Затем они направились в агентство Фред, прихватив снимки, и та заговорщицким голосом сообщила по секрету женщине из агентства, что Бонни станет двенадцатым клиентом Сэма Лео Либры, вместо знаменитой кинозвезды Дугласа Хенри, который только что умер. Женщина лишилась дара речи от таких новостей, а потом заверила, что для такой очаровательной девушки, как Бонни она легко найдет комнату и обеспечит небольшую рекламу. Винсент очень боялся, что она для проверки перезвонит мистеру Либре, но женщина ничего подобного не сделала. Похоже, нормальные люди были столь же доверчивы, как и его друзья по клубу.

Потом Фред позвонила мистеру Либре и договорилась о встрече.

— Он может быть очень грубым, но ты не бойся, — убеждала она Винсента. — Не думаю, что он сможет что-нибудь понять по твоему голосу, многие женщины говорят еще ниже, чем ты. Но все равно, лучше много не болтать, пока он как следует тебя не рассмотрит. Тогда он поверит своим глазам, а не ушам.

С этим Винсенту было справиться легко. Он и так уже почти год все время молчал.

— Если представится возможность везти себя развязно, ставь его на место. Он это уважает. И кроме того, ты такой забавный, что на тебя нельзя сердиться.

— Ты считаешь меня забавным? — подозрительно переспросил Винсент.

— Дорогая, я говорю о чувстве юмора. У тебя изумительное чувство юмора. И ты хорошенькая, и все восхищаются тобой. Я уйду при первой возможности. Он, кстати, может наехать на тебя.

— О, Господи!

— Но если он это сделает, ты будешь в полной безопасности… Я уверена, что все будет хорошо. Флиртуй и дай ему понять, что не отвергаешь его. Не давай ему к тебе прикасаться, а потом дай себя поцеловать.

— Но зачем ему меня целовать? — изумился Винсент. — Ты же говорила, что он — ужасный старик.

— Глупышка, тебе же не придется ложиться с ним в постель. Только дай ему себя поцеловать, и оттолкни, если ему этого будет мало. Насколько я знаю Либру, он засунет руки тебе под юбку ты и до трех сосчитать не успеешь. Руку ты ему не сломаешь, ты слишком слабенькая.

— Но если он…

— Точно. Если его не хватит удар на месте, то он поймет, что мы ему предлагаем такую бомбу для рекламы, что до нее никто, кроме Сэма Лео Либры и не додумается. Это же розыгрыш. А он это обожает. Бонни, дорогая, если бы ты была только моделью, он бы и пальцем не пошевелил. Но для этого подлеца нет ничего лучше, чем надрать всех, заставив в тебя влюбиться. Он ведь никому не скажет, что ты — парень. Для этого он слишком умен. И тебе не придется нигде вкалывать, как мужику. Я слышала очень давно, что такое уже случалось в мире моды, но никто толком ничего не знает. Может просто сплетни. Но Либра обожает это. Это будет его личный прикол. Ему точно понравится.

— Он что, болен? — поинтересовался Винсент.

Фред дружелюбно улыбнулась.

— А мы что, нет?

Так Винсент встретился с мистером Либрой. Все шло точно по плану, даже его приставания. Когда Либра обнаружил под коротенькой юбочкой огромный член Бонни, его и правда чуть инфаркт не хватил. Винсент боялся, что он просто вышвырнет его в окно, или придушит, или еще того хуже… Но Либра после минуты тупого молчания вдруг разразился хохотом. И смеялся, пока из глаз не полились слезы.

— Это гран-ди-оз-но! — повторял он. — Гран-ди-оз-но!

Затем он бросился к машинке и отпечатал контракт. По нему Винсент не имел права нигде появляться в мужском обличье. Он не должен был никому говорить о том, что он — мужчина. Все его встречи будут происходить лишь в присутствии самого Либры или его ассистентки, Джеральдин Томпсон. Всякие сексуальные контакты ему запрещались сроком на год. И на этих условиях он в течение года будет эксклюзивным клиентом Сэма Лео Либры. Ему запрещалось также о чем-либо беседовать с репортерами, кроме обмена любезностями. Винсент прекрасно понимал, что год без секса он не протянет. Это противно природе. Но Либре говорить об этом он не собирался. Как-нибудь выкрутится. Все остальное его устраивало. Даже тридцать процентов, которые берет себе Либра в качестве комиссионных.

— Придется не спускать с тебя глаз, — заявил Либра. — Знаю, я вас, вы те еще фрукты. Стоит отвернуться, вы уже на четвереньках стоите в ближайшей аллее. Увижу — уши оторву. С кем ты живешь?

— С родителями, — ответил Винсент.

— И где?

— Ирвингтон, Нью-Джерси.

— Отныне ты живешь в Нью-Йорке с Джерри Томпсон. Будешь спать на диване.

Кто эта Джерри Томпсон? Какая-нибудь злобная тетка? Винсент почувствовало, что заранее ее боится. Он не хотел жить с чужим человеком. Может, он будет жить с Фред. У нее есть любовник, но наверное, они найдут для него какое-нибудь место в углу. Он мог спать даже на полу.

— Я мог бы жить с Фред, — сказал он. — Я знаю ее.

— Джерри тебе понравится. А Фред слишком занята, чтобы заботиться о тебе. Фред на меня не работает. А Джерри придется следить за тобой, если я прикажу ей это.

— Кажется, я буду узником, — пробормотал Винсент.

— Ты не ошибся… Одно неверное слово, одна промашка и тебя не будет. Не я выброшу тебя, мисс Бонни Паркер, тебя выбросит публика. Она тебя уничтожит. В сегодняшние передовицы завернут завтрашние отбросы. Запомни это.

Винсент вздрогнул — он явственно представил себе, как в его лицо, опубликованное в газете, заворачивают гнилой салат и яичную скорлупу. Как ужасно. Но Джерри тоже внушала ему страх. Он не был знаком ни с одной нормальной девушкой, кроме Фред. Что он мог ей сказать? А может она тоже ненормальная… Может она лесбиянка. Это будет еще хуже. Лесбиянок на свете столько же, сколько гомосексуалистов, ей больше некем быть, как лесбиянкой, потому что мир полон гомосексуалистов. — Я буду скучать по маме, — сказал Винсент.

— Можешь видеться с ней, когда захочешь. Но я хочу, чтобы жил ты в Нью-Йорке, где я смогу наблюдать за тобой. И кроме того, ты должен быть рядом с работой. Я не хочу, чтобы ты утомлялся, разъезжая в метро.

— Туда надо ехать на автобусе, — сказал Винсент.

— Хорошо, тогда — разъезжая на автобусе. Кто ездит в Нью-Джерси? Вот контракт и подписывай. Бонни, ты должен понимать, как это важно. Это уже не шутка. Здесь я могу смеяться, но и ты, и я понимаем — это не шутка. Это твоя жизнь. Ты — конченный человек без меня и того шанса, который я тебе предоставляю. Ты что хочешь стать мусором на Сорок Второй улице? Ты там продержишься не больше трех минут. Или ты хочешь остаться в этих барах в роли всего лишь очередного раскрашенного педераста? Поверь мне, Бонни, снаружи — реальный, нормальный мир. И он другой. Этот мир — не твои друзья-педерасты из баров. Реальный мир — это Голливуд. — Он сделал значительную паузу. Пусть переварит. — Ты помнишь, что я пригласил тебя в Калифорнию?

Винсент кивнул.

— Тогда я шутил, а сейчас говорю серьезно. Я могу сделать тебя супер-моделью Нью-Йорка, Бонни, а это все равно, что супер-модель Америки. С такой известностью ты легко получишь киноконтракт. Ты станешь таким богатым, что даже себе не представляешь. Ты будешь знаменит, любим. У тебя будет жизнь. Ты не останешься безвестным, о тебе не забудут. Ты будешь сам выбирать себе друзей. Будешь путешествовать по всему миру. Настоящему миру, Бонни. — Он подтолкнул контракт и приложение Винсенту. Винсент жадно схватил их в руки и пробежал глазами. Он едва мог разобрать слова, так в глазах его стояли слезы счастья и благодарности.

— Каким именем мне подписываться? — спросил он. — Бонни Паркер или Винсент Абруцци?

— О, Господи! — воскликнул Либра, снова заливаясь смехом. — Я не могу в это поверить!

— Во что? — обиженно переспросил Винсент.

— Винсент Абруцци! Ха-ха-ха… Винсент Абруцци! Подходит для водителя грузовика. Подписывай обеими. Так будет совсем по закону. Ох-хо-хо… Да, а в армии ты уже отслужил?

— Меня не взяли, — ответил Винсент. — Шумы в сердце.

— Итак, с сегодняшнего дня нет больше никакого Винсента Абруцци. Винсент Абруцци мертв. «Это ты так думаешь», — сказал сам себе Винсент. Но Бонни Паркер покорно кивнула и подписала бумаги.