-- Да! Так с ними и надо. Сделаю также. Будут знать, как у меня красть. А то эти бродяги и торговцы нагнали жути, -- поддержал другой, захлёбываясь своей уверенностью.

   -- А если это неправда и вороны самые настоящие порождения тьмы на стороне старой войны? А то я слыхивал, что они могут утащить под лестницу и всё, будто тебя и не было, -- произнес третий, давая волю опасениям и выпивая из пустого стакана.

   Двое отправились на улицу и, хлопнув и без того хлипкой дверью, покинули заведение. Фель водил рукой по чёрной ткани и тихо, повторял имя - Гильона, словно утишал.

   За следующим от него столом устраивали соревнование городские рабочие. Шестеро на скорость опустошали сосуды с пойлом. Второй горожанин с левой стороны, ударив кружкой в подтверждении её пустоты, вслух вспомнил о недавнем случае:

   -- На днях видел белпера. Тот стоя на улице, обвинял семью Ванригтен и дьякона собора в чудовищных убийствах. Якобы они убивали людей в своих подвалах. Обезумел, должно быть, бедолага. Да с тем количеством крови, с которым они имеют дело, подобное вполне ожидаемо.

   Пойло дошло до нужного места и тот "поплыл". С большим трудом продолжил рассказывать. Как выяснилось, болезненному потоку слов из разлагающегося рассудка лекаря никто не поверил, а может просто не подали признаков. Сейчас-то почти наверняка не поверят, ведь появились "вороны". А после слов "Широкой глотки", одна лишь мысль о том, что благородная и самоотверженно помогающая жителям Оренктона семья - всего лишь маска, вызовет приступ отвращения к самому себе за неблагодарность. Безумца с улиц увёл худой как ветка уст Церкви Приму'улгус по имени Изм или же Исзм. Должно быть сделал это посчитав своим долгом научить того правильному мышлению в особо жестокой форме. Усты в своём стремлении "исцелить" еретиков не видели разницы между крестьянином и высокопоставленной особой. Ночью того же дня из трубы на крыше дома белпера вздымался чёрный, густой как смола дым; чем-то привлёкший внимание ворон. Пернатые падальщики спирально вились над домом.

   Рассказчик после опустошения следующей кружки, забыв о чём он говорил, поделился мудростью: -- Для крепкой семьи главное - это столовые приборы. Мудрец, сняв с себя бремя подобного знания, медленно опустил голову. Несколько раз что-то неразборчиво пробормотал и громко захрапев, провалился в сон.

   С улицы раздался оглушительный визг, похожий на девичий. После торопливых топтаний через дверь вломились те двое, что выходили на улицу. Один из них, еле дыша от испуга, прокряхтел: -- Меня какая-то уродливая лапа пыталась утащить под лестницу. Это Ворон был, ворон! Он прямо здесь внизу, -- его компаньоны переполошились, ведь если это правда, то "ОНО" прямо сейчас под ними в подвале.

   Смельчаки медленно направились к входу, за которым лестница тянулась вниз, но не решались спуститься.

   Фель, наблюдая, ощутил, как нечто странное покалывало его инстинкты. Пока охотники на кроликов тянули жребий на то, кто проверит подвал, за третьим столом кто-то пробормотал: -- Да я тебе говорю. Старший наследник точно девка. Есть у мужиков один верный способ, определить барышня перед ним или нет. Ты знаешь, о чём я. Вот так я и узнал... кто он на самом деле. Я бы её это самое...

   Представитель министерства резко повернул голову, и лицо похожее на тряпичную куклу налилось холодной яростью. Поднявшись со стула, медленно пошёл к третьему столу. Все в заведении увидели его и, вмиг протрезвев, поднялись на ноги. Приближаясь к цели, он рассмотрел как у стены, чуть дальше третьего стола, во тьме проявлялся силуэт мужчины в смоляной накидке, который смотрел прямо в его глаза. Капюшон мешал разглядеть незнакомца, однако Фель сразу узнал актёра театра теней из усадьбы. Ворон кровожадно улыбнувшись и демонстративно скрывая хромоту, ушел из шумного места через выход на кухне. Кукольное лицо сжал рукоять инструмента и тяжёлым, лязгающим шагом последовал за ним; и напоследок вбил лицом в столешницу выпивоху за третьим столом.

   Уличные фонари и бледная луна, укрывающаяся за тучами, едва освещали каменные лабиринты города, позволяя видеть в обычных предметах нечто потустороннее. Во мраке даже куча наспех набросанных вещей способна обернуться таинственным наблюдателем, а случайный скрип половицы подтверждением его присутствия. Лай голодных собак смешивался с голосами людей, которые блуждали в поисках тех, кто их обокрал.

   Огни факелов растягивались по Оренктонским улицам.

   Фель следуя за вороном, потерял его из виду и дальше двигался на зов своих отточенных инстинктов. Проходя мимо повозки с телами, почувствовал тяжесть чьих-то глаз. Кто-то наблюдал за ним. Будто мертвецы следили за каждым шагом и провожали взглядами его шаги.

   Дойдя до переулка, из которого доносились тихие хлюпанья, остановился. В нём обкатившись головой на стену, стоял человек.

   -- ... моя племянница. Моя родная. За тебя отомстили. Отомстили за твои крики в этих чёртовых подвалах. Этот мелкий выродок больше не тронет тебя...

   Его переполненный болью голос изменялся, становился каким-то неживым и болотистым.

   -- Слышу его. Он прямо там... в голове, -- тот яростно раздирал ногтями своё лицо, словно пытаясь достать из-под кожи голодных, плотоядных насекомых. После мгновений безуспешных попыток прекратить зуд, с размаха влепил головой об стену. От этого раздался громкий хруст, остановивший на миг его движения. ГОПМ узнал его форму - это был главный лакей усадьбы Ванригтен. Теперь примерный слуга со строгой осанкой своим видом напоминал стражников из хранилища; кожа рвалась и свисала лохмотьями, на шее закрутилось что-то похожее на шейный платок, а откусанные губы обнажали покрытые кровавой рвотой зубы. Страшная шутка освежевателя заметила Феля и тут же, диким зверем, бросилась в его сторону. Запахи и звуки безумия лакея заполонили переулок и пулями пронзали его стены. Представитель министерства не торопился предпринимать какие-либо действия. Вдруг что-то рухнуло с крыши и придавило несущегося лакея.

   Хромой "ворон" спрыгнул на него и вонзил лезвие кинжала прямо в голову, после чего схватил за ногу и утащил в ближайший дом, где не горел оконный фонарь.

   Фель, следуя за ним, без труда открыл дверь брошенной постройки. Свежие, крысиные следы тянулись повсюду. В центре помещения аккуратно лежал главный слуга, державший в руке чёрное перо. Ходили слухи, что души людей, награждённых или же проклятых подобным даром, обращались после последнего вздоха в ворон. По словам обезумивших, после открытия невыносимо горького знания, чёрные птицы выжидали последнего мига своих врагов, чтобы устроить последний пир.