– Поверьте, придумал ту круговерть на радость людям. Жителям Сурайска все понравилось. А вышло, что за содеянное меня следует убить.

– Тот, кто придумал твою затею переместить в литовский замок, порядочная скотина.

– Не воспротивишься, когда князь велит. Он приятельствует с литовцами, а те фигуры заметные, к Великому князю Казимиру близкие. Наш князь-то хотел угодить, а вышло все наоборот.

– Нет, брат, причины видимо совсем другие, – заключил один из присутствующих, – твоя круговерть лишь предлог. Я литовцев и поляков знаю хорошо. Одним неприятием православия сие не объяснишь.

– Главное, что меня спасли! – в сердцах выкрикнул Федор.

– Оно и понятно, своя рубаха ближе к телу, – сказал Глеб и все засмеялись.

Потом пошли шутки, побасенки. Московские воины оказались веселыми и словоохотливыми. Ночевал Федор в шатре вместе со всеми. Утром подвели к нему лошадь и поставили в середине отряда. Шли скоро, ночевали дважды только в монастырях. Третьего дня вышли к заставе, въезд на улицу был перегорожен бревном. Юрий Петрович перекинулся с постом парой слов и бревно убрали.

Улицы оказались кривые с разливами луж, кое-где для пешеходов настлали мостки. Дома деревянные, при каждом двор и сад. Попадались разрывы, в этих проталинах виднелся лес или поля. Выехали к реке и поехали вдоль берега. В глаза бросилось огромное количество водяных мельниц. Кремль отличался высокой каменной стеной и множеством храмовых куполов за ней.

Ворота находились внутри башни. Проехали их с гулким эхом и направились к двухэтажному терему. На площадке перед крыльцом слезли с лошадей и выпрямились в одну линейку. Юрий Петрович и тот без имени прошли внутрь дома, вышли уже втроем. Третьим оказался стареющий дядька в богатой одежде. На нем была расшитая золотом накидка типа фелони. Подобную надевал отец Маркиан по праздникам. Федор повернулся к ближнему воину и тихо поинтересовался третьим боярином.

– Князь Патрикеев Иван Юрьевич, самый ближний к Великому князю.

Тем временем троица подошла к линейке воинов, и боярин пожелал всем здравия.

– Славно, потерь не случилось. Благодарю за храбрость и смелость! Даю день отдыха. А сейчас ведите своих лошадей в конюшню и спешите в общежительный дом. Там накрыты столы с угощениями.

Троица развернулась и снова направилась в дом. Федор растерялся. К обращению боярина он не имел никакого отношения. Пока он думал, как ему поступить дальше, кто-то взял у него поводья, а другой повел в сторону к торцовой стороне терема. Через низкую дверь прошли в сени и из них попали в закуток с маленьким оконцем.

– Сиди, отдыхай, еду тебе принесут. Может еще свидимся.

Федор снова оказался в неизвестности, она его немного пугала. Что суждено, то и сбудется. Событий в последнее время прошло так много, что хватило бы на половину жизни. Еды ему так и не принесли. Зато утром пожаловал тот командир, который без имени.

– Вставай, хватит лежебочить, дела не ждут!

– Завсегда готов к делам, – ответил Федор, натягивая на себя рубаху и порты, – не знаю только, как вас величать?

– Неужели не сказал? Калужанин я Максим Андреевич. Ты хоть знаешь, что попал в Москву.

– Догадался, – пробурчал Федор.

– А что про Москву слышал?

– Про Новгород слышал и не понял, зачем Москве он оказался нужен.

– Москве нужен не только Новгород, еще Тверь, Смоленск, Киев и много других городов, где живут русские люди.

– Как же вышло, что все города сами по себе, может они не хотят принадлежать Москве.

– Не все одинаково, но уверен, многое сложилось бы по-другому, кабы не нашествие Орды. Сколько всего они разрушили, сколько людей увели в полон, а мы долго ничего не могли сделать. Как думаешь, почему?

– Потому что они были сильнее.

– Потому что у русских каждый был за себя, не было единения. Ивана грабят и ладно, а Степан не шевелится, потом Степана грабят, а Ивану все равно. Так было ранее, но более не будет. Орда уже не досаждает. Зато поляки, литовы, немцы пока еще не угомонились.

– Мы, русские, живем под литовой и ничего.

– Кто бы говорил? Крымчаки тебя спасли от неминуемой гибели. А на погибель тебя литовы обрекли. Похоже забыл? Быстро ты!

– Простите меня, ляпнул, не подумал. Где же Москва раньше была? Столько народу под литовой ныне оказалось!

– Москва не с неба свалилась. Из поселения среди болот силу набирала, но развивалась быстро, благодаря торговым путям, благодаря приходу огромного количества переселенцев. Московские князья всегда привечали желающих жить и работать на Московии.

– В Сурайске люди будут не против Москвы, ежели воевода Бутурлин призовет.

– Не торопись. С Сурайском еще разобраться надобно.

Максим Андреевич повез Федора в Симонов монастырь. Повозка, запряженная одной лошадью, выехала на берег реки Москвы. Таких широких рек Федор еще не видывал. На воде плоты и дощаники, попадались насады, груженные тюками. Максим Андреевич коротко поведал про племянника Сергия Радонежского, первооткрывателя монастыря, про героев Куликовского сражения, погребенных на монастырском кладбище.

Мысль о причине поездки даже не возникла в голове Федора. Едут, значит так надо, он ведь не сам себе хозяин. Первым делом пошли в храм Рождества Богородицы, поклонились могиле монахов Пересвета и Осляби, коих на Куликову битву сам Сергей Радонежский благословил. Потом двинули к келье старца Иринея. Видимо Максима Андреевича хорошо знали в монастыре, с ним здоровались, а некоторые монахи останавливались и коротко с ним общались. Перед монашеским корпусом стояли скамейки. На одной из них сидел сгорбленный старик, худой и тихий, руки его лежали сверху на посохе, голова свешена вниз.

Максим Андреевич поздоровался и начал смотреть на старца. Тот, не поднимая головы, назвал боярина по имени и указал на место рядом.

– Вижу, отец Ириней, солнышку радуешься. Похоже дела пока ожидают.

– Дела они никогда не заканчиваются. Опять пожаловал не просто так. Сказывай, зачем? – монах говорил, не меняя позы и не глядя на собеседника.

Присутствие Федора интереса тоже не вызвало.

– Довелось встретить человека из города Сурайска. Может слышал про такой город?

– Что еще знаешь?

– Знаю, что течет там река Бежа. И от Сурайска название имеет княжество. По старым картам земля принадлежала княжеству Неревскому.

– Князь Неревский Игнат Петрович, – послышался тихий старческий голос.

– Во Пскове земли имел. Род его был знаменит, все землю родную любили. Вот и сцепились с тевтонскими псами. Насмерть стояли, так все и полегли, кроме самого Игната. Тот в Новгород перебрался и род продолжил. Сын его, Иван Игнатьевич в Грюнвальдской битве отличился, отомстил за родню свою. А землю Сурайскую получил из рук князя литовского. Более ничего не ведаю.

– Спаси, Господи, отец Ириней. Пойдем мы, здравия тебе.

– Пришел бы просто без нужды. Глядишь и ума набрался бы. Ишь, токмо по делу приходишь, себя не растеряй.

На обратном пути Максим Андреевич не проронил ни слова. Довел Федора до заветной двери в палатах и пошел своей дорогой.

Федор обратил внимание, что на столе появился хлеб, куски вареного мяса и крынка то ли с водой, то ли с квасом. Но есть ему не хотелось. Он лег на спину и уперся взглядом в потолок. Все, что ему наговорил Максим Андреевич, требовало осмысления. Даже весть о том, что их Сурайск раньше являлся частью большого княжества, меркла по сравнению с тем, что он услышал про собирание земель. Будь рядом воевода Дмитрий Михайлович, он бы точно определил, как должно дело обстоять. Безусловно их князь Досифей Александрович полностью подчинен литовам. Как он ползал перед Кардиналом, как тянулся поцеловать его туфлю, потом указал на Федора, даже не пытаясь его защитить. От смерти спасли татары из Крыма, может с ними дрался его отец, от их стрелы смерть принял. Кабы не миролюбие Москвы, ехал бы Федор в Крымское ханство, а оттуда мог бы попасть в рабство к туркам.

После чудесного спасения он обязан служить Москве, но очень хотелось понять, где истина.