В этом месте Кинги вновь сделал паузу и пристально, и довольно свирепо посмотрел в ту сторону, где сидели представители племени гинкасов. А затем включил свою огромную улыбку, ослепил ею собравшихся, поднял огромную ручищу ладонью наружу, как бы одаривая всех чем-то: 

— Однако произошло чудо! Ни дерево Омбу, ни Птица-хохотунья не канули в небытие. Они снова с нами!

В зале тут же поднялся невообразимый шум. Фангуасы вскакивали, кричали недоверчиво, возбужденно, истерично. Гинкасы свистели, сбивались в группы, жестикулировали. Кинги позволил какофонии продолжаться в течение минуты. Затем успокаивающе  поднял вверх руки, и дождался, когда воцарилась тишина:

— Позвольте теперь рассказать о том, что произошло. Питер Фоксглав и Одри Дэмиэн, всем вам знакомые, исследуя долины на Матакаме, в одной из них нашли не менее пятнадцати пар птиц-хохотуний и около четырехсот деревьев омбу.

Фангуасы, которые слушали затаив дыхание, одномоментно сделали полный выдох. Питер, все это время не сводивший взгляд с Лужи, обратил внимание на то, что его и без того маленькие глазки уменьшились до бесконечно малого размера, а пальчик престал стучать по коленке.

Кинги снял очки, и продолжил говорить, помахивая ими в воздухе:

— Однако, хотя эта новость обладает чрезвычайной важностью, как с биологической, так и с религиозной точки зрения, я не вправе скрывать от вас тот факт, что это событие влечет за собой осложнения. И весьма серьезные осложнения.

Оратор вновь сделал паузу. Лужа подался вперед  на своем кресле, чтобы не пропустить ни слова.

— Проблема заключается в следующем. Если будет сооружена плотина, строительство которой планируется, то при этом долина, где обитают и птица-хохотунья — символ божества, и дерево омбу, будет затоплена.

Лужа держался невозмутимо, насколько его обеспокоило сообщение понять было невозможно.

— В настоящее время на пути к нам для участия в церемонии подписания нашего договора с правительством Соединенного Королевства о самоуправлении находится немало высокопоставленных друзей Зенкали. Запланированы большие торжества. Я предлагаю совместить эти торжества с празднованием возвращения нашего божества Тиомала. Вопрос с плотиной будем решать после окончания празднеств, и тщательного, всестороннего изучения возникшей проблемы. Лично я считаю, что строительство ее не возможно.

Кинги сделал очередную паузу и блаженно улыбнулся. Лужа выглядел собранным, как маленькая черная змея, готовая к атаке.

— И вот теперь, триста лет спустя, — Кинги могучим рывком встал с трона, — я могу благословить вас, как встарь. — Он сделал паузу, оглядел зал и прогремел:

— Да пребудет Тиомала с вами! 

Затем он спустился по ступенькам вниз и величественно выплыл из зала сквозь кланяющихся, взволнованных, обменивающихся репликами.

Не успели в парламентском зале смолкнуть последние слова монаршей речи, как специальный выпуск «Голоса Зенкали» в мгновение ока разошелся у уличных торговцев и все население острова обо всем узнало. Сказать, что сообщение произвело фурор, было бы слишком слабо — всех последствий не смог предусмотреть даже Ганнибал.

Гинкасы, которые многие годы пребывали в блаженной уверенности, что обладателями истинного божества являются они одни, восприняли новое открытие с нескрываемой враждебностью. Еще бы: ведь само сознание того, что у них есть божество, а у фангуасов такого нет, давало им как этническому меньшинству основание ставить себя выше большинства. И вот теперь они этого лишились! «Фангуасы не имеют права воскрешать птицу-хохотунью, вымершую столько лет назад!» — Негодовали они и с упорством, достойным лучшего применения, принялись дискредитировать сенсационную новость, распуская слухи, громко и с горечью заявляя, что все это обман, что хохотуньи не существует, что это обычная утка, что газету подкупили. Что таким нечестным путем высокомерные фангуасы пытаются надругаться над чувствами и чаяниями этнического меньшинства, и получить себе еще больше власти, то есть вся эта история — шитый белыми нитками заговор сильных против слабых.

Со своей стороны, фангуасы, которые из поколения в поколение испытывали комплекс неполноценности из-за отсутствия у них Бога, восприняли известие о воскрешении Птицы-Хохотуньи очень бурно и радостно. Чувство кичливого самоутверждения несомненно тоже присутствовало, и поэтому они не слишком благосклонно отнеслись к поведению гинкасов.

И в самой столице, и в селениях, где испокон веков представители обоих племен жили по принципу: худой мир лучше доброй ссоры, обстановка стала быстро накаляться. Сначала все ограничивалось словесными перепалками, вульгарными оскорблениями. Потом всплыли прошлые обиды, и дошло до кулаков. Поначалу счет разбитым носам и выбитым зубам шел на единицы, затем на десятки, но ситуация явно грозила выйти из-под контроля. Пришлось задействовать зенкалийскую полицию: после стольких безмятежных лет, когда самым большим происшествием считалось препровождение в участок не в меру нализавшегося забулдыги, а самым значительным подвигом — находка украденных цыплят, стражи законности и порядка оказались на линии огня.

Начальник зенкалийской полиции, бывший старший инспектор полиции Глазго Ангус Мак-Тавиш, поначалу был рад, ведь у «его ребят» наконец-то появился шанс продемонстрировать, на что они способны. Теперь-то он  покажет острову, в какой боеспособный организм превратил полицию, неустанно работая годами. Островитяне поймут, что гимнастические упражнения и соревнования по рукопашному бою, которые он устраивал со своими мальчиками во время празднования «Ночей Бернса», были не просто шоу. Тем, кто насмехался над ним за эти демонстрации, придется проглотить свои слова.

К сожалению, как это всегда бывает, когда враждуют две группировки, всякий встающий между ними, пытаясь утихомирить, неизбежно оказывается битым и той и другой стороной. Стоило в дело вмешаться полиции, как вся ярость, с которой фангуасы и гинкасы сражались друг против друга, мгновенно обернулась против стражей закона, и госпиталь Дзамандзара мигом наполнился констеблями с разбитыми носами, сломанными ногами и проломленными черепами.

Таким образом, когда «Императрица Индии» прибыла в порт, то бригада легкой пехоты Лоамшира[44], флотский оркестр и команда инструкторов по физподготовке, присланная Королевскими ВВС, сойдя на берег в самом беззаботном настроении, неожиданно вынуждены были выступить в роли миротворческих сил. Они ждали, что их встретят цветами и улыбками добродушные зенкалийцы, не говоря уже об очаровательных зенкалийках, а вместо этого их встретили хмурыми взглядами, бранью, угрозами и градом камней, мало из которых, к счастью, попадало в цель. 

Нетрудно догадаться, как разочарованы были бравые вояки — они-то надеялись исполнить «Боже, храни Королеву», немного по маршировать, а потом отвести душу с курочками Мамаши Кэри. И вот, здрасьте пожалуйста, им вручают крышки от мусорных баков вместо щитов и посылают на раскаленные от солнца улицы Дзамандзара усмирять разбушевавшихся фангуасов и гинкасов!

Сэр Осберт и другое начальство  нашли убежище в Доме правительства под охраной личных гвардейцев короля. Но и в Доме правительства ситуация стала накаляться. Повару гинкасу, дворецкий фангуас раскроил голову ножом для разделки мяса. В результате готовить пришлось помощнику повара и, как он ни старался, все обитатели Дома правительства сошлись во мнении, что его блюдами можно только свиней кормить.

 Ситуация усугубилась тем, что леди Эмеральда была убеждена, что островитяне ворвутся в сад и уничтожат всех ее цесарок. — Из всего, что ей сообщили о произошедшем, она поняла лишь то, что виновницей всех беспорядков является какая-то птица, но какая именно было не совсем ясно. И, не желая рисковать, леди Эмеральда  принесла всех своих сорок с лишним цесарок внутрь и выпустила их в гостиной. — Естественно клеток никаких не было. И Питеру не раз приходилось наблюдать картину, как его дядя в компании высокопоставленных лиц пробирается по ковру из помета цесарок, чтобы выпить послеобеденный кофе. Это немного примиряло Питера с этими неспокойными временами. Компания, надо сказать, подобралась впечатляющая: подполковник королевских военно-воздушных сил — хрупкий, дряхлый старец; бригадный генерал — невзрачный маринованный грецкий орех[45]; адмирал — пожилой, лицо цвета спелой земляники, глаза круглые голубые абсолютно пустые; и лорд Хаммер — внешность полностью соответствовала фамилии, молот он и есть молот.