Ей отчаянно хотелось услышать хоть какие-нибудь слова поддержки. Но не от кого. Сейчас самому экипажу нужна была надежда на лучшее. Сейчас все полагались на Акено, ожидая приказов, которые позволят выбраться из этого ада. Правая рука вцепилась в «Арисаку». Мисаки поморщилась от боли, но присутствие оружия успокаивало.

Небо было издевательски голубым, солнечная погода разительно контрастировала с морским боем. Бескрайнюю голубизну прорезали самолёты и цепочки трассеров. Кругом гремели взрывы. Из развороченной носовой башни продолжал сочиться дым, оставляя запах гари. Ветер дул прямо в нос, пронося этот запах вдоль всей палубы. Корпус был покрыт следами близких разрывов, но «Хареказэ» продолжал двигаться, уклоняясь от снарядов, торпед и бомб.

Бросив ещё один взгляд на линкор впереди, Акено спрыгнула обратно на мостик.

— Что будем делать? — спросила Рин.

— Продолжаем движение. Мы почти вырвались.

— Ложись! — раздался крик Мачико.

Прогремел взрыв, отдаваясь эхом в помещениях эсминца. Мэй и Шима вцепились друг в друга, стараясь не упасть, Рин и Акено отчаянно замахали руками, причём первая захныкала от боли в плече, где всё ещё торчал окровавленный осколок.

— Что случилось? Докладывайте! — крикнула командир.

— Это Ирако, — отозвалась рация. — Мы в порядке, но левой зениточке конец.

— Осторожнее там, — попросила Акено и задумалась.

Потеря зенитки — это плохо, очень плохо. Но главной проблемой был линкор. Его надо было как-то обойти, не приближаясь.

— Рин, готовься к манёвру. Будем обходить справа. Мэй, нужен залп торпедами, чтобы Императорский флот к нам не подошёл, — распорядилась Мисаки. — Шима, беглый огонь по американцам.

— Снова постреляшки, да? — Иризаки вытерла кровь с расцарапанного осколками лба. — Мацунага, Химэджи, принимайте целеуказание! Будем бить широким веером!

Через минуту в воду упали торпеды. Акено понимала, что это очень рискованно — выстреливать весь запас — но если «Хареказэ» потопят, то торпеды всё равно не пригодятся.

— Рин, право руля, поворот на тридцать градусов!

— Есть право руля, поворот на тридцать! — откликнулась Ширетоко, поворачивая штурвал.

Очередной взрыв прогремел прямо за кормой. Корабль не просто тряхнуло: — казалось, будто гигантская рука схватила его и хорошенько встряхнула, словно снежный шар. Скорость начала падать, а корабль — всё сильнее заворачивать в право.

— Лево руля, Рин, мы слишком сильно поворачиваем! — крикнула Акено.

— Не могу, руль заклинило! — чуть не плача, ответила Ширетоко.

— Правая машина, полный вперёд, левая — полный назад! — приказала Мисаки.

— Никак нет, у нас проблема, — ответила Марон. — Мы теряем мощность. Хорошо, если вообще ход сохраним.

Акено на ватных ногах подошла к стене и прислонилась боком. Сердце бешено колотилось. Дела шли хуже некуда. Они были под перекрёстным огнём, впереди маячил линкор, а на хвосте сидели катера, причём теперь у них были все шансы добраться до своей цели.

— Командир? — раздался удивлённый голос Мэгуми. — Нас вызывают.

— Полковник? Американцы?

От ответа зрачки Акено резко расширились.

— Это частота нашей академии.

— «Хареказэ», говорит «Мусаши», — произнесла Моэка. — Если вы меня слышите, сообщите любым доступным способом.

В эфире были лишь помехи. Одинокий эсминец, оказавшийся под перекрёстным огнём, молча отстреливался от наседавших врагов. Даже отсюда было видно, что кораблю крепко досталось. И отсутствие связи только всё усугубляло.

— Мике, не молчи! Подай хоть какой-то знак! — не выдержала Чина.

— Это ты, Мока? Что ты тут делаешь?

Это был голос Акено. Но Моэка ни разу не слышала, чтобы лучшая подруга говорила так. В её голосе царила смесь усталости и отчаяния. Даже удивление едва-едва чувствовалось.

— Я пришла за тобой, — проговорила командир, но, сглотнув, постаралась придать своему голосу уверенности. — «Хареказэ», двигайтесь тем же курсом, мы прикроем.

— Никак нет. У нас заклинило руль, а двигатели теряют мощность. Стоим в циркуляции, — ответила Мисаки. — Мока, тут слишком опасно. Уходи, пока можешь.

Моэка переглянулась с Мафую. Капитан второго ранга хищно разглядывала корабли на горизонте, разминая кулаки.

— Что мне делать, Мунетани-сан? — спросила Чина. — Мы не для того пришли, чтобы их бросить.

— Действуй как посчитаешь нужным, — произнесла Мунетани. — Эх, сейчас бы пяток «Гарпунов» или «Шипреков»¹… Мне больше интересно, что это за мошкара. Впервые такое вижу. Я повторю вопрос, курсант Чина. Ты готова взять ответственность за то, что случится дальше?

Моэка склонила голову. Она могла вступить в бой, проливать кровь незнакомых людей, чтобы спасти подругу и её экипаж. А могла и в самом деле развернуться и уйти. Признать, что они опоздали. Будь что будет, она сделала всё, что могла, потому что все остальные медлили.

— Я пойду на всё, чтобы спасти Мике. «Хареказэ», приём, — твёрдо произнесла она. — Мы прикроем вас огнём и бронёй. Я отправлю кого-нибудь на помощь механикам. В крайнем случае возьмём вас на буксир.

— Хорошо, Мока, — в голосе Акено наконец-то послышалась надежда. — Все корабли и самолёты — враждебны и будут бить на поражение. Будь осторожнее.

— Самолёты? — переспросила Чина.

— Те летающие машины. У них скорость больше двухсот узлов, так что осторожнее. Они базируются на авианосцах — это такие большие корабли с плоской палубой.

Это в самом деле был другой мир. Моэка никогда не слышала ни о каких «самолётах». Мафую, судя по удивлённому выражению лица, тоже. Ещё и больше двухсот узлов… дирижабли на такое просто не были способны. Но экипаж был поднят по тревоге и ждал указаний. У «Мусаши» был только один путь — вперёд.

— Внимание всему экипажу! — объявила Моэка. — Мы вступаем в бой. Полный вперёд! Приоритетные цели главного калибра — крейсер и большие корабли, вспомогательного — эсминцы. Зениткам следить за небом. Воздушные цели могут разогнаться выше двухсот узлов, так что учитывайте это при расчёте упреждения.

— Командир, это дальномерный пост. «Двести узлов»? Мы правильно услышали?

— Так точно. Будьте внимательны, — кивнула Чина. — Машинное, мне нужны трое добровольцев, чтобы помочь «Хареказэ» с ремонтом. Пусть поднимутся на мостик.

В недрах громадного линкора началось активное движение. Курсанты готовились к бою, волнуясь, боясь, но не желая отступать. Им хватало того, что впереди отчаянно отбивался «Хареказэ», зажатый врагами в угол. Все помнили, что именно экипаж этого эсминца некогда спас их всех, и жаждали вернуть этот долг.

— Как и ожидалось от отличниц, — усмехнулась Мафую и обернулась к своим напарницам. — Я отправлюсь с механиками на «Хареказэ». Вы остаётесь здесь и охраняете корабль. Если кто-то попытается влезть на борт — не церемоньтесь. Разрешаю применять любые доступные средства, — она оглянулась на Моэку. — Ну что, командир, начинаем?

— Так точно, капитан второго ранга, — кивнула Чина. — Мы идём к тебе, Мике. Продержись ещё немного. Внимание всему экипажу! Никому не подниматься на палубу без разрешения. Всем орудиям — огонь по готовности!

____________

1. «Гарпун» — американская противокорабельная ракета. «Shipwreck» («Кораблекрушение») — западное обозначение противокорабельной ракеты «Гранит».

В чём грех войны? Неужели в том, что умирают люди, которые всё равно однажды умрут? Осуждать смерть — это трусость, а не набожность. Страсть вредить, жестокость мщения, безжалостность и неумолимость, лихорадочное отвращение, вожделение власти — вот, что по праву считается грехом войны.

Блаженный Августин

У каждого правда своя, свой бог, свой менталитет —

Каждый найдет причину сбросить бомбы на твоих детей.