В гостиной особняка разыгрывался спектакль в двух действиях.

Первое действиенасчитывало пять десятков актёров и проходило под трагичное завывание скрипки. Все исполнители самозабвенно рыдали, припоминая лучшие годы покойного Хавьера Остера, желая вдове и детям долгих лет жизни и сил пережить утрату.

Второе действиебыло более драматичным, поскольку приоткрывало завесу семейного таинства. В полном молчании, в круглой гостиной восседали члены семьи Остер, с уже непроницаемыми лицами, полные решимости. Главной героиней спектакля была, конечно, Валерия Остер, мать покойного Хавьера. Женщина «слегка за семьдесят» была безупречна во всем: от внешности до манер, и обладала несокрушимой уверенностью в себе. Как на букашку, она смотрела на вдову сына, Билли Остер, которая сидела напротив, обнимая дочерей покойного. Тринадцатилетняя Агнета и прекрасная девятнадцатилетняя Фелиса прижимались к мачехе в надежде на спасение и от горя, и от бабушки, которая пронзала взглядом, будто ножом.

— Билли, милая, дети к тебе так привязаны, — без улыбки констатировала Валерия, скептически глядя на семейную идиллию.— Издевается, — еле слышно шепнула Фел, уткнувшись Билли в плечо.

Она знала, что бабушка не станет реагировать на эту ремарку - старушка не любила сотрясать воздух.

— Да, — только и смогла выдавить Билли, отвечая и свекрови и падчерице одновременно. Обе приняли ответ на свой счёт, но Валерия не смогла не изобразить на лице неудовлетворённую гримасу.

«Недотраханная ты старуха!» — пронеслось в голове Билли.

— Ну, просто удивительно близки…— Билли нас не оставит! — Агнета очнулась на секунду, но встретив взгляд Валерии, тут же спряталась обратно.— Но милая, ты же должна понимать, что Билли молода. Она захочет выйти замуж! — Валерия улыбалась, но яд никуда не делся. Она сознательно селила в головы девочек сомнения.— Билли любит папу! — Фел смотрела бабушке прямо в глаза, уверенная в себе, хоть и понимала, что бороться тут не с чем. Валерия использовала самую чистую карту в своей колоде.— Ну конечно любит, — согласилась Валерия, улыбка стала ещё слаще. — Вильгельмина, так кажется? — в сотый раз уточнила Валерия.

«И за пять лет брака, ты, старая сука, не выучила мое имя?» — у Билли побелели губы.

Она сжала руку Агнеты, но девочка была слишком погружена в себя. Младшая и любимая дочь все ещё не могла принять случившееся и теперь прокручивала в голове все планы, что они с отцом строили. Кто пойдёт с ней в кино? Кто поиграет в приставку? Кто напишет с ней эссе, заданное на лето? Кто научит плавать? Кто будет позировать для рисунка?

— Билли, — поправила бабушку Агнета.

Она за несколько дней не произнесла и десятка слов. "Билли нас не оставит!" - самое длинное предложением от девочки. Даже наедине с Фел, Пандорой и Билли, Агне в основном молчала.

— Билли, — мягкая улыбка Валерии, даже не напоминала дружескую. — Что скажете, завещание уже тут?— М-м, — промычала Билли, уткнулась в волосы Агнеты и глубоко вдохнула. Сладкий запах детского шампуня для волос немного отрезвил. Паника стала отступать, не хватало сейчас только истерики. Не выпускать бы Агнету из рук весь день, с этим её шампунем. — Девочки, вы нас не оставите на пару минут? Я к вам поднимусь.— Ты уверена? — голос Фел был спокоен. У неё был красивый глубокий тембр, она будто сразу родилась скромной элегантной дамой, даже сейчас себе не изменяла. Удивительно гордая девочка. С самой первой встречи с Билли, она была такой.— Ну что же, я по твоему её съем, детка? — залепетала Валерия, но Фел только ближе придвинулась к Билли.— Позови если что. Я буду в комнате Пандоры, — Фел встала и начала отцеплять от Билли руки сестры. — Агне, идём, пожалуйста. Билли нужно поговорить с бабушкой. Она скоро к нам поднимется. Идём к Пандоре.— Посмотришь, как там Боно? Я все время боюсь, что про него забудут… — тихо попросила Билли, спеша напоследок вдохнуть успокаивающий запах волос Агнеты.— Конечно, я загляну к нему! — Фел ушла вместе со своим голосом, придающим Билли сил. А заодно прихватила успокоительный запах.

Билли не могла питаться силой детей, не должна была, но ничего не выходило даже без этих крупиц. Она, как вампир, сосала из них уверенность, чтобы переживать эти страшные дни похорон.

— По вашему мнению, Билли, моя внучка не в состоянии позаботиться о Борегарде? — Валерия мгновенно сменила маску, и вот уже совершенно другая женщина сидит напротив с непроницаемым лицом.— Давайте не будем спорить. Это бесполезное сотрясание воздуха. Безусловно, Пандора может позаботиться о сыне, но смею напомнить, сейчас она переживает смерть отца, как и все в этом доме. В такой суматохе ничего не стоит забыть про четырехлетнего малыша! Будьте справедливы! — а вдогонку подумала: «Хоть иногда!».— Одна ты про все помнишь! Я смотрю, ты чудесным образом обрела голос, как только дети вышли?— Вы не можете оставить меня даже сегодня? — спросила Билли, но тут же пожалела о умоляющем тоне.— Что ты знаешь о завещании?— Что по нему всё состояние в равных долях достаётся детям.— А ты? — Валерия превратилась в бизнесмена: сложила руки на коленях, растеряв при этом весь налёт «скорбящей матери», - невероятное зрелище для любого, кто не привык подобное видеть каждый день.— Семь процентов от доходов. Всё. Мой голос в совете директоров ничего не будет значить. Никакого имущество, никаких акции, ничего, что вас интересует, не имеет ко мне отношения, — Билли была невероятно спокойна.

Этому способствовали и таблетки, которые щедро выписывал семейный доктор, и сильное беспокойство о детях, которые были сейчас важнее всего. Билли держалась из последних сил и уже мечтала, как вдоволь поплачет в своей комнате, когда закончится этот допрос.

— Семь процентов? Щедро. Ты собираешься остаться в этом доме?— Я нужна детям.— Разумеется, — Валерия усмехнулась. — Я надеюсь, ты не настолько глупа, чтобы бросить их после этих громких слов?— О чем вы?— Всё о том же, — миссис Остер взбила изящными пальцами свою серебряную копну волос и снисходительно улыбнулась. — До совершеннолетия Агнеты осталось пять лет.— И?— Просто информация к размышлению, милочка. Просто информация.— Вы хотите сказать что-то ещё? — Билли устала от этого бесполезного разговора. После каждой фразы повисала мучительная тишина, от которой хотелось на стенку лезть. А ещё намёки, эти чёртовы намёки, которых был уже целый ком, и он никак не смотрелся в этой уютной гостиной уместным.

«Неужели, ты сама не страдаешь? Неужели тебе всё это безразлично?» - вопила мысленно Билли, глядя на Валерию.

— Что вы? Что вы… Я хочу попрощаться с детьми, — свекровь встала, и только по неуверенной неторопливой походке стало видно, что у этой женщины случилось в жизни что-то, дявящее на плечи тяжким грузом.

В комнате Пандоры собралось больше людей, чем на официальном «семейном» обеде. Помимо Агнеты и Фелисы, на пушистом ковре сидел гувернант детей, сеньор Луи Почето. На голубой софе, которую сама хозяйка комнаты люто ненавидела, сидели Анна и Эстель, семейный доктор и кухарка, которые обе жили в доме, не отлучаясь надолго, хоть в первой необходимость возникала крайне редко. Садовник Макс, следящий за участком со времён, когда в дом пришла невестой Валерия, две горничные, которых наняли за два года до появления в доме Билли. Весь нехитрый штат слуг сидел в комнате хозяйки, а сама Пандора молча смотрела в окно, прислонившись к раме, и ни с кем не говорила. Агнета клевала носом на руках Макса, Фелиса снова расплакалась и собирала платочком слезы. Меньше всего в этой комнате нужна была бабушка, с её колким взглядом.

— Добрый вечер, сеньора Остер, — почтительно склонился Луи. Он подчёркнуто вежливо общался со «старухой», но не ставил ни во что её мнение.

— Добрый вечер, сеньор Почето, — она тут же обратилась к Пандоре. — Милая, я думаю мне пора. Вы всё-таки в надежных руках мачехи. Она так заботится, даже о Борегарде не забыла, и куда ты без неё?