С другой стороны — удивительно было, как крепко держится местное общество. Внутренних противоречий было предостаточно — и сословия, и национальности, и, главное, деление на сенситивных и “нечувствительных” — и, всё равно, Империя располагала колониями на четырёх континентах.

— Слушай, а про род Антуанеску что-то знаешь?

— Это который барон? Слышал, вроде бы он управляющий колониальными месторождениями в Западном Газовом Картеле. Они, говорят, под контролем Австро-Венгерской монаршей клики в изгнании. С другими картелями бодаются за месторождения в колониях.

Мы проехали по знакомой улице мимо нашей усадьбы и дома Нинель. В душе что-то шевельнулось — но я знал, что это не моя ностальгия, а ностальгия моего предшественника, увидевшего моими глазами знакомые стены. Доехали до парка и припарковались, я написал сообщение “Нинель Кирилловна, я на месте, ожидаю васъ”.

Пошли волнительные минуты ожидания. Сколько бы тысяч свиданий не было в предыдущих жизнях — ожидание каждого последующего вызывает волнение. Но это волнение, конечно, исключительно-приятное. Буквально за пару минут до прибытия я спохватился и спросил Осипа:

— Цветы! Здесь принято дарить цветы девушкам на свидании?

— Что значит — “здесь”? В вашем сословии? Конечно, принято. Сейчас организуем.

Он метнулся куда-то в глубины парка, а спустя минуту вылез с букетом из смеси весенних лесных цветов и сорванных где-то на клумбах ирисов.

И очень вовремя. На улице как раз возникло два силуэта — знакомый худенький сюжет Нинель Кирилловны и силуэт её “дуэньи”. Честно говоря, я представлял кого-то постарше и потучнее — эдакую семенящую позади старушку в переднике. Всё оказалось совсем не так. Упомянутая гувернантка Альбина оказалась двухметровой смуглой мулаткой лет тридцати — тридцати пяти. В коротких тряпичных шортах, делающих её ещё более похожей на баскетболистку, с рюкзаком, в коротком спортивном топике и короткой стрижкой. Нинель же оделась в лёгкое белое платьишко, а волосы уложила в два задорных пучка, что превращало её образ в персонажа японской анимации.

Я галантно принял руку и поцеловал. Протянул букет.

— Как красиво!

— Присаживайтесь, — я приоткрыл заднюю дверь автомобиля.

— Это Альбина, — представила Нинель свою компаньонку. — Пусть лучше она сядет сзади, а я — спереди. А то ещё цветы помну.

Ни в одном из миров я не был выше метра восьмидесяти пяти, и женщины, которые значительно выше, всегда вызывают некоторую оторопь, смешанную с азартом и интересом. Насколько я мог вспомнить, мне приходилось иметь близкие контакты с высокими спортсменками, более того, я припоминал, что один раз даже получил некоторую травму в ходе таких развлечений. Пикантности добавляла весьма фривольная одежда, практически не оставлявшая простора для фантазии. Тем не менее, нынешним объектом моего внимания была совсем другая девушка. И сидеть рядом с двухметровой мулаткой вместо зазнобы совсем не возникало, но меня опередили. Альбина резво прыгнула в приоткрытую дверь, пробормотав:

— Хорошая машина, главное, что высокая.

Голос оказался красивым, с контральто. Я повёл Нинель к передней двери автомобиля, как вдруг услышал бешеный рёв двигателей и визг резины со стороны улицы.

На парковку влетел, развернулся и закрыл нам проезд яркий, жёлто-красный спорт-кар, из которого резво выпрыгнула троица бритых парней в чёрных кожанках. Глядя на биты и стволы в их руках, я понял, что свидание будет безвозвратно испорчено.

Я инстинктивно и немного грубо нажал на плечо Нинель, заставляя её нырнуть внутрь машины и пригнуться. Захлопнул дверь.

Все трое были похожими друг на друга — крепкими ребятами с короткими стрижками. Один был кавказцем, второй походил на азиата, а третий, высокий, был подозрительно безоружным и остался стоять у машины.

— Какие-то проблемы? — спросил я, но в ответ кавказец замахнулся битой и пошёл на меня.

— За Игоря! — рявкнули из спорткара — получается, там был четвертый.

Рука легла на ствол. В машине у Осипа переключилась песня, вокалист запел зычным гроулингом под глухой бласт-бит на барабанах с неизменным саксофоном на фоне — до чего же музыка в параллельных мирах бывает похожей! Откуда-то сбоку вынырнула Альбина и словно шар боулинга снесла идущего на меня кавказца с битой.

Я включился в игру. Пистолет вынырнул из кобуры, перевернулся в руке, и движением снизу вверх я въехал прикладом по подбородку азиата, увернувшись от дубинки. Удар отозвался болью в руке. Все же, стычка с ультрас и драка в туалете аэропорта были совсем недавно. Рядом возник Осип, из голенища его сапога показалась короткая телескопическая дубинка. Похоже, приятель Сида тоже был не промах и повидал всякое. Взмах — и пошатнувшийся от удара азиат схватился за руку с перебитым запястьем.

В этот момент стоящий поодаль высокий выстрелил, пуля просвистела в паре сантиметров от глаз. По звуку я определил, что это пневматика, оглянулся: боковое стекло машины Осипа пошло мелкой сеткой, но не разбилось. Хорошо, что не огнестрел, промелькнула мысль, но расслабляться не стоило. Мне приходилось в прошлых жизнях терять зрение, и повторять этот опыт не хотелось.

Осип увидел в чем дело, отступил за машину и рявкнул:

— Швайн, у него ствол!

Альбина сидела верхом на кавказце, вбивая его голову в асфальт и не замечала угрозы. Я увидел, как стреляющий целится ей в голову и не раздумывая выстрелил в него.

— А! Твою мать! Он меня ранил! — высокий схватился за бедро, из которого хлестала кровь. — Огнестрел!

Признаться, я был одновременно и рад, и огорчён, что не убил его. И удивился, что в принципе попал. Видимо, минимальных мышечных навыков стрельбы у реципиента хватило, чтобы успешно наложить на них мои. Азиат медленно отступал к машине. Похоже, они не предполагали, что я буду с оружием и не один. Нет, они не были бойцами, не были профессионалами, понял я. Все, на что хватило бюджета у Игоря — банда подмосковных недобандюганов, мелких рекетиров, не имевших дело с нормальными стрелками.

Я продолжал держать раненого на мушке, но он больше не думал стрелять. Доковылял до двери и рявкнул:

— Отступаем!

Азиат с перебитым запястьем пробормотал:

— Хозяин сказал: «надо»...

И снова попёр на меня, утерев кровь с носа и перехватив дубинку здоровой рукой. В этот миг Осип взобрался на багажник своего джипа, затем вспрыгнул на крышу, а затем словно пантера обрушился на идущего на меня азиата. Повис на плечах, молотя трубой по спине, затем, когда они оба повалились, резво поднялся и наподдал сапогами.

— Прекратить... — послышался ровный, но властный голос из спорткара.

Стекло опустилось, в окне показался лысый, сухой старик. Он держал в ладони блестящую безделушку, покачивая её из стороны в сторону.

— Вы отпустите наших людей. Ты подойдёшь к машине...

Я не запомнил, что ещё он бубнил под нос, но очнулся только тогда, когда стоял всего в метре от его двери, держа в руке мобильник. Трава и воздух вокруг меня словно расцвели, а протянутая рука старика с мерно-качающимся амулетом звала к себе, звала. Но я нашёл силы оторвать взгляд и обернуться. Вокруг меня стояли четверо — двое нападавших, Осип и Альбина. Все забыли о травмах и ссадинах и молча глядели в глаза старику, истекая кровью.

— Стой! — прорезался тонкий голосок позади, повторивший распевно. — Оторвись, оторвись...

Дальше всё закрутилось снова. Еще один мой выстрел — сам не понял, куда. Больше не стрелял, берёг патроны. Удары — ощутимые, но не причинившие большого вреда — в бока и плечи с обоих сторон, я молотил в ответ кулаками и прикладом, меня держали и толкали вниз, распахнутая дверь машины со вжавшимися в угол раненым стрелком, мощный кулак Альбины, пролетевший мимо меня и врезавшийся в окно, в морду старика. Выстрел из травмата, вскрик Осипа и в финале — свисток полицейского и рёв двигателя мотоцикла со стороны улицы. Двое недобитков запрыгнули на заднее сиденье, спорткар сорвался с места и помчал с парковки, едва не сбив спешащих на выстрелы жандармов. Один успел развернуться и отправился в погоню. Второй подъехал к нам.