит, ты будешь моей мамой? — сделал единственно возможный для пятилетнего мальчугана вывод Тай.

— Только если ты этого хочешь. — Зная, что буду просто раздавлена если он ответит «нет», я всё же сделала то, что была должна — дала ребёнку выбор.

— Я… — голос у него срывался. — Я… — рот кривился в сдерживаемых рыданиях. — Очень хочу.

Сказал и заплакал тоненько, словно заскулил. Я прижала его к себе, сбивчиво тараторя всякие утешительные глупости, уже даже и не пытаясь сдержать поток очистительных слёз.

Рыдали мы под дубом долго. Сидели ещё дольше, так как истощенный переживаниями Тай уснул, свернувшись калачиком и устроив голову у меня на коленях. Я не стала его будить, позволяя малышу подремать и успокоиться.

Пока он сладко сопел, я лихорадочно пыталась придумать план, благодаря которому в особняке Уркайсих появился бы ещё один квартирант. Вот только ребенок не монетка, в карман его не спрячешь. Да и учитывая, что проживал он на территории приютившего меня семейства, о его существовании явно знали. Я нутром чуяла, что каким-то невероятным образом вытащила из фамильного шкафа Уркайских здоровенный такой скелет.

Конечно, с точки зрения здравого смысла, проживая в особняке ундера на птичьих правах, я не могла давать Таю таких серьезных обещаний. Меня саму в любой момент могли попросить на выход или же и вовсе прикопать где-нибудь под деревцем, благо недостатка в них не было. Но потребность защитить ребенка здесь и немедленно развеивала в прах любые разумные доводы. Поэтому я просто прислушивалась к себе, к той могучей, рокочущей, темной силе, которая так же, как и моё сердце, мгновенно признала малыша, готовая на всё, дабы он больше никогда не знал боли и лишений. Для меня всё было решено.

И все же, как ни крути, придется узнать, кто такой Тай и где его настоящие родители…

6. Ада идёт на штурм

глава шестая

АДА ИДЁТ НА ШТУРМ

В драке с клоунами первым делом бей жонглера.

Даринда Джонс «Первая могила справа»

Когда Тай проснулся, заходить в дом мы не стали. Наверное, и он, и я боялись того, что могли там увидеть. Конечно, не помешало бы раздобыть для ребенка сменную одежду, но перспектива очередной психологической травмы превращала эту задачу не в такую уж и насущную. К тому же, если судить по тем обноскам, в которых малыш находился в данный момент, я сильно сомневалась, что в доме отыщется хоть что-то приличное. В любом случае, если возникнет острая необходимость, я всегда смогу сюда вернуться. Да и узнать, что в конечном счете стало со злобной ведьмой Перизой, тоже вскорости придется.