Больше меня интересовало, почему он нанес на кожу именно такой рисунок.

Татуировка получилась красивой, она не портила, а дополняла.

– Лет двадцать назад. – Он оглянулся через плечо и улыбнулся мне. – Ты тогда под стол пешком ходил.

– Я тоже хочу сделать себе, – сболтнул я, непонятно зачем. О тату я задумывался иногда, в основном увидев в интернете прикольное изображение чего-то там, но чтобы пойти и набить рисунок навечно… Увольте, я до такого еще не созрел.

Может быть, Саша даже понял это, поэтому никак на мои слова не ответил.

Я резко выхватил у него сигарету и закурил сам, осторожно, уравновешенно, пропуская в легкие немного дыма.

– А ты каким ребенком был?

– Зачем интересуешься? – Зотов нефальшиво удивился, как будто его никто об этом не спрашивал.

Кто знает, может, так и было, он же вращался в среде людей, которые скорее спрашивали о любимой марке оружия, чем о… детстве. Как часто он вообще вел разговоры об обыденных вещах, с которыми сталкивались мы все, люди без телохранителей и убийственных секретов? Обсуждал ли с кем-то свои пристрастия в еде, любимые передачи и привычки? Я вспомнил, каким растерянным выглядел Зотов в больнице, с каким трудом он находил общий язык с сыном, даже совет у меня спрашивал, ну или типа того.

– Думаешь, я использую эти бесценные сведения как компромат против тебя? – я толкнул его плечом, передавая сигарету.

– Однажды я украл из магазина компакт-диск, если уж тебе нужен компромат.

– Это что такое? – притворно-серьезно сощурился я.

– Слушай, – он мне подыграл, – ты мне свой паспорт не показывал, тебе хоть восемнадцать есть, малыш?

– Зачем тебе паспорт, ты же уже и так узнал обо мне все, что мог. Даже номер телефона, а это, между прочим, важный этап отношений. Может быть, я ночами не спал, мечтал, как дам тебе номер?

– Скорее уж просто – дашь.

– Ой, иди ты…

Сигарета снова оказалась у меня в руках, Зотов повернулся в сторону приоткрытого окна, о чем-то крепко задумался. Я выжидал, все еще надеялся получить ответ на первый личный вопрос.

– Мама говорила, что я был скрытным и замкнутым ребенком, очень переживала, что я не заведу друзей в школе.

Он сморщил нос.

Я собирался поинтересоваться, как на самом деле обстояли дела с его одноклассниками, может быть, даже выведать имя лучшего друга, так, на всякий случай, но посмотрел на стол и замер – буквально оцепенел, – увидев на столешнице боевой пистолет. Получалось, Зотов пришел к себе в спальню с оружием. Пришел в спальню, где его ждал я, с оружием! Я же знал, с кем связался, знал, с кем делил постель, добровольно и все такое, да? Но все равно не мог прийти в себя из-за того, что пистолет, которым можно убить человека, находился от меня на расстоянии вытянутой руки.

Не осознавая до конца своего движения, я потянулся за ним, но Зотов перехватил руку.

– Если хочешь, научу тебя стрелять, но мой пистолет не трогай, пожалуйста, – сказал он мягко, но решительно.

Сглотнув, я встал на место. И недолго думал, прежде чем поинтересоваться…

– Скольких ты убил?

– Многих, Кира.

Вопрос – ответ, будто про любимый цвет спросил.

– И эти многие… – Я отвел взгляд, хотя Зотов смотрел прямо мне в лицо. – Они были виновными?

– Надеюсь, что так.

– Надеешься?

– Иногда надежда – это все, что у меня остается.

Саша докурил, оставил бычок в пепельнице и за руку повел меня обратно к постели.

Пистолет остался на столе, довольно далеко, чтобы я прекратил о нем думать. А стоило прекратить, точнее, расценивать его как способ нашей защиты, а не угрозу, ведь так оно и было.

Улегшись набок, я позволил Зотову забросить на мои бедра ногу, думая о том, что уже завтра я буду в Москве, в особняке Саши и в его власти. Дотянувшись до телефона, я напечатал Богдану сообщение с большими извинениями, что, мол, в столицу пришлось уехать раньше времени, поэтому выпить пива мы не успеем.

На самом деле я не планировал с ним встречаться, боялся, что мою ложь он раскусит в два счета.

И все ради него, таинственного мужчины, который сопел по соседству.

Собираться нам помогали люди с наушниками в ушах. На меня Саша не обращал внимания, но и не должен же…

Плетясь за Глебом, пребывающем в чуть более приподнятом духе, чем вчера, я придумывал десятки причин, почему Зотов оставался холодным после проведенной ночи. Возможно, думал о своих делах, банально заморочился злодейскими проблемами или не считал нужным ставить случайных свидетелей в известность о том, что между нами произошло (а если бы он проявил немного нежности, нас бы точно заметили, потому что остаться наедине не представлялось возможным). Был еще вариант, что Зотов вел себя как обычно, а я зря понадеялся, что наши отношения перейдут на новый уровень.

Чушь какая, приди в себя, Матвеев…

Какой новый уровень я вообще себе представлял? Чтобы Зотов начал рассказывать мне имена тех, кого он убил?

Нет уж, спасибо, обойдусь.

После вчерашнего разговора за сигаретой, одной на двоих, я мысленно притормозил с завоеванием. Замысел сделать Сашу зависимым от себя все еще, конечно, будоражил мое сознание, заставляя кровь быстрее течь по венам и артериям, но еще больше я желал, чтобы она, кхм, продолжала течь и дальше, чтобы я не стал следующим, кого Зотов пристрелит в припадке плохого настроения.

Так или иначе, а за все утро он обратился ко мне всего раз, когда я самостоятельно грузил чемодан в багажник внедорожника.

– Я же просил в Москву взять только самое необходимое, – сказал Саша, выкуривая очередную сигарету позади меня.

Господи, в каком состоянии его легкие?

Проследив за кончиком сигареты, мелькнувшей в его руках, я закрыл багажник и подошел к нему, его нос почти касался моего лица. Запах табака уже ассоциировался у меня с Зотовым, с его ухмылкой и горячими руками у меня на пояснице и ниже тоже.

– Как давно ты проверял легкие, самоубийца?

– Детка, меня убьет какая-нибудь шальная пуля, а не табак.

– И все же…

– И все же… Что у тебя в сумках?

Что-то в его словах, как и всегда, остановило меня от дальнейших пререканий. Я пожал плечами, засунув руки в карманы.

– Одежда. Мне же надо в чем-то ходить в Москве.

– Я бы предпочел, чтобы ты ходил без нее.

– Только с тобой на пару.

– Знаешь, – он пододвинулся ближе, – после вчерашнего тебе полагается как минимум новенький автомобиль, а ты берешь с собой шмотки из дома. Я завалю тебя рубашками и штанами, а потом заставлю раздеваться передо мной вновь и вновь.

Я вздрогнул. Снова он затевал песню с подарками…

– Я не спал с тобой из-за денег. И не буду, – приподнял подбородок.

Схватив меня за щеки, он посмотрел в глаза.

– Это мне в тебе и нравится.

Погладил трепетно, задев губу.

К счастью, один из охранников вышел во двор, и Саша отвлекся, а я выдохнул воздух из легких наконец-то.

К вертолету мы поехали раздельно, тремя машинами, я уселся с незнакомыми людьми на заднем сиденье и спустя десять минут достал из кармана скрученные наушники. Надеялся услышать что-то интересное, но сдался. К горлу постепенно подкатывал иррациональный страх полетов, особенно на таких ненадежных машинах, как вертушки. Я всегда боялся именно их, всех этих частных перевозчиков и непонятных пилотов, я же даже не мог проверить их лицензию, убедиться в профессионализме.

Другое дело большие и легальные компании, где у каждого наработанное количество часов и регулярные переквалификации…

– Приехали, – сидящий по соседству мужчина толкнул меня в плечо.

Автомобиль остановился на внушительной поляне, рядом с другими машинами почти в ряд. В двадцати метрах от нас стоял блестящий в лучах зимнего солнца вертолет. Как он сюда попал? Сел сразу и провел тут все это время или был в ангаре? Черт его знает.

Охранник открыл багажник, чтобы я забрал сумки. Я как раз начал произносить «спасибо», услышав позади знакомый голос…