Финальным аккордом стали полтора десятка «Гарандов» и пара пистолетов М1911, боеприпасы да несколько гранат. Всё это сложили в каюте Маширо и туда же перекочевала часть японского оружия — то, что не использовалось вахтенными.

— Ты его пощадила? — спросила Коко, когда командир поднялась на мостик.

Акено кивнула.

— Надеюсь, его спасут свои. И что мы к этому моменту будем далеко. А пока… — она подошла к переговорным трубам. — Всем внимание! Примерно через полчаса мы снимаемся с якоря. Пока есть время, сходите в душ, а потом в кают-компанию. Вас ждёт наше фирменное карри.

Ответом было всеобщее ликование. Искреннее, бурное, даже немного безумное. Мисаки улыбнулась: она надеялась на такую реакцию. Она сама уже была на грани помешательства от бесконечной гонки со смертью и понимала, что экипажу сейчас не лучше. А значит, её обязанностью как командира было хоть чем-то порадовать девчонок. Чем-то родным, знакомым, что все любили и чем можно было поднять боевой дух даже когда «Хареказэ» был отделён от дома пространством и временем.

— У хорошего пахана братва накормлена, — весело сказала Коко. — Это и было твоё секретное задание для Микан?

— Да, — с улыбкой ответила Акено. — Пусть порадуются хоть немного.

Впервые за долгое время она посмотрела в горизонт с надеждой. Усталой, вымученной и неуверенной, но надеждой.

Полковник Китано стоял у фальшборта, разглядывая горящие корабли. Ветер едва-едва доносил крики людей и шум торпедных катеров, и даже эти звуки заглушались заходившими на посадку «Зеро». Обычная послебоевая суета.

Группа из «Флетчеров» и «Клемсонов» явно не ожидала встречи с японцами. Командир авианосца предположил, что эти корабли что-то искали. Говорил он это, основываясь на их поведение и построение, но подтвердить или опровергнуть его слова можно было лишь одним способом. Китано отправил два катера к уничтоженным кораблям американцев, чтобы вытащить из воды пару уцелевших офицеров, благо эскадра шла мимо полыхающих остовов, и даже задерживаться не придётся. Остальным выжившим Китано приказал бросить пару глубинных бомб. В другое время он бы распорядился перебить всех, но сейчас приходилось делать всё по-быстрому, чтобы не терять темп, но и сократить численность врага насколько это возможно.

— А что будем делать с нашими экипажами? — спросил командир авианосца.

Китано оглянулся сперва на него, потом в сторону кормы, за которой медленно уходили под воду эсминец и один из «Тринадцатых». На обоих кораблях оставались выжившие матросы, которые наверняка надеялись на спасение.

— Чтобы спасти всех, придётся задержаться. А мы и так потеряли много времени, — покачал головой полковник. — И найдите бочку. Когда я допрошу «языков», от них надо будет избавиться.

Капраз быстро козхырнул и развернулся в сторону надстройки отдавать соответствующие распоряжения. Китано же снова посмотрел на море, вдыхая запах гари.

Он думал о том, как поступить с диверсантами. Разумеется, первым делом захватить корабль и отвести на базу. Не на ту, откуда они так нагло сбежали, а в более надёжное и хорошо охраняемое место. Главное — взять живыми командира, радиста и старшего механика. И хотя бы часть остального экипажа. А дальше… взгляд полковника затуманился. Он многих допросил за свою службу: русских, китайцев, корейцев, монголов, англичан, американцев, даже недостаточно лояльных подчинённых. Все рано или поздно раскалывались, нужно было лишь найти подход.

Начать следовало со старшего помощника. Кто бы ни помог ей сбежать со «станции утешения», но ей там наверняка не понравилось. Значит, не помешает устроить ей ещё одну смену. Но контролируемую — а то ещё убьют раньше времени. Остальной же экипаж можно будет просто отдать солдатам. Китано усмехнулся: некоторые из его подчинённых скучали по Нанкину, так что возможность повторить свои подвиги будет им только в радость. Главное — чтобы офицеры видели, что делают с их подчинёнными. А потом можно будет взяться за них. Так или иначе, они сломаются и расскажут всё, что захочет знать представитель Токкэйтай, и будут плакать от счастья, когда Китано соберётся рубить их головы. Хотя… заслуживают ли они такой лёгкой смерти?

Усилием воли полковник отогнал от себя мысли о допросе. Всему своё время. Сначала надо узнать у американцев, что они тут делали, сколько ещё американских кораблей обретаются поблизости и видели ли они «Хареказэ». Потом найти и догнать оторвавшихся диверсантов и на этот раз не отпускать их.

____________

1. ЗИП — Запчасти, инструменты и принадлежности.

2. Цитата из фильма «Большой куш».

Так… Мне насмерть не надо, мне надо намертво. Слышите разницу? Чтобы намертво стоять — живыми надо быть. Вот такое противоречие.

Х/ф «28 панфиловцев»

Но мы пока ещё живы, и мы пока ещё дышим,

И пусть горит этот день так ярко, как никогда.

И я надеюсь, ты слышишь: ты можешь строить нам козни,

Ломать мечты, рушить планы — тем ярче вспыхнет звезда.

Но мы пока ещё живы.

Fun Mode — Мы пока ещё живы

Акено не могла поверить, что ночь прошла спокойно. Она не думала, что всего за пару дней можно привыкнуть к тому, что в любой момент стоит ожидать атаки, а спокойствие — лишь отсрочка перед борьбой за жизнь. Но вот, ночь прошла спокойно, но до рассвета экипаж нервничал.

Разве что вечером, уже оставив «Флетчер» далеко позади, эсминец наткнулся на японскую подлодку. «Хареказэ» уклонился от трёх торпед, а потом в считанных кабельтовых от корабля раздался взрыв. Марикоджи объяснила, что скорее всего сдетонировала четвёртая торпеда при пуске, а потом, попросив сбавить ход, «прощупывала» подлодку активным сонаром, пока та не ударилась о грунт. Посовещавшись с ней и Коко, командир приняла тяжёлое решение: в воду сбросили глубинную бомбу. Если на борту субмарины остались выжившие, они были обречены на долгую и мучительную смерть. Поэтому, собрав волю в кулак, Акено предпочла добить лодку. Потом она долго молча стояла на носу, пытаясь понять, насколько правильным было её решение и существовало ли таковое вообще.

Неужели то же чувствовал себя сержант Кавада, когда воевал на чужой войне?

Отстояв свою вахту и уступив место Коко, Мисаки забралась в спальник в радиорубке и тут же заснула. И в этот раз обошлось без кошмаров: во сне она была в Йокосуке, гуляла по набережной с Моэкой, и там не было места войне и жестоким безумцам. Проснувшись, Акено несколько минут не могла смириться с жестокой реальностью.

Как ты там, Мока? Надеюсь, не попала сюда…

После душа она решила не заморачиваться с причёской, а просто собрала волосы в хвост. Прежде чем отправиться на мостик, Акено заглянула в лазарет. Там ничего не изменилось: Маширо всё так же лежала без сознания под капельницей, а Минами сидела за столом с кружкой кофе в руках.

— Всё в порядке? — спросила командир.

Минами кивнула.

— Если так можно сказать, то да, — произнесла она. — Старпом продержится дней пять, если повезёт, то неделю. Не больше.

Акено тяжело вздохнула и, подтянув к койке Маширо стул, села. Она и так помнила, что путешествие после боя с американским самолётом превратилось в гонку со временем, и до сих пор не была уверена в том, что потратить полдня на мародёрство было хорошей идеей. Но и остаться без топлива по эту сторону тумана было бы не лучшим вариантом: тогда дни Мунетани будут точно сочтены.

— Широ, ты держись, — командир взяла Маширо за руку. — Мы выберемся, обещаю. Тебя обязательно спасут!

На секунду вспыхнула надежда на чудо. На то, что старпом вдруг откроет глаза или вцепится в руку Акено. Но нет, ничего не произошло. Ничего не изменилось ни в лучшую сторону, ни, к счастью, в худшую.

Она смахнула с глаз навернувшиеся слёзы. Мисаки чувствовала, что долго так не протянет, не выдержит. Но пока могла, она не давала себе ни малейшей поблажки. Даже слёзы были непозволительной роскошью. Может, экипаж её и пожалеет, если Акено даст слабину, но враги — нет.