– Рядом с тобой у меня стоит колом. Я хочу тебя. Ебать. Не сдерживаясь. Грубо. Чтобы твои ноготки раздирали мою шкуру до мяса. Пускали кровь. А потом заниматься любовью… Изнурительно. Долго. И снова ебаться.

Это уже было слишком. Мое бедное сердечко заходилось в безумном ритме. Тук-тук. Тук-тук.

– Перестань…

– Я хочу быть с тобой. Днем и ночью. Поверь, наша сказка со счастливым концом…

– Со счастливым концом… света! – грустно рассмеялась, непроизвольно потираясь о его внушительную эрекцию. – Нужно вызвать такси. Сразу говорю: ты поедешь спереди, а я сзади. Иначе…

– Иначе мы будем целоваться всю дорогу до дома, а ближе к концу поездки, когда терпеть уже станет невмоготу, я попрошу водителя выйти и покурить минут пятнадцать…

– Ты бы позаботился обо мне? – мечтательно заглянула в его блестящие пьяные глаза.

– Еще как. Я бы хорошенько о тебе позаботился. Ты знаешь, что это все равно случится. Я круглые сутки прокручиваю наш секс в башке. Чердак перекосило знатно. Это все равно произойдет, Вики. Рано или поздно, но мы будем ебаться…

– Миш, ты же вроде как джентльмен… Что за мерзкие словечки?

– Именно так. Я собираюсь ебать тебя, моя девочка. Долго. Грязно. Ты отработаешь за все мои бессонные ночи, когда я стирал кожу на пальцах, онанируя с мыслями о тебе, – уткнувшись в мою шею, он дышал, как огромный голодный медведь: судорожно, тяжело.

– Но ебля – это про ночи… Ночи, Вики. Понимаешь?! У нас будут не менее насыщенные дни. В музеях. Галереях. Поездках. Путешествиях. Я покажу тебе столько интересных вещей. Ты даже не представляешь, насколько богат и многообразен этот мир… Ты будешь фотографировать в самых восхитительных уголках планеты. Мы будем коллекционировать закаты. Вместе. Слышишь?

– Но как же Лева?.. – пробормотала, крепче обхватывая широкие плечи близнеца, вдыхая его дурманящий аромат.

Я уже ничего не соображала, в красках представляя эти безумные вещи, о которых говорил «мой джентльмен».

– Это не твой вопрос, – прижимаясь ко мне бедрами, он двигался вверх и вниз.

– Но как же… – трения наших тел стали более грубыми, настойчивыми.

Я забыла, что хотела спросить, растворяясь в этом танце.

– Высшая любовь. Вот как это называется. Когда границы стираются. Все остальное меркнет. Есть только ты и я. И огромная планета, которая сходит с оси. Начинает кружиться, как балерина на пуантах, вокруг нас. Давай просто попробуем? Нет значит нет. Но мы обязаны попытаться…

Это всё бесовская ночь Иван Купала. Вот уж точно все наши черти повылезли из самых укромных углов души, собираясь устроить дикое пиршество.

– Миш, поехали домой, – нехотя, приподняв голову, я снова посмотрела ему в глаза. – Только сперва пообещай, что ничего не будет…

Зажмурившись, он столкнул нас лбами. Его губы дрожали. Ноздри раздувались. На красивом лице застыло мученическое выражение.

– Только если ты сама не будешь умолять меня. Вики.

– Обещаешь?

– Обещаю.

В подъезде сегодня было подозрительно темно. Мы замерли, остановившись возле двери в квартиру.

– Ну, я пошел, – сделав шаг навстречу, он крепко меня обнял.

– Да, иди, – положила голову ему на плечо, никак не решалась разорвать объятия.

– Дай знать, как будешь готова.

– Ну, Миш…

Внезапно воздух наполнился тошнотворным слезоточивым запахом. Миша дернулся, резко обернувшись, но кто-то, крепко выругавшись, повалил его на пол.

– Ну вот мы и встретились, Лев Царев…

Меня подхватили чьи-то ледяные руки. И этот запах… распространился повсюду. Веки отяжелели. Глаза захлопнулись. Я провалилась в пугающую темную бездну, молясь, чтобы завтра все-таки наступило…

Сквозь шум в ушах я слышала какие-то странные звуки, каждой клеточкой тела ощущая могильный холод. И озноб. Он накатывал вместе ужасом, парализующим сознание. Я пыталась разлепить веки, но они оставались тяжелыми, будто на них положили гири.

– Миша… Миша… – шептала, еле ворочая онемевшим языком.

А потом вновь провалилась в беспамятство.

Не знаю, сколько времени прошло, когда я все-таки смогла открыть глаза. Увы, это не особо помогло, так как кругом царил мрак. И все тот же могильный холод. Мои зубы жили отдельной жизнью, выстукивая чечетку. Почему-то я была уверена, что нахожусь глубоко под землей. И эта кромешная темнота является предвестником чего-то поистине жуткого.

Но где же Миша? Что они с ним сделали?

Озноб пробирал до мельчайших костей. Впервые в жизни я испытывала не просто страх. Ужас. Неконтролируемый. Всеобъемлющий. Животный. Сжимавший горло. Вгрызавшийся в нутро.

– Вроде очухалась! – услышала где-то поблизости резкий мужской голос.

– Эй, Барин, девка пришла в себя…

Тусклый неоновый свет наполнил помещение, и я увидела рядом с собой двух мужчин. Один из них, высокий и грузный, с густой сальной шевелюрой, нависал надо мной, сверля пристальным оценивающим взглядом.

– Если Царев не разговорится, загоним его подстилку на аукционе. Хоть душу отведем, – и его рот растянулся в зловещем оскале.

– А можно мне сперва с ней поразвлечься? Все равно ж не целка… – пробасил второй, который находился в тени.

Боже…

– Не лезь вперед батьки, Валид. Посмотрим, как девка будет себя вести… – Он резко приблизился, сжал мой подбородок: – Ты ведь нам поможешь, красавица? М?..

Меня окатило новой волной ужаса и отвращения. Задержала дыхание, когда лицо мужика оказалось слишком близко. Ну где же Лев? И что они сделали с Мишей?

– …Что молчишь? Или ждешь особого отношения?..

Липкие пальцы впились в мой подбородок, потянув его на себя. Больно. И гадко. Я всхлипнула, зажмурившись до рези в глазах.

– …Эй, сука, ты меня слышишь?! – обжигающая пощечина прижгла мою щеку, так что несколько слезинок сорвались с дрожащих ресниц, однако, поборов вспышку боли, я быстро кивнула.

– Слышу… Я слышу… – пыталась отползти, хотя понимала, что деваться мне все равно некуда – в крошечной комнатке с холодным бетонным полом не было даже окон…

– Какая понятливая девка! – осклабился тот, которого звали Валид.

Барин, наконец, отпустил мой подбородок и, шикнув на подельника, выставил ладонь вперед, вынуждая его замолчать. Сразу стало понятно, кто в их связке главный, а кто исполняет приказы.

– Куколка, скажи, ты знаешь, куда твой мужик загнал целую партию нашего товара? – его голос буквально сочился ненавистью.

– Я не понимаю, – тяжело сглотнула, – о чем вы…

– Сука! – еще одна пощечина обрушилась на мое лицо со скоростью шквалистого ветра в непогожий день. – Тупая сука! – он снова замахнулся, на этот раз ногой.

Рыдая, я попыталась закрыть голову, готовясь к новой порции боли, однако вместо моего лица безумец врезал по деревянной табуретке, отбросив ее к входу.

– Отвечай! – он схватил меня за плечи, тряхнул, как поломанную пластмассовую игрушку. – Куда эта тварь увела целую партию товара?!

– Я… я… не знаю… – ошеломленно глотала слезы.

– Ты не знаешь, и этот мудила молчит, как партизан. А я попал не на деньги. Нет. Хуй с ними с деньгами. У меня их хоть жопой жуй. Я попал на свою башку… – оттолкнув меня, он запустил трясущиеся пальцы в засаленную шевелюру. – Я отвечал за эту партию головой. Ты даже не представляешь, какие люди ее ждут. Понимаешь, красавица?..

Я ничего не понимала, но, видя, что он не в себе, на всякий случай кивнула. Глазенки чудовища бегали от меня к подельнику и вновь к моему лицу.

– …Такого товара больше не будет. Риски слишком высоки. Эксклюзивная, так сказать, разработка, – и Барин разразился сдавленным жутким смехом. – И теперь из-за выходки этого охуевшего мажора мне прострелят черепушку. Так что еще раз настоятельно рекомендую подумать. Напряги свои извилины, девочка. Через пару часов я еще раз задам тебе вопрос. Ты должна выложить все, что знаешь… В противном случае… – он провел ребром ладони по горлу.