– Мы работали в «Фокусе», – я возразил на автомате, – не в мэрии. Это твоя стихия, а не моя, забыл?

– Кира, – протянул Богдан.

Он выглядел как человек, успевший все спланировать, прокрутить в голове раз десять, удостовериться в гениальности своей идеи, а потому не был способен принять чужие аргументы.

Мое мнение он не учел.

Работа в мэрии, подумать только…

Мало того что я, как сказал ему минуту назад, не находил политику интересной, так должность в мэрии еще и ставила крест на моей карьере независимого блогера. Я, между прочим, пять лет трудился над своим каналом, чтобы стать популярным. Не счесть, сколько раз я опасно близко подходил к тому, чтобы опустить руки, устроиться на нормальную (по мнению моей мамы и ее подружек) работу и забить на мечты, однако все-таки добился своего. Я, как и Богдан, находился там, куда стремился попасть, и довольно неохотно экспериментировал с профессиональной частью жизни.

Я же не тащил его обратно в журналистику с проснувшимися амбициями спасителя всея города.

– Будешь замом по связям с общественностью. Я тебя нанимаю.

Показательно фыркнув, я подставил под голову ладонь.

– А как же: «Нет, Кира, я не буду одним из этих лицемерных политиков, которые назначают друзей на козырные должности, прикрываясь благими намерениями» – драматично и на одном дыхании сказал я, приложив руку к груди. – Кто же мне такую лапшу на уши вешал недавно? Хм, не могу вспомнить, Богдан Романов?

– Это другое.

– В точку, – я поднял большой палец.

– В смысле… Ты реально подходишь для этой работы, ты знаешь, как возводить мосты, Кирюша.

– В ход лесть пошла?

– Меня чуть не убили, – хлопнул Богдан ладонями по брюкам. – Думаешь, мне есть дело до нюансов?

Он вынудил меня что-то решить, отсчитывая время до ответа, манипуляциями и заискиваниями.

Еще в университете на журфаке мы с ним подружились. Точнее, он со мной.

Взял зачем-то растерянного первокурсника под свое крыло, познакомил с выпускниками, основавшими агентство журналистских расследований. Все они оказались высокомерными снобами, но почти гениальными журналистами, а Богдан – самым харизматичным и симпатичным из них. Именно он убедил друзей, что из меня тоже выйдет неплохой расследователь, он же и помог мне справиться с первым заданием на мусорном полигоне. Настоящий ангел-хранитель, который вместе со мной копался в пищевых отходах, проверяя целостность перчаток и задерживая дыхание, чтобы я закончил в срок первое расследование. До сих пор смеялись над тем случаем…

Мы осознали, что понимаем друг друга лучше, чем большинство понимали друзей.

– Три, два, один, и-и-и ноль, Кира, внимание, время вышло, – Богдан склонился к моему лицу, как искуситель. – Каким будет твой положительный ответ, назначенный заместитель мэра?

Я прямо посмотрел ему в глаза.

– Отвали.

– Кира.

– Не можешь лишать ты права выбора меня.

– Как это несолидно, увлекаться «Звездными войнами»…

Я показал ему средний палец.

Скрестив руки на груди, уставился в окно и пялился туда, на голубое скучное небо, пока Богдан не сдался, согласившись дать время подумать, хотя бы пару дней. Он с чувством выполненного долга расположился в кресле мэра и вернулся к рассказам о реабилитации, странных ощущениях после приема лекарств и о Мирославе, конечно. О Мирославе Фетисове, хотя теперь, скорее, Зотове, его единственном и неповторимом бойфренде.

О нем он говорил с особенным вдохновением, и я слушал, потому что больше ни с кем Богдан не мог поделиться.

Найдя себе парня, влюбившись в него по уши буквально, Богдан светился изнутри лишь от одного упоминания его имени.

Здорово, правда, здорово! Я искренне радовался за друга, однако не мог перестать ощущать себя неполноценным на фоне чужого счастья. Я не завидовал, возможно, подсознательно пытался с ним соревноваться по удовлетворенности: мы оба самореализовались в профессии, но только одному Богдану повезло в любви.

Я же цеплялся за отношения без обязательств, без зазрений совести бросал случайных любовников на следующее утро и не оставлял номер телефона. Так ли я нуждался в таких отношениях на самом деле…

Как знать, самокопание – не моя сильная сторона, признаюсь.

Разговор мы закончили на обещании вместе выпить пива, обязательно в ближайшее время.

Богдан настаивал на сегодняшнем вечере, но я спланировал лучший на свете досуг. Пойду в «Планету Х», чтобы найти себе мужчину на пару часиков. Там это сделать удобнее всего. В клуб, в основном, приходили парни, чувствовавшие себя не лучшим образом в заведениях с приставкой «гей» и уж очень красочной трансексуальной публикой, но надеявшиеся все-таки заиметь кого-то. Я, например. Надеюсь, удастся отвлечься от рассказов Богдана, как здорово по-настоящему любить человека…

Пора признать, что его идеальные отношения ударили по мне сильнее, чем должны были. Вынудили злиться на себя, на свой мозг, что он генерировал дурацкие сравнения, вместо того чтобы порадоваться за близкого человека. Свое благословение этой парочке я уже дал и не уставал повторять, как все-таки Богдану повезло. Редкий мэр-гомосексуал мог позволить себе постоянные отношения, а у Богдана, черт возьми, получилось.

Он не потерял, только приобрел.

Но почему-то теперь я ощущал себя более одиноким, чем обычно.

Из-за его счастья.

Из-за того, что он больше не поддерживал мое нытье на тему: найти бы классного парня.

Помню, однажды я обсуждал с подписчиками в своем утреннем стриме одно исследование. О так называемой вирусной беременности. Стоило одной женщине забеременеть и родить малыша, как через несколько месяцев в замкнутом коллективе начиналась эпидемия зачатий.

Якобы со счастливым примером материнства под боком женщины и сами охотнее решали завести ребенка.

Видимо, со мной происходило то же самое. Богдан, познавший прелести отношений с постоянным партнером, даже выглядел лучше и моложе, из-за чего мои внутренности и скручивались от тоски по теплу и похожим сильным чувствам… А еще из-за Зотова.

Ступив на стоянку, я заметил его возле своего авто.

Остановился. Точнее, застыл, будто налетев на незримое препятствие.

Александр Зотов выглядел великолепно, больше походил на дипломата, чем на бандита из девяностых, в этих своих брюках цвета капучино, пальто ниже колен и с сигаретой, зажатой между пальцев. В профиль он смахивал на орла с сильной челюстью и выразительным носом. Я запал на Зотова, едва мы встретились в больнице и он поздоровался со мной словами: «Хочешь отсосать, а?»

Распознав в нем то, что называл внутренней силой, сексуальную энергию настоящего вожака стаи, я все же не планировал встречаться с ним хотя бы еще один раз. Нет, не планировал! Мысль, что Зотов свалил в Москву и мы больше никогда не увидимся, обнадеживала, потому что рядом с ним мои жизненные принципы плавились и изгибались, заставляя искать своему влечению любое оправдание и забывать, что Зотов был плохим человеком.

Настолько плохим, что любить, желать и хотеть его мог лишь такой же психопат, как и он сам.

Пару недель назад я достаточно всякого (про перестрелки на дороге, грабежи, угоны, поджоги автомобилей и людей, внезапно пропавших без вести и навсегда) о нем прочитал, чтобы и дальше легкомысленно относиться к репутации отпетого бандита.

Первым делом я надумал свалить, убежать, и дело с концом. Но что-то меня остановило.

Любопытство, точно оно.

Зотов должен был вернуться в столицу неделю назад и дальше заниматься злодейскими делами в Москве, почему же он оставался тут? Зачем? Чего в мэрию приехал? К Богдану поговорить?

Почему Зотов подошел к моему авто, их с десяток припарковали, разных.

Итак, я выжидал. Едва он поднимет голову, заметит меня.

Дыхание у меня перехватывало в предчувствии этого момента, первого зрительного контакта.

Я всю неделю старался о Зотове не думать. От самых мыслей стыд пробирал! Он же из другого мира, мы-то и познакомились случайно, из-за того, что он оказался родственником Мирослава. Если бы у нас с Зотовым что-то произошло, я бы не смог смотреть в глаза ни Богдану, ни Мирославу, ни себе самому, в конце концов.