– Вы же человек учёный, – добавила Дэйзи, пожирая Фоули глазами, – не то, что я…

От этой неприкрытой лести Пол-лепрекона сам был готов провалиться сквозь землю ко всем чертям в котёл к англичанину, как вдруг заметил, что девушка бросила на него мимолётный взгляд и сразу же снова уставилась на Фоули. Ага! Вилли мысленно потёр руки. Она это нарочно! Пытается заставить его ревновать. И, надо признать, довольно-таки успешно. «О, женщины, вам имя вероломство!» – на ум пришла любимая фразочка Эдди Моранна.

Фоули развернул бумагу и, заставив Дэйзи держать фонарь повыше, вчитался. Нависший из-за его плеча Пол-лепрекона понимал смысл с пятого на десятое. Написано было определённо по-ирландски, но не современным языком, а изрядно устаревшим.

– Это было внутри статуэтки святого Брендана? – зачем-то уточнил Фоули, хотя даже идиоту было понятно, что это так.

Горничная кивнула:

– Я хотела найти вас раньше, но Полин велела погреть воду для гостя. И я всё грела и грела, пока всё ведро не выкипело. А он так и не пришёл. Странный какой-то…

– Иди в дом, Дэйзи, – отрывисто бросил Фоули, забрал у девушки фонарь и хлопнул Вилли по плечу.

Должно быть, это означало, что они могут продолжить путь, и Пол-лепрекона, горько вздыхая, поскольку что его излишне чувствительное сердце было разбито жестокой и безжалостной девицей, повёл мрачного приятеля в сад, прямиком к Великой Луже.

– Я же говорил! – Фоули всегда произносил эту фразу с таким превосходством, что Вилли хотелось врезать тому в челюсть, и он не пытался сделать это только из развившегося с годами чувства самосохранения.

Самое противное, что чаще всего Фоули оказывался прав, и это злило Вилли ничуть не меньше, чем снисходительный тон управляющего («бывшего управляющего», не без злорадства мысленно поправил себя Пол-лепрекона).

– Но куда-то же англич`нишка делся! – он поднял горсть камешков и в сердцах швырнул их в Великую Лужу.

– Или просто решил выкинуть грязный ботинок, – усмехнулся Фоули. – Само наличие его башмака в саду ещё не означает, что мистеру Выскочке угрожает опасность. Зря я тебя послушал.

Вилли услышал, как приятель скрипнул зубами от досады, и, исполнившись жалости, вмиг перестал злорадствовать. Хоть они порой и грызлись с Фоули, как кошка с собакой, но Пол-лепрекона был добрым малым и никому не желал зла. Если подумать, Фоули нуждался в сочувствии: вот так десять лет верно служить одному человеку, тащить на себе буквально всё, чтобы – раз – и в один день оказаться на улице по прихоти взбалмошного наследничка. Ещё хорошо, что профессор завещал своему управляющему немного денег (Вилли точно не знал, сколько, но подозревал, что достаточно, чтобы несколько лет прожить безбедно) и коня – того самого вороного по кличке Агат. Ух и вредная зверюга! Даже хорошо, что Фоули заберёт из конюшни этого злодея в лошадином обличии.

– Ты эта… – Пол-лепрекона шмыгнул носом. – Главное, не р`сстраивайся шибко. Нешто в Трали не найдёшь, чем з`няться? На первое время родичи подбр`сят какую-нить работёнку. Хочешь, я буду пр`ходить, рассказывать, как тут у нас дела? Знаю, знаю, повариха О`Келли – твоя тётка, и язык у ней, как помело. Но бабы не всё подмечают, да ещё и приврать любят. Когда как я… эй, ты меня вапще слушаешь?

Вилли только сейчас заметил, что Фоули уже некоторое время смотрит в одну точку.

Прежде он частенько видел, как управляющий сурово хмурил густые брови (в основном когда отнимал у Пол-лепрекона виски). Или закатывал глаза, когда кто-то из учеников или домочадцев ляпал глупость. Он мог представить Фоули с усмешкой на губах и очередной колкой шуткой на языке, раздражённого Фоули, сосредоточенного, уставшего… но, кажется, никогда в жизни не видел Фоули испуганного. Может, конечно, это был не страх, а изумление: рот приятеля приоткрылся, глаза расширились и стали выделяться ещё ярче на слишком бледном лице, а взгляд, казалось, остекленел. Призрака, что ли, увидел?

– Посмотри туда, – сказал Фоули хриплым, будто спросонья, шёпотом и поднял палец, указывая на Великую Лужу.

– А? Что там? – Вилли проследил за его взглядом, склонился над водой и ахнул, потому что увидел вовсе не своё отражение, а пропавшего белобрысого англичанишку. Тот висел на мясистых побегах плюща, едва касаясь ногами земли (в одной туфле, между прочим!) и выглядел, как наутро после хорошей попойки. Но ему ещё хватало сил препираться с… то ли парнем, то ли девицей – чёрт его разберёт. Одно Вилли разглядел ясно: у этого существа были острые уши!

От потрясения Пол-лепрекона с размаху сел в траву. Штаны сразу же вымокли от вечерней росы, но ему было всё равно. Вилли никогда прежде не встречал фейри.

Это было даже обидно. Прожить целых тридцать семь лет на юге Ирландии (а известно, что более чародейского места на свете не сыскать), излазить весь холм чудес вдоль и поперёк, выучить все местные легенды, не раз ночевать на развалинах Кэрконри – и ничего. А какой-то английский хлыщ едва приехал – и его уже похитили фейри! От досады и зависти Пол-лепрекона готов был сожрать свою шляпу. Ни в чём не повинный головной убор спасла лишь чистая случайность: на днях он был забыт в одном из пабов в Трали (Вилли пока не сумел вспомнить, в котором).

– Твою мать! – возопил он. – Твою английскую в бога душу мать!

– Вероятно, это означает, что ты видишь то же самое, что и я. А значит, я не спятил. Или же мы спятили оба, что в целом прискорбно, но всё же чуть менее обидно, – философски заметил Фоули, доставая из кармана трубку.

Пока он возился с завязками кисета и набивал табак, Вилли вился возле Великой Лужи, как пёс вокруг праздничного стола.

– М`стер Эверетт! – он попробовал покричать, но англичанин даже ухом не повёл. При этом губы его шевелились: кажется, он спорил с фейри – и Вилли тоже не слышал ни звука.

Отбросив палку, он сунул в Великую Лужу обе руки и с сожалением нащупал лишь вязкое глинистое дно.

– Чёрт побери! – Пол-лепрекона ударил кулаком по водной поверхности, подняв тучу брызг.

– Чего разбушевался? – скривился Фоули, отодвигаясь подальше.

– Свинство это, – буркнул Вилли. – Я всю жизнь мечтал попасть в В`лшебную страну. Все способы перепр`бовал. И глянь – опять сливки с`бирает кто-то ещё, а мне – шиш с маслом.

– Знаешь, – Фоули с сомнением покачал головой. – Что-то мне не кажется, что мистер Выскочка так уж счастлив. По-моему, его там подвесили вялиться, как кровяную колбасу. Того гляди сожрут.

– Я слыхал, что эти тв`ри бывают плотоядные, – закивал Вилли. – Н`пример, келпи, водяная лошадь…

От сердца немного отлегло. Уж лучше быть живым и не видеть чудес, чем позволить фейри сожрать себя. Выходит, не повезло англичанишке…

– Сам ты лошадь, – беззлобно огрызнулся Фоули.

– Смейся, смейся! Вот увидишь, у этого седого пня со звенелками н`верняка есть копыта! Это же верный способ р`спознать келпи – задрать штанину и з`глянуть.

– Я бы на твоём месте не стал заглядывать в штаны незнакомым мужикам, – Фоули рассмеялся, но смех вышел каким-то нервным. Похоже, новое знание, что фейри взаправду существуют, никак не хотело укладываться в его голове.

– Лучше ск`жи, что делать будем, м`стер Умник? – забывшись, Вилли достал из кармана флягу, от души приложился к горлышку, сделал несколько мощных глотков и лишь потом до него дошло, что всё это время Фоули, скрестив руки на груди, наблюдал за происходящим.

– Я… это случайно. И вообще, я уже не на работе. Вечером можно! – Пол-лепрекона спрятал флягу за спину и обречённо подумал, что оправдания всё равно не помогут. Чёрт бы побрал этого Фоули!

Но бывший управляющий, вопреки обыкновению, не стал ругаться, только протянул руку и требовательно пошевелил пальцами.

– Дай-ка и мне тоже. Я не готов думать о таком на трезвую голову. Ни за что не отдаст, подумал Вилли, передавая флягу. Его чувствительное сердце обливалось кровью, предвкушая горькое расставание с любимым пойлом.