Питер усмехнулся:

— Уверен, вы сможете обратить меня во что угодно. За вами я готов хоть куда.

— Давай попробуем, давай попробуем. — Ее преподобие, сделав глоток, приступила к вербовке: 

— Прежде всего, скажи, тебе нравится Зенкали? Ты как раз вовремя, чтобы полюбоваться им напоследок.

— Напоследок? Что вы имеете в виду?

Преподобная подняла длинный тощий указательный палец, и замогильным голосом произнесла:

— Остров обречен. Обречен и проклят, и, похоже, нет способа предотвратить это.

— Вы имеете в виду постройку аэродрома? — спросил Питер, который уже начал привыкать к тому, что на Зенкали, похоже, была только одна тема для разговоров.

— Именно так, — многозначительно кивнула Джу. — Если это произойдет, мы обречены.

— Ну, ну, преподобная. Ты еще хуже Ганнибала, — сказала Одри.

— Это один из немногих случаев, когда у меня с Ганнибалом взгляды совпадают. Поскольку вся эта катастрофа, похоже,  становится неизбежной, то я подумала о последнем рубеже обороны. Знаешь, Одри, я убеждена, что и всемогущий Бог настроен против этой затеи, ибо он наполняет мой рассудок самыми дерзновенными идеями. Как тебе известно, у меня хоть и небольшая, но очень преданная паства, и я думаю, мне удастся сформировать из них небольшой партизанский отряд для проведения диверсионных операций при строительстве аэродрома и плотины. С этой целью я выписала несколько книг и нашла там превосходнейшие идеи.

Преподобная встала и метнулась в угол комнаты и возвратилась оттуда с охапкой книг:

— Вот, смотрите, здесь столько полезной информации! Например, «Тайный агент гитлеровской Германии» — в книге есть кое-какие полезные сведения о взрыве мостов. Или вот «Россиньоль[39] и Французское Сопротивление» — знаете ли вы, что ложка сахара, подброшенная в бак с горючим, искалечит машину куда быстрее, чем (тут она многозначительно посмотрела на Одри) женщина, которая, по несчастью, оказалась за рулем?

А вот еще «Пятьдесят лет шпионажа и диверсий» графа «Дивного Сокола». Правда, тут много всякой бесполезной для нас ерунды про тайнопись, но есть первоклассный рецепт «коктейля Молотова» и замечательные чертежи магнитной мины. Капитан Паппас пообещал мне привезти все необходимое для приготовления превосходного пороха, и я надеюсь, с Божьей помощью, мы окажемся им достойное сопротивление.

Питер уставился на женщину. Казалось, что она говорит серьезно.

— Э-э, а вы обсуждали это с Ганнибалом?

— Пока нет. Но у меня есть для него записка на эту тему, — преподобная говорила с волнением, дико озираясь по сторонам. — Куда я положила свой архив, куда, во имя Всего святого, я положила свой архив?

— Да вот же, на стуле, — сказала Одри. Питера удивило, что она относится к разговору на удивление спокойно.

— Ах да, — преподобная взяла свою огромную шляпу и стала  ее крутить в руках . — Так, посмотрим, посмотрим… Рецепт варенья, который просила у меня леди Эмеральда… перечень покупок… а это что? Ах да, моя проповедь на завтра… Вот оно, «Краткий план восстания на Зенкали». — Она вытащила из-под ленты на шляпе листок бумаги и протянула его Питеру. — Передай это Ганнибалу, и скажи ему, что я могу собрать свои партизанские силы за месяц. И если он знает источник хороших недорогих ручных гранат, пусть даст мне знать.

— Можете на меня положиться, я все передам, — серьезно сказал Питер и аккуратно уложил послание в карман.

Когда они, в конце концов, вернулись в машину и отъехали, а Джудит на прощанье помахала им рукой, Питер повернулся к хохотавшей Одри.

— Послушайте, мисс Дэмиэн,… — сурово начал он.

— Прости, — сказала она, — но ты выглядел таким испуганным. Посмотрел бы ты на себя со стороны.

— А чего ты хотела? — обиделся Питер. — Я не привык, чтобы служители церкви предлагали партизанскую войну как средство решения проблем. Она что это всерьез?

— Всерьез. Преподобная всегда серьезно относится ко всему. Это не значит, конечно, она это сделает, но спланирует все до мелочей, применив все полученные знания. Если на Зенкали когда-нибудь понадобится снести какое-нибудь сооружение, Джу будет экспертом, она точно будет знать, сколько динамита потребуется, чтобы взорвать Дом правительства или, что-то еще. Знаешь, она никогда не тратит время впустую. В свой отпуск она не на родину едет, а туда, где можно научиться чему-то полезному, и, вернувшись, обучает этому зенкалийцев.

— Ну и чему, например? — спросил Питер, ожидая чего угодно.

— Да ты не думай. Исключительно тому, что приносит пользу. Она узнала, например, что из здешнего песка можно варить прекрасное зеленоватое стекло, так она научилась его варить и выдувать. И теперь один из ее прихожан завел крошечную стекольную фабрику. Или вот еще: ей не нравилось, как зенкалийцы строят себе жилища, так она отправилась в Скандинавию и изучила самые современные способы обработки древесины и изготовления из нее готовых изделий. — И теперь у ее прихожан самые лучшие на Зенкали дома и мебель.

Чего только она не может! Она может разобрать машину или грузовик на части и собрать их снова. Целый год осваивала новые методы ведения сельского хозяйства. Научилась плести из тростника корзины и стулья — и пожалуйста, новый промысел на острове! Прихожане без ума от нее, и я никак не возьму в толк, почему их у нее так мало. Самую большую группу на острове составляют католики, вторую по численности — последователи Англиканской церкви, а у бедняжки Джу — те немногие, что остались.

— А что представляют собой другие служители церкви?

— Ничего хорошего о них сказать нельзя. Отец О'Мэлли только и знает, что пугать своих прихожан-католиков огнем, серой и вечным проклятием от всемилостивого Бога, если те не будут подчиняться правилам Церкви. Англиканскую церковь представляет чета Брэдстич. Мистер Брэдстич напыщенный сноб, строит из себя чуть ли не папу римского. Зенкалийцев не любит, пьет анисовую настойку и бьет жену. А она целыми днями вяжет и совершает несомненно непостижимо важное доброе дело — ведет занятия по вязанию салфеток в Воскресной школе. Знаешь, давай прекратим говорить о миссионерах, и будем любоваться видами. Сейчас мы на вулкане Матакама на  высоте где-то девятисот метров, и я направляюсь в долину, вокруг которой столько шума. Устроим там пикник, я думаю, это твой последний шанс увидеть ее, прежде чем ее затопят.

Покинув дом Джу, Одри и Питер сначала проезжали через плантации дерева амела и сельскохозяйственные угодья. Но чем выше в гору, тем больше петляла дорога и тем более диким становился лес. Впрочем, и здесь время от времени попадались маленькие дощатые домики, окруженные садами. Но вскоре и эти домики перестали попадаться — машина шла сквозь густую чащу. Глядя на окружающую растительность, Питер поинтересовался:

— Правду ли пишут в путеводителе, что от родных лесов на острове  не осталось ничего? 

— Все верно, лишь несколько видов кустарников и дерево амела.  Все остальное пришлое: баньян, манго, пальма путешественника[40] и, не добром будь помянута, китайская гуава[42], которая глушит все на свете. Плоды, конечно, божественны, но сам кустарник угроза всей растительности.

После очередного поворота они выехали на широкий мост. Посередине его  Одри остановила машину.  Слева возвышалась красно-желтая скала высотой около ста метров, с ее вершины падал поток белой воды. На половине высоты он ударялся об выступ, взрываясь розой пены, украшенной радужными гирляндами. Разделялся надвое и продолжал падение, обрушиваясь на основание утеса, — огромную груду камней, блестевших от воды и покрытых зелеными мхами. Вода ревела и пенилась между камнями, а в воздухе висела тонкая дымка, сотканная из десятков маленьких изящных радуг. Далее вода проносилась под мостом, падала со следующего высокого уступа, и уже одним мощным потоком устремлялась вниз — в долину.