Впервые за все время после бала у Меррингтона она веселилась от души.

К концу второго акта от постоянной улыбки у нее заболели щеки.

Но вот люстру с ее сотнями свечей слегка притушили на время интерлюдии, и леди Данди поднялась со своего места.

– Я видела, леди Меррингтон сегодня тоже здесь. Пойду немного с ней поболтаю.

– Я иду с вами, – сказал лорд Сен-Клер, тоже поднявшись. – Эти кресла явно не рассчитаны на мужчин с длинными ногами.

Он предложил руку Эмили.

– Вы идете, леди Эмма?

Снизу доносились нежные певучие звуки скрипки, и Эмили мечтательно вздохнула.

– Вы не станете возражать, если я останусь здесь и послушаю музыку?

Лорд Сен-Клер рассмеялся.

– Это всего лишь интерлюдия.

– Да, но она прекрасна, вам так не кажется? Леди Данди снисходительно улыбнулась:

– Да, в самом деле, дорогая. Пойдемте, Сен-Клер. Пусть забавляется.

Эмили благодарно улыбнулась и вновь принялась смотреть на сцену, где музыканты исполняли дуэт для скрипки и арфы.

Краем уха она услышала, как отворилась дверь, и подумала, что леди Данди что-то забыла в ложе и вернулась. Но тут хриплый мужской голос произнес:

– Добрый вечер, Эмили.

Она испуганно застыла. Джордан! Он был здесь.

Сердце ее забилось, и кровь быстрее заструилась в жилах. О, глупое безрассудное сердце – надо же влюбиться в такого мужчину!

Эмили скорее услышала, чем увидела, как он прошел в ложу. Откинув фалды фрака, он уселся в соседнее с ней кресло. Девушка сидела, напряженно выпрямившись, не смея поднять на него глаз после той близости, что они делили днем. Она с горечью подумала, что лучше бы он не приходил.

Но когда он так ничего и не сказал, она не удержалась и взглянула на него. Как обычно, фрак сидел на нем безукоризненно. Почему бы ему не носить плохо сшитые сюртуки, а рукам его не покрыться бородавками или обзавестись еще чем-нибудь отталкивающим, чтобы разонравиться ей? Нет, он совершенен во всех отношениях! Совершенный, прекрасный, запретный граф, который целуется как дьявол и держит ее судьбу в своих руках!

Он встретил ее взгляд, и она сразу же опустила глаза, устыдившись, что он поймал ее на подглядывании.

Потом он откашлялся.

– Вы прекрасно выглядите. Хотя я должен заметить, что ваше платье несколько затянуто, вам так не кажется?

В голосе его слышалось раздражение. Что он имел в виду? Что она слишком толста для этого платья? Она взглянула на него с возмущением.

– Леди Данди сказала, что для оперы оно подходит.

Его взгляд метнулся туда, где из платья вызывающе высоко выпячивались ее груди, как и у всех остальных женщин, которых она видела сегодня в театре. Он судорожно сглотнул и снова перевел взгляд на ее лицо.

– Для каких-то других женщин, может быть. Для вас оно неприемлемо.

– Если вы собираетесь оскорблять меня, то вам лучше уйти!

– Оскорблять вас? Я вас не оскорблял. По крайней мере не собирался. – Он вздохнул. – Все же не выгоняйте меня, ведь мне пришлось претерпеть столько мучений, чтобы узнать, куда вы пошли.

– Каких еще мучений? Я уверена, что ваш друг сообщил вам, что мы идем в оперу.

– Мой «друг», – произнес он с оттенком сарказма, – ничего мне не сказал. Я побывал на двух танцевальных вечерах, на званом ужине и еще на одном балу, разыскивая вас. В конце концов мне пришлось отправиться к Йену домой и расспросить его слуг, чтобы выяснить, где он, а следовательно, и вы можете находиться.

Ее глупое сердце радостно забилось.

– Вы обошли все эти места в поисках меня?

– Мне нужно с вами поговорить. Днем нам не все удалось уладить.

Ну что ж, ей тоже надо поговорить с ним. Но как подступиться к интересующему вопросу?

– Вы пропустили половину оперы.

– Нет, я пришел к началу. Просто я находился в своей ложе. Я круглый год держу ложу в опере, главным образом для моей сестры, когда она бывает в городе. – Он указал на ложу по другую сторону сцены, занавески в которой были наполовину задернуты. Голос его стал жестче. – Я сидел там и наблюдал, как все мужчины в театре пялились на вас.

– Почему вы не зашли к нам?

– Я не знал, позволит ли это леди Данди после того, что произошло днем. Я думал, она готова живьем содрать с меня шкуру.

– Она… ни о чем не подозревает, – солгала Эмили.

Он оглядел театр, постукивая пальцами по колену. Вид у него был взволнованный.

– Но Йен догадывается обо всем. Он полдня читал мне мораль по поводу заигрываний с невинными молодыми девушками.

Эмили застыла от ужаса.

– И вы сказали ему, почему… Я хочу сказать… о чем мы говорили и…

– Нет. – Его взгляд, направленный на нее, стал глубоко серьезным. – Я ничего ему не сказал. Вот почему я здесь. Чтобы уверить вас, что храню ваш секрет.

Она почувствовала такое огромное облегчение, что у нее закружилась голова.

– О, слава Богу! Я так беспокоилась! Он мрачно нахмурился.

– Не могли же вы на самом деле подумать, что я окажусь таким бездушным, чтобы выдать вас, не разобравшись как следует в том, что происходит? Я вовсе не бесчувственный негодяй, за которого вы меня принимаете.

Он был до такой степени оскорблен, что ей стало его жаль. – Очевидно, нет, – сказала она, смягчая тон. – По крайней мере вы собираетесь хранить мой секрет.

– Да. Но я все же хочу знать, что заставило вас участвовать в этом маскараде. Вы можете мне довериться. Клянусь вам в этом! Только потому, что я пытался соблазнить вас сегодня днем…

– Я не желаю говорить о сегодняшнем дне! – Силы небесные, она не выдержит, если он заговорит об этом! Положив сумочку на соседнее кресло, она встала и поспешила к двери ложи.

– Наверное, вам лучше уйти! Он последовал за ней.

– Эмили, я только пытался уверить вас, что этого больше не повторится.

– Я понимаю. Теперь, когда вы знаете, кто я такая, вы, похоже, и не притронетесь ко мне, ведь верно? Это леди Эмму вы желали, а вовсе не меня.

– О чем это вы говорите?

Силы небесные, на этот раз, кажется, она сказала слишком много.

– Ничего. Это пустяки. Он схватил ее за руку.

– Ясно, что это не «пустяки», иначе вы бы этого не сказали. Не думаете же вы, что я целовал вас сегодня днем только потому, что принимал вас за леди Эмму?

– Это не имеет значения. – Девушка старалась, чтобы голос ее звучал спокойно и ровно, хотя внутри ее терзала боль. – Я… я все понимаю. Правда. Вы предпочитаете более опытных женщин. Вы считали меня распутницей, поэтому пытались соблазнить меня. Но теперь, когда моя неопытность… совершенно очевидна, я могу больше об этом не беспокоиться, ведь так?

– Боже милостивый, если бы это было правдой! – Он зарылся пятерней себе в волосы. – Я убедил себя, что вы леди Эмма, потому что тогда я мог бы позволить себе то, чего я действительно желал – заняться с вами любовью. Но именно Эмили Фэрчайлд я на самом деле хотел, уверяю вас. И Эмили Фэрчайлд я все так же хочу.

– Прекратите! Перестаньте говорить мне все это только лишь для того, чтобы утешить меня! – Глаза ее наполнились слезами, и она отвернулась от него. – Я терпеть не могу, когда вы меня жалеете!

– Жалею вас? – Он прижал ее к стене и поднял вверх ее лицо за подбородок, вынуждая смотреть на него. – Жалеть вас! Ради Бога! Вы хоть понимаете, что вы со мной делаете? Если бы мы не находились в публичном месте, мы бы уже не разговаривали. Я бы давно уже освободил вас от этого проклятого лоскутка соблазна, который вы надели. Я бы пожирал глазами каждый дюйм вашего прекрасного тела. Мы бы уже оказались на полу. И я бы целовал вас во все места, которые вы только можете себе представить, и даже в те, что представить не можете. Вам не удалось бы уйти отсюда девственницей, клянусь!

Теперь она не могла сомневаться в его словах. Они подтверждались голодной жаждой в его глазах, хриплостью его голоса, учащенностью его дыхания. Она ощущала жар его тела, прижимавшего ее обнаженной спиной к холодной стене.

– И не имеет значения, притворяетесь ли вы леди Эммой или самой королевой Англии. Вы все равно та же Эмили, женщина, которая влечет меня так сильно, что я потерял сон. Я не переставая думал о вас с той ночи, которую мы провели вместе в карете…