– Это наш ночной водитель мини-вэна, – произнесла Мелинда, когда он подошел ближе, – Дэниэл Аоки. А это Берди, наш новый ночной администратор.

Подняв голову, шофер широко распахнул глаза и прошептал:

– Вот бл…

Мышцы моего тела – все до единой – окаменели.

Это лицо я знала. И не только лицо, но и многое другое.

Передо мной стоял тот самый парень, которого я встретила в ресторанчике.

Обалдеть и не встать!

Я пыталась переварить происходящее, но могла лишь тупо смотреть перед собой и задаваться вопросом, не приснился ли мне скверный сон. И на всякий случай даже проделала трюк, которому меня научил дедушка, – тайком сосчитала пальцы. Если хочется проверить, спишь ты или нет, то поглядеть на руки в самый раз, ведь в объятиях Морфея они порой непомерно вытягиваются, как у космических пришельцев, а в иные разы не сходится их количество. В ту минуту все оказалось как надо. Пять пальцев. И ничего инопланетного.

Нет, я не спала и все это происходило со мной наяву.

Ну хорошо. Глубокий вдох. Я могла и обознаться. Это вполне мог оказаться совсем другой человек, только похожий на него. Вдруг близнец? Я пригляделась внимательнее. Широкое серебряное кольцо на среднем пальце. Крохотный шрам в виде буквы V на щеке. А на голове – прядь волос, опускающаяся на грудь, в миллион раз длиннее, чем у меня.

Нет, ошибки быть не может, это он.

Когда он меня узнал, его лицо озарилось радостью, но от этого только стало неизмеримо хуже. Ах, и эта его улыбка – непринужденная и искренняя. От нее, такой лучезарной и широкой, тут же приподнялись острые углы скул, а карие глаза задорно прищурились. В ресторанчике меня в нем тогда привлекли именно добродушие и открытость. До этого мне еще не доводилось встречать людей, которые так хорошо ладили бы как с собой, так и с окружающими, которые отличались бы столь неподдельной веселостью.

Этого просто не могло быть. Он стоял прямо передо мной, теперь у него были имя и фамилия: Дэниэл Аоки. Я вполне могла бы обойтись и без него. Этому парню полагалось и далее оставаться моей личной, вполне простительной ошибкой, но уж никак не становиться коллегой!

– Мы называем его Иисусом, – сказал Чак, – стоит тебе увидеть его с распущенными волосами, как ты сразу поймешь почему. Гостям он такие фокусы показывает – ничуть не хуже превращения воды в вино. – Чак повернулся к Дэниэлу и спросил: – А как будет Иисус на японском?

– Понятия не имею, – ответил водитель, – я на этом языке не говорю.

– Зато говорит твоя мать, так? – гнул свое Чак.

– Разве твоя мать не из Спокана? – спросил Дэниэла Джозеф.

– Да, она действительно там родилась и выросла, – сказал Дэниэл, не обращая внимание на бесцеремонные высказывания Чака.

Вполне возможно, что у него против них выработался иммунитет. А может, он, подобно мне самой, сейчас взвешивал наши шансы сработаться, а попутно размышлял над тем, как вообще все могло так получиться. Мне жуть как хотелось, чтобы он перестал на меня так смотреть.

– Что-то я не понял, вы что, знакомы? – спросил Чак, когда повисла неловкая пауза.

Мы с Дэниэлом ответили одновременно:

– Нет, – сказала я.

– Да, – произнес он, но когда все на нас уставились, тут же поправился: – То есть нет. Как бы вам сказать… понимаете…

– Мы пару раз пересекались в городе, – быстро вставила я.

Джозеф бросил взгляд на лилию у меня за ухом.

– Ну чума! Это что же, твоя цветочница, да? – прошептал он Дэниэлу и ткнул его тыльной стороной ладони в грудь, отчего тот передернулся.

У меня перехватило дух.

О боже. О боже, о боже, о боже. Не может быть.

Я что же, залилась краской? Похоже, что да. Либо меня разбил паралич. В обезумевшем мозгу тут же пронеслось сразу несколько сценариев. С неизменным участием Дэниэла, который по дружбе хвастливо обо всем растрепал Джозефу и Чаку, выставив меня перед ними этакой курьезной победой. Или же девицей с кучей тараканов в голове, у которой съехала крыша, отчего она пустилась наутек. Я что, уже заработала здесь себе репутацию? В САМОМ ДЕЛЕ?

Послышался шепот. Дэниэл, похоже, прошипел Джозефу «заткнуть гнусную пасть», на что тот, скривившись, ответил: «Вот дерьмо».

Оно и правда. Действительно дерьмо – огромная, вонючая куча.

– Ладно, – обратилась ко мне Мелинда, – теперь вам придется видеться каждую ночь, ведь Дэниэл обязан сообщать тебе сведения о своих перемещениях, которые ты обязана вносить в компьютер.

– Какие сведения? – спросила я, пытаясь привести мозги в действие.

Как же мне хотелось, чтобы он перестал так на меня смотреть.

– Когда уехал, когда приехал, – ответила Мелинда, – куда и кого отвез либо привез. Тебе эту информацию следует вносить в компьютерную систему отеля. Но поскольку мы все же не трансферная служба аэропорта, всем, кто в два часа ночи попросит тебя «по-быстрому» свозить его в банк, будешь отвечать, что можешь вызвать ему такси.

– Исключение составляет лишь пятый этаж, – поправил ее Дэниэл, пока я глядела куда угодно, лишь бы не ему в лицо, – там у нас ВИП-номера.

– Постояльцы пятого все такие: «Ах, ох, я забыла купить племяннице рождественский подарок», – насмешливо бросил Чак, притворно вытирая слезы, – или «Мне нужно особое вино такого-то года, которое можно купить у одного торговца деликатесными фруктами на противоположном конце города, иначе мой день рождения будет безнадежно испорчен». Ты даже представить себе не можешь, о чем они иногда просят…

Это, вполне естественно, были далеко не те же самые слова, которые на тренинге говорила мне Роксана о необходимости «из кожи вон лезть, дабы у наших гостей было побольше незабываемых моментов, и относиться к ним как к членам семьи».

– Будь любезен, зайди перед перерывом ко мне в кабинет, – сказала Мелинда Чаку.

И не успел он даже что-то возразить, как она уже извинилась и повела меня обратно в отель. После встречи с Дэниэлом я была так потрясена, что едва поспевала за ее ногами на высоченных каблуках.

Несмотря на опасный, зашкаливающий уровень паники, затопившей мой мозг, я была вынуждена тут же переключиться на другую передачу и сосредоточиться собственно на работе – мы с Мелиндой как раз подошли к стойке администратора, за которой сидела девушка вечерней смены, задержавшаяся помочь мне освоиться и только что вернувшаяся с «перерыва для сохранения психического здоровья». Она стремительно просветила меня в отношении сколь-нибудь значимых вопросов касательно нынешних гостей, напомнила покормить золотых рыбок, убедилась, что на инструктаже меня научили пользоваться системой бронирования, а потом – фьюить! – отметила время ухода с работы и убежала, оставив меня в гордом одиночестве.

В вестибюле роскошного отеля.

Ночью.

В первую смену моей первой настоящей работы.

В компании с моим величайшим унижением, которое сейчас стояло на улице у входа.

Когда первоначальное потрясение немного пошло на убыль, до меня вдруг дошло, что какая-то потайная частичка моей души была рада вновь его увидеть. Можно даже сказать, ликовала. Если бы я и в самом деле была бесстрашной дамой, а не мямлей из числа девиц, которые на танцах всегда остаются без кавалера, то наверняка набралась бы храбрости и, последовав совету тети Моны, попыталась с ним поговорить. Извиниться, что сбежала. Объяснить, что наше поведение в тот день для меня отнюдь не является нормой. Но чем дальше тянулась смена, чем дольше я не предпринимала попыток с ним увидеться, тем больше крепла моя уверенность в том, что ему мои объяснения, вероятно, ни к чему.

Доведись мне составить него досье, выглядело бы оно примерно так.

Подозреваемый: Дэниэл Аоки