– Чёртов болтун, мы же договаривались!

– Но она же плачет, – прошипел в ответ Вилли. – Я не м`гу бросить даму в беде!

– Не вздумай клеиться к фейри, – Фоули сделал страшные глаза. – Это тебе не какая-нибудь селянка. Обидишь её – яйца тебе отрежет и скажет, что так и было.

– За св`ими яйцами я уж как-н`будь сам послежу, – огрызнулся Пол-лепрекона.

Нет, правда! Что этот Фоули о себе возомнил! Ишь, нашёлся блюститель нравственности.

Он надеялся, что леди из башни не слышала их препирательства, потому что некоторые слова были совершенно не предназначены для нежного женского слуха.

Девушка снова высунулась из окна:

– Благодарю тебя, добрый сэр Уильям, что не остался равнодушным к моему несчастью. Меня зовут Кейнуэн, когда-то я была королевой Волшебной страны, а теперь просто пленница в башне. Моя судьба плачевна, но вряд ли вы сумеете избавить меня от мук. Что же касается вашего друга… скажите, как он выглядел?

– Немного пониже меня, волосы короткие русые, глаза светлые. В дорожном костюме и всего в одном ботинке, – снова встрял в разговор Фоули.

Его описание показалось Вилли донельзя скупым. Сам бы он наверняка вставил побольше живописных подробностей, но прекрасной Кейнуэн хватило и этого.

– Я видела светловолосого юношу в одном ботинке, – она вздохнула. – Боюсь, у меня для вас плохие новости. Его похитил тот же фейри, который запер меня. Его зовут Гловиад, и он был первым рыцарем моего мужа – короля Волшебной страны Курои – до поры, пока не предал нас всех.

– Выходит, у нас общий враг! – в душе Вилли возликовал. Надо же, как удачно всё складывалось. – Кто знает, м`жет быть, наша встр`ча была назначена судьбой, и мы сумеем помочь друг другу? Мы д`лжны победить этого Гловиада и выручить м`стера Эверетта.

Фоули по обыкновению закатил глаза, но Пол-лепрекона уже не мог остановиться. Ради прекрасных глаз леди Кейнуэн (синих, насколько можно было рассмотреть снизу) он был готов на всё.

– Это будет нелегко, – пленница поджала губы. – Гловиад не зря носил титул первого рыцаря. Он искусный воин, владеющий и оружием, и чарами. Боюсь, вам не одолеть негодяя. И хоть мне это и горько говорить, но лучше уносите ноги, пока вы живы.

– Не р`ньше, чем леди ответит на наши в`просы, – Вилли – и откуда только взялась куртуазность – поклонился. Он чувствовал себя рыцарем из старинных баллад, готовым служить даме своего сердца, чтобы получить в подарок шёлковый платок и – чем чёрт не шутит – сорвать с её коралловых уст случайный поцелуй.

Конечно, у него не было ни меча, ни коня, а с волос капала вода, поэтому выглядел он не героически, а жалко. Но в его груди билось горячее влюблённое сердце.

– Конечно, я отвечу на все ваши вопросы, – улыбнулась Кейнуэн. – Только не стойте под дождём. Забирайтесь-ка наверх, я угощу вас вином и фруктами.

– А где же дв`рь? – Вилли в недоумении огляделся.

– Нет никакой двери. Я замурована в этой башне, – прекрасная леди села на подоконник. – Но понадеюсь на вашу ловкость.

Она взяла одну из своих кос, примотала на крюк, торчащий прямо над окном, а потом сбросила волосы вниз. Пол-лепрекона, не удержавшись, ахнул: золотая коса, туго перевитая нитями речного жемчуга, достала до земли. Это сколько же в ней было длины? Футов двадцать пять, не меньше.

– Она как эта… ну… из сказки, – он восхищённо выдохнул в ухо Фоули и тот, поморщившись, подсказал:

– Рапунцель.

Ага, похоже, кто-то удивился пятый раз за день! Или шестой? Вилли сбился со счета.

– Да-да, она с`мая, – он благоговейно прикоснулся к косе. Скользкая!

– Быстрее! – поторопила их Кейнуэн. – Если волосы намокнут под дождём, мне не хватит силы их удержать.

И Пол-лепрекона, украдкой поплевав на руки (и мысленно обругав себя за такое кощунство), стремительным поползнем начал карабкаться наверх.

Внутри белокаменной башни Вилли ожидал увидеть обычную девичью комнату: с зеркалом и туалетным столиком, всякими дамскими штучками для наведения красоты, резными шкатулками с булавками, шпильками и кружевом, свежими (ну или на худой конец засушенными) цветами в вазах – а вместо этого попал в настоящий лес.

Стену, никогда не знавшую обоев, украшал мягкий ковёр из зелёного мха, под ногами расстилался душистый клевер – отрада для босых ног. Ветви лозы под потолком сплетались в многочисленные шары размером в кулак взрослого человека. Внутри каждого такого шара мерцал неярким светом болотный огонёк. Цветные стёкла витражей отбрасывали красные и синие блики на кресло, выточенное из цельного можжевелового пня и покрытое мягкой овечьей шкурой. Кроватью служил пень побольше, покрывалом – плющ, а балдахином – листья дикого винограда. На плетёном столике стояла серебряная чаша со свежими яблоками и грушами, а в кувшине из горного хрусталя всеми оттенками янтаря и мёда переливалось волшебное вино из страны фейри.

– Только не вздумай пить, – шепнул Фоули.

– Чёй-то? Я не на работе! Да и ты мне больше не указ, – Вилли облизнул губы. Сам он промок до нитки, но во рту у него изрядно пересохло, поэтому внутреннее и внешнее содержание следовало уравновесить. При помощи вина, естественно.

Фоули пропустил эту дерзость мимо ушей, и зашептал ещё настойчивей:

– Я слышал, что тот, кто попробует еду или питьё в Волшебной стране, никогда не сможет вернуться в мир людей. Не боишься тут застрять?

– Буду сч`стлив остаться, – Вилли улыбнулся прекрасной Кейнуэн и огладил бороду.

Фоули снова закатил глаза и пробормотал что-то очень похожее на «чёртов кобель», но повторить погромче отказался.

Бывшая королева Волшебной страны улыбнулась пялившемуся на неё Вилли и, присев в кресло, указала рукой на столик:

– Вынуждена признаться, эти яства не совсем то, чем кажутся, но есть и пить их можно безбоязненно. Вы ощутите вкус вина, может быть, даже почувствуете лёгкое опьянение, но на самом деле это обычная дождевая вода. Когда она заканчивается, я просто снова выставляю кувшин за окно. А яблоки и груши – это шэмрок и кресс-салат, растущие за моей кроватью. Если захотите, я могу заставить их выглядеть и пахнуть как сочный стейк или кусок йоркширского пудинга, но питательнее они от этого не станут. Увы, ничего другого у меня нет. Поэтому, прошу вас, угощайтесь!

Фоули, немного подумав, выставил свою флягу за окно, чтобы набрать дождевой воды, а вот Вилли не заставил просить себя дважды: уселся прямо на ковре из клевера, скрестив босые ноги, взял яблоко и с хрустом надкусил. Ароматный сок потёк по бороде и в воздухе запахло сидром, словно в яблоневом саду в августе. Волшебное вино тоже обладало терпким яблочным вкусом и, как вскоре убедился Пол-лепрекона, ничем не отличалось от реального. А уж он-то, поверьте, разбирался в выпивке: как в настоящей, так и в поддельной.

– Это ск`лько же вы тут живёте, питаясь кресс-салатом и д`ждевой водой? – по его мнению от такой диеты даже дева из рода фейри должна была откинуться от голода или хотя бы исхудать до костей. Но красавица Кейнуэн совсем не выглядела измождённой.

– Я не нуждаюсь в еде, – прекрасная дева немного виновато улыбнулась, будто бы извиняясь за это. – Дело в том, что я – тень.

Фоули глубокомысленно хмыкнул (хотя наверняка ничего не понял, а просто сделал умный вид), а вот Пол-лепрекона подавился и закашлялся, оросив заросли клевера винным фонтаном изо рта и носа.

– Пресвятая дева! В см`сле? Вы пр`зрак?

Так: вдох, выдох, надо успокоиться. Если бы прекрасная Кейнуэн была бесплотной, разве они с Фоули смогли бы забраться в башню по её косе, как по верёвке?

Девушка грустно покачала головой:

– Нет, я не призрак, а тень. Или отражение, если хотите. Моя телесная оболочка уже больше пяти веков находится не здесь, а совсем в другом месте. Там, где действует сильное заклятие и остановилось время. А несчастная тень – та, что у Туата де Даннан вместо смертной души, – обитает в этой башне. Моих чар хватает лишь на то, чтобы создавать осязаемые иллюзии, но это лишь жалкие отголоски былой силы, – её небесно-голубые глаза снова наполнились слезами.