Ему снова вспомнились слова Хемеги о том, что царство Вечности – место вечной скуки и нудной работы, от которой она никого не спасёт и что лучше сюда не спешить. Уголки губ Балига медленно поползли вверх. Маску носить было очень удобно в таких случаях – никто не видел вторую половину лица, не обращал внимание на внезапную, беспричинную улыбку.

Его фигура в тёмно-синем камзоле, расшитом нитями цвета слоновой кости, медленно плыла сквозь толпу Шейдов, направляющихся к первому лифту. Огромное помещение (в котором располагалось озеро Нисса), имеющее схожесть с пещерой, было поделено на несколько отсеков. Каждый из них вёл в залы поменьше, что пронизывали основание Авиля словно кротовые норы.

Он направился прямиком к величественной арке справа, украшенной диковинной резьбой. Костяные птицы на ней взмывали с каменных лоз, а мраморные хищники ловили свою добычу, сверкая яркими изумрудами в глазницах. Из приоткрытых массивных дверей доносилась громкая музыка, шумная брань и разговоры на повышенных тонах. Оттуда же тянулся шлейф запаха облачной лёгкости и радужного забытья, смешиваясь с крепким запахом летнего расслабления.

Последний напиток Балиг очень любил – на вкус он отдалённо напоминал нечто среднее между известным напитком смертных араналем и фэйским вином, при этом оставляя приятное, пряно-малиновое послевкусие. Однако сегодня его выбор пал на мятную собранность, которую он тут же заказал у бара, обратившись к бармену. Тот улыбнулся уголками губ и откупорил бутылку, из которой в поставленный рядом с Балигом бокал полилась нежно-голубая жидкость вместе с белёсым туманом, что тут же начал клубиться над стеклянным ободком. Бармен ловко добавил в напиток необходимых ингредиентов, щедро приправив бледно-зелёным вязким сиропом. Приятно запахло мятой, хвоей, ментолом и сладким воздушноцветом. Чуть сдвинув с лица маску, Балиг отпил немного из бокала, оборачиваясь на заполненный Шейдами зал. Взгляд скользнул по разноцветной толпе, отмечая его подчинённых. Их здесь были единицы, что заставило его сердце сжаться. В глубине души он надеялся на обратное.

Заметив его поникшие плечи, бармен весело его окликнул:

– Что, Балиг, не понравился коктейль?

Балиг вскользь глянул на дималита, пытаясь вспомнить его имя. Явно тот самый новенький, напросившийся помощником к хорошему другу Балига Анвиру. По описанию всё сходилось: Шейд был высоким, мускулистым, с копной огненно-рыжих волос, спадающих ниже лопаток.

Так как же его звали…

– Почему? Коктейль прекрасен.

Бармен кивнул, и тут же переметнулся к другому клиенту, наливая тому огненную бодрость. Он двигался ловко и быстро, словно в танце, выуживая бутылочки и скляночки из воздуха как фокусник. Смешивал, взбалтывал, добавлял. Фьюрит, взывающий к стихии ветра, чтобы творить свою магию.

Балиг вспомнил его имя – Бронт. Он был подающим надежды фьюритом, а потом его так достала Мюриэль, что он перешёл к дималитам. Интересно, какой ещё дар он у себя выявил лишь бы избежать её взрывного характера и постоянной болтовни? Балиг посочувствовал Бронту и мысленно похвалил за храбрость. Вот только такой талант не должен был простаивать за барной стойкой. Мужчина мысленно отметил, что стоит разузнать, какой его второй дар и есть ли возможность предложить ему перебраться в его фракцию.

Бронт внезапно появился прямо перед ним, сверкнув тёмными глазами, и протянул ему сложенную вдвое бумагу.

– Прости, совсем забыл. Это просили передать тебе. Записку занесли Анвиру, но его смена закончилась ещё деление назад, поэтому он перепоручил это мне.

Балиг взял протянутую ему записку и быстро развернул. Там значилось только одно слово: “сегодня”. Разумеется, наоборот – в Меласе всё было радикально противоположно миру живых. Подписи на записке не было, но этот почерк он бы узнал из тысячи – витиеватый, но одновременно немного ломаный, будто его нацарапали кровью с помощью кости. Балиг поднёс записку к носу и уловил еле-заметный нежный запах амириса и лаванды. Хемега.

Мужчина хотел поблагодарить Бронта, но того и след простыл. Зато рядом с ним появился ещё один бокал мятной собранности. Балиг ухмыльнулся. Правда вот только после того, как он осушил бокал наполовину, его пронзил смысл написанного в записке. Как он мог забыть!

Он нервно забарабанил по столу пальцами, ожидая возвращения Бронта, когда в зал вошла Мюриэль.

Миниатюрная, в идеально сидящем на ней однотонном ярко-алом платье. Платье было закрытым и украшенным на груди красным кружевом, и с длинными рукавами, разрезанными на две части. Каштановая копна волос подпрыгивала в такт её движениям.

Мюриэль была красива, с прехорошеньким личиком бесёнка, на котором были глубоко посаженные злые карие глазки, а над ними хмурились аккуратные бровки. Губы, накрашенные ярко-красной помадой, изгибались в злорадной улыбке.

Мюриэль сплошным стихийным бедствием ворвалась в зал, успев обругать какую-то девушку и сбить с ног официанта, разносящего напитки. Звон битого стекла эхом отразился от каменных стен. Несколько эсилитов тут же принялись собирать осколки, в то время как двое коулитов помогли официанту подняться. Мюриэль бросила им что-то едкое, а затем растворилась в толпе фьюритов, стоящих у дальнего конца стены.

Балиг снова ощутил головную боль, которая на время отступила в баре, а теперь с новой силой вернулась обратно. Возможно, он не переваривал именно Мюриэль, как и многие сидящие здесь. А, возможно, его бедные уши не привыкли к противному звуку бьющихся о мраморный пол бокалов.

Бронт появился также неожиданно, как и исчез до этого. Если бы он не заговорил, Балиг бы не ощутил его присутствия.

– Ещё что-нибудь? – на его лице расцвело подобие улыбки. – Тебе налить ещё мятной собранности или чего покрепче? – он выразительно посмотрел на толпу, в которой скрылась Мюриэль. – Карамельное успокоение?

Балиг фыркнул. Карамельным успокоением баловались лишь девчонки да юнцы.

– Нет, спасибо, плесни просто воздуха.

Бармен пожал плечами, уловив подтекст.

– Я не делаю ничего дурного, используя свою силу в этом ключе. Однако я избавлен от чтения мне нотаций и моралей, а также от переменчивого настроения красной стервы.

Балигу определённо нравился этот смышлёный дималит.

– Когда принесли записку?

Бронт неопределённо махнул рукой. Взгляд Балига зацепился за шрам на его левой руке. Кошмарный дракон.

«А этот фьюрит-то бывал на уровнях B!»

– Полагаю, что в начале прошлой временной свечи, так как почти всегда тебе приносят записки в этом промежутке. Сегодня же я заменяю Анвира во второй половине дня, поэтому точнее сказать не могу.

Днём, когда в мире Живых наступает ночь, миллионы смертных и бессмертных душ материализуются в Меласе, где временно пребывают в своих сновидениях. Именно это время так любят Кошмары, поэтому большая часть рейдов проводится именно во время дня в Меласе. Зоны отдыха бывают практически пусты, от чего Хемеге гораздо проще передавать записки через бармена.

Но сейчас это уточнение указывало на то, что всё задуманное ею свершится в вечерний обряд. И он должен участвовать в сегодняшнем рейде несмотря на свою усталость.

Балиг кинул короткий взгляд на временную свечу, подсказывающую время внутри Авеля – ещё три деления. Если всё пойдёт по плану он успеет. Однако начинать надо было уже сейчас.

Поблагодарив Бронта, он покинул зал отдыха, выйдя к трибунам у озера. И уже намеревался двинуться в оружейную, как неожиданно заметил какое-то движение сбоку. Балиг увидел полоску света, змейкой скользнувшую в озеро, а затем бледного, как мел, молодого человека, выскочившего с лестничной клетки. Тот растерянно искал кого-то в толпе, пока капитан молился о том, чтобы это был не он. Однако Шейд узнал Балига и быстро двинулся к нему навстречу, норовя попутно грохнуться в обморок.

Иллиас – дималит, которого Мюриэль отправила на задание одного, без его напарников Милана и Кайи. Бронзовый оттенок кожи Иллиаса еле угадывался за неестественной белизной, раскосые чёрные глаза были полны страха, волосы сбились в сплошной чёрный хаос, а губы были плотно сжаты в тонкую линию. Его тёмно-фиолетовая форма, всегда чистая и опрятная, сейчас была грязной и запачканной кровью. Даже привыкшие к крови Шейды странно косились на него, уступая дорогу. Обычно здесь не появлялись в таком виде. Все предпочитали сначала заглянуть в душ и переодеться, а затем уже идти отдыхать.