На бездомного он не был похож. Даже при богатой фантазии тяжело было представить его опустившимся на самое социальное дно. Гладко выбрит, ногти подстрижены, волосы средней длины. Ухоженный, чистый, единственное, кривая ухмылка все портила. И отсутствие хороших манер, кстати, тоже. В голове не было ни единой мысли, почему он прыгнул именно в мою тачку. Хотя в то мгновение на проспекте выбор был и лучше. Но, с другой стороны, с девушкой куда проще справиться, нежели с мужчиной.

– Ты тупой, да? – выкрикнула я, пытаясь сделать шаг назад.

Он поморщился, будто звук моего голоса ему был неприятен.

– Ты можешь не орать, как потерпевшая. Я сейчас оглохну, – прижал он ладонь к правому уху, тряхнув головой.

– А ты можешь пойти к дьяволу? У меня ребенок дома проглотил какую-то дрянь, а я вместо того, чтобы мчать к врачу, выясняю отношения с каким-то упырем, имя которого даже не знаю.

– Денис, – спокойно выдал он. – Сколько лет твоему ребенку?

– Тебе какая разница? – попыталась в тщетной попытке я выдернуть руку, чувствуя, как слезы текут по щекам.

Брюнет все так же удерживал мой локоть, будто бы стоит ему отпустить, как я тут же провалюсь в преисподнюю. Ну нет уж, дружок. Если что я прихвачу тебя следом.

– Ты можешь не орать?

– А польку тебе не сплясать? Ты что совсем бесчувственный?! Понимаешь, у меня дома ребенок! – постучала я кулачком его по лбу в надежде, что до него так быстрее дойдет.

– Пошли, – скомандовал он. Произнес все снова спокойно, а меня аж передернуло.

– Куда? – выпучила я глаза, наблюдая за тем, как Денис, выпустив мою руку, двинулся вперед.

 Ребенок?! У нее есть ребенок?! Да твою же мать… К Тимуру у меня имелось огромное количество вопросов в связи с открывшимися деталями. И как он себе представляет все?! Что теперь я должен делать?!Злость бурлила внутри, нервы были натянуты, как корабельные канаты и, казалось, меня сейчас разорвет на части от дурацких мыслей.На девчонку было жалко смотреть. Она действительно считала меня исчадием ада, и если б имела возможность воткнула бы мне в сердце осиновый кол. Ее глаза блестели и, увы, не от радости. Я начинал себя ненавидеть, потому что чувствовал – причина отчасти и во мне. Ее жизнь шла своим чередом. И судя по моим наблюдениям, ни щедра она была на экстраординарные события. Дом-работа, работа-дом. По выходным кино или парк, но чаще прогулки по аллеям, что ведут к набережной. Наверное, с этим местом у нее многое связано. Неужели Тимур не поинтересовался ее семейным положением, да ни за что не поверю. Дерьмо, самое настоящее… Они знали, знали, черт возьми, что у нее ребенок и специально перепоручили это все мне. И гады ведь какие. Я в основном глаз не спускал с ее окон ночью, будто кто-то или что-то было способно потревожить сон этой красотки. Сейчас девушка чувствовала себя разбитой. Промокшая до нитки, испуганная. Взгляд затравленного зверька. Она бы и рада была сбежать, спрятаться в своем высоком замке, куда недоступен вход всяким драконам, но разве я мог позволить этому случиться?! Конечно же, нет. А значит, ей оставалось лишь подчиниться. И пусть мой тон звучал не в приказном порядке, но девчонка все правильно поняла. Не спорила и почти не сопротивлялась. Мы шли молча. Она впереди, я сзади хвостом. Шел тенью и с каждой секундой осознавал все больше, что меня будто приклеили к ней двусторонним скотчем. Она манила своей красотой, легкостью. И удивляла тем, что не пользовалась этим. Постоянного мужчины у нее не было, тут я готов дать руку на отсечение. Если бы он имелся, она вряд ли просиживала ночи у окна, глядя куда-то вдаль. Пила кофе, а может быть чай, и пыталась курить. Забавная такая. После первой же затяжки девчонка начинала кашлять и краснеть и в результате очередная сигарета улетала, либо в окно, либо в мусорное ведро.

Подойдя к подъезду, она достала из сумочки ключи и дрожащими руками попыталась открыть дверь. Пальцы не слушались, то ли от холода, что брал нас в плен, то ли от волнения. Я приблизился на полшага и протянул ладонь, медленно коснулся ее руки. Девочка дернулась и уперлась спиной мне в грудь. Черт возьми, но как там пишут в бабских романах… Эти долбаные мурашки пронеслись по коже, оставляя после себя шквал эмоций. Тонкий аромат ее духов проник, кажется, в каждую мою клетку. Она, сама того не осознавая, насыщала мои легкие собой. В тот момент мне потребовалось немало усилий, чтобы не развернуть ее за плечи к себе лицом. Не заглянуть в этот бесконечный омут глаз, а потом… потом она резко отшатнулась, испуганно глядя на меня. Таким взглядом обычно смотрят на уродов из Кунсткамеры. Страха не было, лишь отвращение.

– Я сама могу, – опуская глаза, тихо произнесла девушка.

– У меня лучше получится, – улыбнулся я, кстати, вполне дружелюбно, но это на нее не подействовало. Она лишь хмыкнула, пожав плечами

Весь путь до ее квартиры мы преодолели за считаные секунды. Я, правда, как прыщавый подросток, косился на нее постоянно, боясь признаться, что запал по самые яйца. А она делала вид, что я пустое место. И это в лучшем случае. Что там на самом деле творилось в ее голове, даже боюсь предположить.

– Полина Юрьевна, наконец-то вы дома. Я вся извелась, уже и маме вашей позвонила, – едва мы переступили порог квартиры, из комнаты выбежала светловолосая женщина.

На вид ей было лет пятьдесят. Полная, с румяными щеками и пучком на голове. Ее живой взгляд метался от меня к Полине, женщина явно не понимала, как реагировать.

Кстати, услышав слово «мама», девчонка насупилась. Похоже, ей не понравилось, что о происшествии знали все кому не лень. Да ей, по сути, и меня за глаза хватало.

– Здравствуйте, – протянул ей руку, заработав штрафное очко от хозяйки квартиры, – я врач и пришел осмотреть ребенка.

– Конечно, конечно, – закивала она, а Полина тем временем прошмыгнула в комнату. – Руки можете вымыть там, – указала Юлия Алексеевна мне на дверь.

Когда я показался в детской, девчонка сидела на кроватке и гладила малышку по голове. Настоящий дворец диснеевской принцессы, а не комната. Огромное количество розового, бабочек, кукол. Рай для девчонок, в общем, от которого вправду сразу возникло ощущение, что меня искупали в сиропе и обсыпали конфетти.

Девчушка, заметив присутствие чужого человека, ближе прильнула к матери, стараясь найти у нее защиты. Полина встревоженно посмотрела на меня, и понять ее можно было. Она же ничего не знала обо мне, кроме имени. Наверное, это и хорошо.

– Не стоит меня бояться, – протянул я руку ребенку, – добрый доктор тебя осмотрит. Всего лишь пощупаю твой животик. Как ты умудрилась проглотить ластик?

Няня стояла в стороне, видимо, она уже успела ввести Полину в курс дела и теперь чувствовала себя гораздо легче. На удивление ребенок ответил мне зеркальным жестом. Девочка протянула крохотную ручку, и я осторожно пожал ее. Маленькая копия своей мамы, только характер, надеюсь, лучше.

Осторожно касаясь малышки, я пропальпировал ладонью ее живот.

– Я смотрела мультики, – робко произнесла девочка, переводя взгляд со своей мамы на меня. – И рисовала пони, хочешь посмотреть?! Они желтые и розовые, очень красивые. Когда я вырасту, у меня будет их много, и еще обязательно единорог.

– Значит, во всём виноваты мультики…– сдвинул я брови к переносице.

Девочка вздохнула, смахнув прядь со лба, а потом прошептала, словно в комнате, кроме нас с ней никого не было.

– Мама часто грустит, а я хочу, чтобы она улыбалась. Поэтому, когда у меня будет единорог, я почешу его спинку и загадаю желание.

– Желание? Наверное, новую куклу?

–Нет, – замотала девочка головой, – хочу, чтобы и у меня был папа, как у детей, что ходят со мной в садик

Кажется, у этой маленькой девочки получилось заставить меня потерять дар речи. Поразительно, но говорят: дети чувствуют хороших и плохих людей. И, похоже, ребенок посчитал меня положительным персонажем в этой истории. Она смотрела лазурным взглядом, в котором плескалась жизнь, непосредственность, чистота. Эти ощущения – странные, новые для меня, заставляли то и дело встречаться глазами с Полиной. Она видела, что ребенок меня не боялся, и это ее обескураживало.