А вот целое море овощей и фруктов, воздействующих на наше обоняние не хуже, чем симфонический оркестр на слух. Нежной скрипке плодов личи[59] вторила виолончель плодов манго; ягоды винограда звучали, словно клавиши рояля; мощная чарующая мелодия органа досталась ананасу, а кокосовые орехи стучали, словно выбивая барабанную дробь.

Питер подумал, что не может быть ничего более приятного, чем проехаться по улицам в этом нелепом экипаже (перед которым люди расступаются, как в иных местах расступаются перед машиной «скорой помощи») с красивой девушкой рядом, ощущая, как весь Зенкали укладывается слоями у тебя в ноздрях.

Наконец они доехали до набережной и подкатили к приземистому двухъярусному  зданию, в конце гавани у самой воды. Оно было построено в основном из плохо поддающихся разрушению бревен амелы. Но в том-то и дело, что остальные материалы, пошедшие на постройку, не отличались столь завидной прочностью, отчего здание выглядело, словно женщина в корсетах, которой они стали слишком большими из-за того, что она похудела. Построенное примерно в 1800 году, теперь здание выглядело так, словно кто-то игриво его подтолкнул и оно, потеряв равновесие, нависло над водой, над блестящими на солнце водорослями, над снующими пестрыми рыбами. 

На фасаде здания — разноцветная неоновая вывеска: «Мамаша Кэри и ее курочки. Существуем с 1925 года».  Питер и Одри подошли к большой черной уродливой двери, которая выглядела, словно вход в самую мрачную темницу древнего замка. На двери  была прикреплена маленькая красная табличка с надписью: «Будьте как дома. Джентльменам — налево, дамам — направо. Плеваться строго воспрещается».

— Интересно, на месте ли сегодня Кармен, — Одри толкнула незапертую дверь.

Большая комната, обставленная как бар, но выглядевшая скорее как когда-то шикарный, но пришедший в упадок ночной клуб двадцатых годов. — Зеркала, вазы, полные цветных перьев страусов, гирлянды разноцветных лампочек, засиженные мухами фотографии застенчивых дам в кринолинах. Меж столов шныряли с десяток разномастных кошек; белые кролики с розовыми глазами и длинношерстные морские свинки прохаживались взад и вперед; на полу валялись, высунув языки и прерывисто дыша, четыре собачки. На насестах кричали и бормотали  какаду и ярко-голубой ара с желтыми глазами. В углу стояла большая клетка, в которой препирались  две зеленовато-серые обезьянки-верветки[60].

Столы с пластиковой верхом расставлены по всей комнате. За столом рядом с барной стойкой сидят двое. Мрачно нахмурясь неподвижно застыл  капитан Паппас, перед ним массивная кружка пива. Напротив — Кармен Кэри — невысокая, очень толстая, с блестящими черными курчавыми волосами, выпуклыми голубыми глазами и ртом идеальной формы. Этот лук Купидона, казалось, был нарисован на ее лице. На кончике носа висит пенсне, от него к пышному бюсту тянется цепочка. На шее ожерелье из жемчужин — столь крупных, что ни один из известных современной науке моллюсков не мог бы произвести их на свет без риска для жизни. Пальчики ее пухленьких ручек украшены полудюжиной перстней. В обтягивающем шелковом платье цвета морской волны с развевающимися кружевными вставками, с безупречно гладкой кожей, она выглядела женственной и привлекательной. Было очевидно, что она была очень красивой женщиной до того, как заплыла жиром. Перед ней стаканчик с мятным ликером  розовые, как фламинго, ногти выбивают по столешнице быструю нервную дробь, но затем перестают.

Картина наблюдалась любопытная. —  Капитан Паппас мрачно смотрит на женщину, а в  ее голубых глазах досада, губы надуты. Со стороны казалось, будто она и капитан Паппас играют в шахматы и застыли над трудной позицией.

Кармен Кэри делает долгий прерывистый вдох и начинает говорить медовым аристократическим голосом:

— Ну, что сказать, капитан Паппас, что сказать — ты лишь всего-навсего чертов грек, и больше ничего.

Капитан Паппас прищурил свои маленькие глазки цвета черной смородины:

— Я грек, но чертов ли — это вопрос спорный.

— Я не знаю, кто кроме грека осмелился бы потребовать с меня такую цену за перевозку юных леди. —  Это форменный грабеж на большой дороге. 

— За перевозку шлюх полагается надбавка!

Кармен вспыхнула. Ее щечки залились краской, но явно от гнева, а не от стыда.

— К твоему сведению, капитан Паппас,  мои юные леди не шлюхи! — Это было произнесено она с такой аристократической холодностью, что капитану на мгновение даже стало неловко за свою прямоту.

— Да? Если не шлюхи, то кто же?

— Компаньонки джентльменов.

— Для меня, шлюха — это шлюха. — Капитан, пожал плечами, очевидно, не желая увязать в семантике. — Так что я настаиваю на прибавке за моральный ущерб.

— Не падай так в моих глазах, капитан Паппас. Ведь ты же не мошенник. Даже грек должен понимать, что честно вести дела, это для бизнеса лучшая политика. Неужели ты никогда не слышал слово «скидка»? 

— Слышал, но за перевозку проституток ее не бывает.

После этих оскорбительных слов воцарилась молчание. Капитан и Кармен смотрели друг на друга, словно два самбиста, выжидающих удобного момента, чтобы, ухватив за запястье, бросить противника на ковер.

Вдруг Кармен, краем глаза увидев вошедших Питера и Одри, пронзительно взвизгнула от восторга:

— Мисс Одри! Мисс Одри! Какая прелесть! Какой сюрприз!

Она встала и вышла навстречу гостям, кланяясь и воркуя, словно голубка, ее лицо расплылось в улыбке:

— Как я рада видеть тебя! Сколько лет, сколько зим!

— Надеюсь, мы не помешали, Кармен? — спросила Одри. — Я только хотела представить тебе мистера Фоксглава. 

— Очарована, ей-богу, очарована, — Кармен, протянула свою пухлую ручонку с отогнутым мизинцем. — Да нет, ерунда, не помешали. Тут с капитаном небольшое недоразумение. Он хочет содрать с меня три шкуры за доставку новеньких девушек из Джакарты.

— Новеньких? — спросила Одри. — А куда же денутся старые?

— Все останутся при мне, но, дорогая, когда начнется строительство аэродрома, потребуются дополнительные. Сама понимаешь, будет столько офицеров, бравых матросов, отважных пилотов! А что нужно бравым пилотам? Первым делом, конечно же, хорошенькие девушки! Мои теперешние девушки заняты по горло, у них сложилась постоянная клиентура. Так что срочно нужно пополнение, а то скажут еще, что заведение «Мамаша Кэри и ее курочки» не справляется с нагрузкой! Я в первую голову блюду репутацию фирмы! 

Кэри направилась к бару. Ее крохотные ступни так быстро семенили под подолом длинного платья, что казалось, она не идет, а скользит: 

— Дорогая, позволь угостить тебя чем-нибудь освежающим, может мятный ликер? А чего желает джентльмен? Чего-нибудь покрепче?

— Два пива, Кармен. Ей-богу, мы заскочили на минутку, я показываю Питеру остров, и хочу познакомить его с самыми уважаемыми здесь людьми.

— Ты права, милая! — воскликнула Кармен, задирая нос и покрываясь румянцем от гордости. — Ни одна культурная программа, ни одна экскурсия по острову не будет полной без визита к нам. Ну что ж, мистер Фоксглав, если вдруг будет на сердце тяжесть и холодно в груди, приходите к нам, здесь среди веселых товарищей вы сможете забыть о своих заботах!

— Спасибо, — улыбнулся Питер. — Буду иметь в виду.

— Ну, мне пора, — капитан Паппас допил свою кружку и вытер пену с губ, — я должен идти.

Кармен, наполняя бокалы, налила и ему:

— Выпей еще, прежде чем идти. Ведь, мы не пришли к соглашению.

— Тридцать фунтов с головы, и ни пенсом меньше, — отрубил капитан, шлепнув ладонью по столу.

— Десять, и ни пенсом больше, — отрезала Кармен.

— Двадцать восемь, — пошел на уступки капитан, — если партия будет не менее десяти.

«Они совсем как работорговцы в былое время» — подумал Питер.

— Хай, гарантирую, будет десять. Но — двенадцать фунтов за каждую, ведь тебе не придется кормить их. У них будет свое.