Убийцы лакея или же его освободителя нигде не было, как и мест где бы он смог затаиться. Словно дымкой морока просочился сквозь крошечные трещины в стенах. Путь в подвал был заколочен и уже очень давно, а ступени на следующий этаж вели к непреодолимому завалу. ГОПМ прошёл в углубление под лестницей и провёл рукой по полосе наверху. После щелчка дважды ударил сапогом и открылся небольшой проход. Случайно обнаружить его было практически невозможно. Немногие знали о тайных дверях в домах Государства Вентраль. Поговаривали, что когда-то давно прошлые главы городов поручали строителям делать такие проходы и ставить входные двери, открывающиеся вовнутрь, чтобы облегчить поимку преступников. Однако время свело подобные лазейки до уровня исключения, и попадались крайне редко.

   Убедившись, что хромой ушёл, Фель вышел из брошенной постройки-могилы главного лакея семьи Ванригтен.

<p>

Поиски кита справедливости</p>

<p>

Отчаяние белых перчаток</p>

<p>

Гибель слова из страшных историй и сгорание в огне</p>

   Глубокой ночью Оренктон захлестнула волна криков и громких завываний. Жители не смыкая глаз, разыскивали виновных в пропаже золота. Искали везде, даже в самых тёмных углах. Каждый был под подозрением. Находились и те, кто, уводя от себя подозрения, обвиняли кого-нибудь другого.

   Не знающие верности псы с облезшей шерстью, воспитанные лишь на страхе перед хозяевами, бродили по улицам. После звуков погони и собачьих голодных рычаний можно было услышать тихий плач, доносящийся из тьмы.

   После отголосков длительной погони, неподалёку от лавки "Антикварка", раздались голоса, которые захлёбывались своим дыханием.

   -- Уст подождите!

   -- Исзм, почему вы носитесь за нами по всему городу?!

   -- Ваши действия более чем безумны. Я же хочу дать вам время и возможность переосмыслить свою жизнь.

   -- Подождите! Мы идём за Сахеланом по его тропам.

   -- Тогда вам нужна передышка. Тем более... чтобы идти... вам не нужны руки. После этого заиграл оркестр ломающихся костей и болезненных криков.

   -- Вот вам время подумать... стоило ли нападать на невиновных и безоружных.

   ГОПМ, продолжая разыскивать "ворона", решил наведаться в дом безумного белпера. За оградой вдоль каменной тропы росли лекарственные растение. Всё выглядело аккуратным и ухоженным. Скорее всего, лекарь просто использовал их для приготовления микстур и мазей, а не заботился о растениях из-за своих тёплых к ним чувств.

   Фель ненавязчиво постучался в дверь, но, не услышав ответа, дёрнул несколько раз ручку. Щёлканья задвижки подсказали, что заперто изнутри, тогда сильным ударом открыл вход. Представитель Министерства был высоким и худощавым мужчиной, таящим в себе чудовищную силу. Иногда казалось, что лёгкий удар его ладони способен проломить кленовый стол.

   Пройдя через коридор приемной, поднялся на второй этаж. Аккуратная, чистая комната содержала, кроме всего необходимого для жизни с минимальными удобствами, рабочие инструменты и материалы. На полках стояли разные склянки с неизвестной жидкостью. В одной из них Фель разглядел уродливую крысу с торчащим из неё золотым микатом. Министерская монета обрастала нитями, похожими на глазные нервы и отращивала пасть жующую саму себя. Рядом с банками уродства на подставках был закреплён набор пил разных форм и размеров. Стопки рукописей на столе едва заметно дрожали от гулявшего сквозняка.

   Прибежище белпера показалось Фелю слишком маленьким и не совсем соответствовало виду с улицы. Разницы между ожидаемым и действительным нашёптывала о наличии какого-то секрета. Голос разложения витал в воздухе и усиливался у книжного стеллажа. Под его краем тянулся тонкий, царапанный след. Схватившись за полку, потянул на себя и хранилище знаний сдвинулось. Пройдя в открывшийся проём, попал в не хватающее пространство нескольких шагов.

   Во мраке на стуле сидел человек в белой мантии с кровавыми отпечатками. Это был тот самый обезумивший белпер, обвинявший семью Ванригтен в чудовищных убийствах. Фель зажёг свет маленького настенного фонаря и осмотрел мертвеца. Судя по виду, он не дышал уже несколько дней. На руках зияли прожженные раны, которые были получены давно, и отказывались затягиваться, даже когда сердце гоняло кровь по телу.

   ГОПМ посмотрел на лицо лекаря, на нём застыло выражение умиротворения, будто умерев, он сделал всё, что было в его силах. Сместив пропитанную кровью повязку, открыл пустую глазницу. Глаз был извлечён быстро, почти что аккуратно. Белпер вполне был способен сделать подобное и самостоятельно, ведь именно его избрал когда-то Лицлесс в личные лекари своей семьи и даровал перстень. На кольце была изображена змея отгоняющая костлявую. Доказательство его избранности семьёй Ванригтен сдавливало палец лекаря до самого конца. Можно было разглядеть, что он безуспешно пытался его снять.

   Скромный свет фонаря показал символ, нацарапанный на полу. Около десяти проведённых кругов, один в другом, сужались ближе к центру. На каждый была нанизана сфера как жемчуг на нить. ГОПМ уже видел нечто подобное и совсем не был удивлён, а скорее даже ждал этого. Фель, подняв фонарь, приблизился к спрятанному столу. Бумаги с зарисовками полностью соответствовали тому, что, по словам лекаря, происходило в подвалах усадьбы. Люди без кожи на лице всматривались в своё отражение в зеркале, а изуродованная копия дерева жадно пожирала жизнь, укрывая правду. На третьей странице изображённый силуэт, с внешними признаками дьякона собора, тянул за собой живую цепь. Вёл её туда, куда не мог проникнуть солнечный свет и откуда не могли вырваться крики.

   Четвёртый рисунок был подписан: "кровавый леший Л.В". Чёрное и многорукое существо, стоя рядом с улыбающейся чашей, тянулось руками к небу, где возвышалась женщина со сломанными и расставленными в стороны рёбрами. За образом, подобному пауку, что-то было и оно наблюдало. Посмотрев на следующую страницу с незаконченным рисунком, Фель смёл бумагу со стола и по его щеке побежала капля.