– Мы очень рады, что вы поправились, – сообщил ей Жак, сам себе удивляясь, что он это говорит, после всего того, что сегодня о ней узнал, – … и что вы снова вернулись к нам.

Постигая азы тонкой внутренней политики, Жак уяснил для себя, что не стоит с Гертрудой вести себя открыто. Но если они с Жаном станут ее избегать, и тем самым покажут, что ей не доверяют, то поступят наверняка не верно и опрометчиво. Кто знает сколько еще козырей осталось у нее на руках против барона. Чтобы не вызывать подозрений и не настроить Гертруду против себя и брата, он решил сделать вид, что им ничего не известно о её отношениях с монсеньором Жозефом и они по-прежнему считают ее членом своей команды.

– А уж я-то, как рада, – Гертруда присела на корточки перед Жаком и легонько потрепала его за щёку, – вы даже представить себе не можете. Пока я была в этом странном состоянии, чуть сама не поверила, что действительно сошла с ума.

– А вы не сошли? – спросил у нее, всё еще сомневаясь, Жан. – Ну, то есть, это все было не по-настоящему… Вы это имели ввиду?

– Нет, Жан, я имела ввиду совсем не это, – она было потянулась взъерошить его чёлку, но тут вдруг сменила игривый тон, стала серьёзной и передумала.

Вместо этого Гертруда подставила запястье, на которое тут же выбежала, приютившаяся на ее плече, ее неизменная спутница, огненная саламандра Флайма. Гертруда пощекотала ее шейку кончиками пальцев. От удовольствия ящерица прикрыла веки, закатила глаза и из ноздрей выпустила струйки едкого серного дыма. Рольф и Ральф недовольно сморщили носы – этот запах им явно не понравился.

– То, что я испытала, было сущим адом. Не дай бог, вам когда-нибудь пережить что-нибудь подобное. Мир, который меня окружал был словно вывернут на изнанку. Деревья и камни будто ожили и пытались со мной заговорить. Мухи и муравьи стали злобными, отвратительными, огромными тварями, размером со слона. Некоторые из них даже пытались меня сожрать. Очень мерзкое, скажу я вам ощущение, – Гертруда брезгливо поморщилась и передернула плечами, чтобы окончательно избавится от жутких воспоминаний. – А вот Ральф и Рольф, напротив, тогда представились мне милыми ягнятами. Такими душками, ласковыми и непорочными. Помню, как я им пела песенку и плела для них венки. Надеюсь, вы на меня не в обиде. Ничего, что я пыталась вас накормить травой?

Волки выдавили из себя кислые улыбки, и в знак того, что они не в обиде, замотали головами.

– Не, не… какие уж тут могут быть обиды, – заверил её Ральф, отводя от Гертруды стыдливо взгляд.

– Мы же это, пока еще не совсем того… – постучал себя Рольф лапой по лбу. – Мы же все понимаем. Если снесло у кого-то крышу, то чего уж тут обижаться. Можно немного и потерпеть. От нас ведь не убудет, правда Ральф…

Тут все заметили, как Гертруда переменилась в лице, вскинула бровь и посмотрели на Рольфа с укоризной.

– Я, что опять что-то не так сказал? – Рольф виновато понурил голову, от греха подальше, спрятал от Ральфа хвост, и чувствуя за собой вину, неуклюже попятился в угол. – Не понимаю, что сегодня со мной такое. Может быть оттого, что курица была не свежей? Или это от кровяной колбасы? Нет, пожалуй, всё же от курицы. Впредь надо быть внимательней с выбором продуктов. Я есть то, что я ем – так говорил, по-моему, Гиппократ. Вот и я, съел безмозглую курицу – и несу теперь всякую чушь. Или может быть я не прав. Вы как считаете?..

Он, словно нищий на паперти жалобно скосил взгляд на близнецов, в ожидании от них поддержки. Ребята прониклись к нему сочувствием и принялись соглашаться и поддакивать:

– Да, скорее всего так оно и есть, – кивнул и пожал плечами Жак.

– Я тоже, слышал нечто подобное, – Жан сделал вид, будто он что-то припоминает. – Может на проповеди… или я прочитал об этом в какой-то философской книге. Фрау Гертруда, вы на него не сердитесь. Рольф просто не так выразился. У него и в мыслях не было вас обидеть, когда он упомянул про ваше сумасшествие… Ой!..

Тут он понял, что только что дал маху, вжал шею в плечи и прикрыл ладонью рот.

– Стоп! – гневно выкрикнула Гертруда и до хруста в суставах стиснула кулаки.

Белоснежная кожа на ее лице с тонкими мраморными прожилками побагровело от гнева, тонкие ноздри раздулись, как у разъяренного быка, который вот-вот набросится на пикадора, а длинные алые наманикюренные ногти впились в ладони так сильно, что из них вот-вот и засочиться кровь.

Не известно, чем бы это все закончилось, если бы вовремя не вмешался барон.

– Я предлагаю всем успокоиться и не горячиться, – под словом «всем» он разумеется имел ввиду Гертруду. – Как уже выяснилось, это был наведённый морок, который и вызвал у фрау Гертруды частичное помутнение рассудка. А частичное помешательство, прошу обратить внимание – это ещё не значит сумасшествие. И, пожалуй, давайте на этом вопросе пора поставим точку. У нас есть дела и поважней, чем обсуждение старых скелетов в чужом шкафу.

Его уместное замечание внесло ясность в смутное представление мальчиков о психиатрии и предотвратило надвигающуюся бурю. И хотя монахам все же удалось излечить Гертруду от опасного недуга – последствия от недавней болезни всё равно были на лицо.

Если раньше она была терпеливой и невозмутимой, как затаившаяся самка аллигатора, поджидающая обреченную жертву на водопое, то теперь она стала раздражительной, нервной, неуравновешенной в словах и поступках, и агрессивно вспыльчивой. Эдакая гремучая смесь из динамитной шашки, противопехотной мины, пояса шахида и коктейля Молотова.

Заметив то, как она болезненно реагирует на воспоминания о событиях в Долине Призраков, ребята и волки решили при ней впредь никогда больше не касаться этой темы. После Рольфа и Жана никто не хотел повторить участь неудачника сапера. Сапер, как известно, ошибается всего лишь раз – на второй может не хватить некоторых рук и ног.

– Спасибо, Людвиг, – Гертруда присела в кресло возле резного антикварного столика, налила из графина в стакан воды, достала из клатча маленькую металлическую коробочку, извлекла из нее две зеленоватые пилюли, отправила их в рот и запила. – Я и сама собиралась им об этом сказать. Но у тебя получилось короче и лаконичней. В общем так, мои дорогие – всё, что было в Долине Призраков уже позади и это осталось в прошлом. Предлагаю об этом забыть и все начать с чистого листа. Итак, это снова я, – она широко улыбнулась присутствующим, словно минуту назад не выходила из себя. – Я вернулась. Теперь наша разведгруппа снова в полном составе и укомплектована. А раз так, то из этого следует… Что?..

Гертруда подбадривающими жестами показала Жану и Жаку, что ожидает от них ответа. Но те отвечать не торопились, не желая снова вывести ее из себя.

Что касается Ральфа, то тот сам по себе не любил подобные игры-угадайки. Он, как матёрый волк уже давно вырос из этого возраста.

А вот Рольф по своей простоте душевной решил, что буря прошла стороной и больше ему опасаться нечего. Тем более, что Гертруда сама подтвердила, что это все осталось в прошлом.

– Из этого следует, что теперь ты здорова и больше не болеешь… – произнёс он неуверенно, чем едва опять не нарушил, установившееся шаткое равновесие.

Пока Гертруда сдерживала улыбку и гадала, как с ним поступить – запустить в него чем-нибудь тяжёлым, например пресс-папье или бронзовой чернильницей, а может быть развернуть к нему Флайму и резко дёрнуть её за хвост…

Но тут барон видно угадал её мысли и поспешил Рольфу на помощь, чтобы избавить нерадивого бедолагу от незавидной участи.

Как истинный дипломат Людвиг перевел разговор в другое русло:

– Из этого следует, что теперь наша команда снова в сборе и готова к выполнению новой миссии. Завтра утром брат Олаф на своем минивэне поедет в город за продуктами, и заодно отвезёт нас в аэропорт. Выезжаем в шесть тридцать утра. Так, что будьте готовы не проспите.

Наконец-то свершилось, – обрадованно про себя подумал Жак. Как же долго он ждал этого момента. Безусловно, находиться в Орденской Цитадели было куда лучше, чем прозябать с остальными послушниками и сиротами в монастырском приюте, откуда их принял под своё крыло барон. Но пока он по долгу службы отлучался по своим делам, они с Жаном в буквальном смысле изнывали от безделья и скуки.