Что ты делаешь?
Этот вопрос произнесли одновременно два внутренних голоса, обращённые к одному человеку, чьи серо-голубые глаза горели волнением и трепетным сомнением.
Неужели это тот самый момент?.. Момент истины?..
Сердце Гермионы неистово колотилось от томительного предвкушения, она не могла определиться, что волновало её сильнее: то, что сейчас случится её первый поцелуй, которого она так боялась и, одновременно, страстно желала, или то, что она наконец сможет сказать Драко о том, насколько это было волшебно?
Сантиметр за сантиметром их лица сближались, губы опалялись жаром их частого дыхания. Пути назад не было. Закрыв глаза, они одновременно подались друг к другу, преодолевая последний дюйм…
Они думали, что им удалось обмануть судьбу. У каждого из них она была своя, но одинаково жестокая. Они думали, что спрятались, что солгут незаметно, улизнув от её пристального взора. Но она заметила. И, не стерпев обмана, наказала их обоих.
В тот самый момент, когда их губы должны были соприкоснуться, что-то со всей силы толкнуло лодку, и уже в следующий миг тела Драко и Гермионы сковал леденящий холод промозглой тёмной пучины. Не было времени думать о том, каким образом перевернулась лодка — было совершенно очевидно, что ей в этом помогли. И догадка была безошибочно пугающей.
Вынырнув на поверхность, Драко к своему ужасу убедился, что Гермиона осталась под водой.
— Чёрт! Нет, только не это!
Малфой никогда не считал себя мнительным или суеверным, но его изначальное предчувствие опасности Чёрного озера имело слишком веские основания. Он корил себя за то, что они не рискнули выбраться из лодки до того, как отплыли достаточно далеко от берега. Это было огромной ошибкой.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, он вновь погрузился под воду. Благо, хоть какая-то польза была от светящихся чар на поверхности — их свет проникал под воду, но не так глубоко, как хотелось бы. Выхватив из-за пояса палочку, Драко пожертвовал глотком воздуха ради Люмоса.
— Иди сюда… Плыви к нам…
Отвратительное мяукающее завывание раздавалось откуда-то со дна. Снова выплыв на поверхность, зачерпнув побольше воздуха, Малфой нырнул в озеро, внимательно прислушиваясь к подводной тишине.
— Она здесь…
Обжигающее ощущение ледяной воды на коже не шло ни в какое сравнение с липким холодом, расползающимся внутри от звука этого голоса.
— Если хочешь взглянуть на неё в последний раз…
Доверившись своему чутью, Драко плыл на голос, и его обладательница об этом знала. Она указывала ему путь, каждые несколько секунд завлекая его новыми настораживающими словами, не сулящими ничего хорошего.
Возможно, они давно убили её. И хотят то же самое сделать со мной за то, что я предал Салазара. А возможно, проверяют меня, приду ли я за ней. В любом случае, когда я найду их, меня ждёт расплата за то, что я не смог её бросить.
Тем временем воздух снова заканчивался. Вынырнув в третий раз, Малфой с небольшой долей облегчения отметил, что берег уже совсем близко. Прикинув примерно, с какой стороны доносился русалочий голос, он переплыл большой отрезок озера, не погружаясь под воду, чтобы не растрачивать времени и сил на задержку дыхания.
Все эти декорации на поверхности были категорически неуместны, а стрекот цикад и шёпот воды, словно какой-то бездарный издевательский преждевременный некролог, что каждую минуту сопровождал проклятую лодку, усыпив бдительность своей медитативностью.
Ему необходимо как можно дольше продержаться под водой. Единственное заклинание, которое он знал и, что немаловажно, уже пробовал, позволяло без усилий задерживать дыхание всего на минуту{?}[Чары Задержки дыхания — простое и довольно слабое заклинание, кратковременно избавляющее от надобности дышать (до 60 сек). Оно исправно действует лишь при наличии набранного в лёгкие воздуха и защищает волшебника от недомогания и удушья. По истечении минуты действие заклинания прекращается, и чтобы его возобновить, необходимо заново вдохнуть. При должной подготовке волшебник может продержаться до двух и больше минут под водой, если не будет растрачивать воздух во время действия заклинания, но по его окончании придётся рассчитывать лишь на собственные силы.] — катастрофически мало времени для того, чтобы спасти жизнь,
заключённую на дне озера. Значит, Драко предстояло совершить невозможное.
Он приставил палочку к ямочке между ключицами и, проговорив заклинание, ощутил лёгкий холодок в горле, груди и спине. В последний раз насытив лёгкие воздухом до предела, Малфой нырнул под воду, и сейчас, помимо тошнотворного мурлыканья, он заметил зеленоватое мерцание где-то на глубине. Не теряя ни секунды, сосредоточив все свои силы на непрерывном движении, он устремился туда, что есть мочи, стараясь заглушить неуёмную тревогу и терзающую назойливую мысль о том, что больше минуты без кислорода он не протянет.
Семь секунд.
Мерцание начало приобретать очертания. Оно двигалось или, точнее, было движимо кем-то. С каждым гребком оказываясь всё ближе, Драко различал его источник. Продолговатый предмет с ярким сиянием на конце. Трезубец.
Двенадцать секунд.
На такой глубине свет с поверхности воды совсем не пробивался. Малфой пожалел, что не использовал Люмос Максима — сейчас он бы оказался очень кстати.
Восемнадцать секунд.
Он оказался прав. Хоть и всей душой уповал на ошибку.
Среди длинных струящихся водорослей промелькнул блик. Драко раньше видел его — из окна общей гостиной Слизерина{?}[Напоминаю, что слизеринские подземелья находятся на дне Чёрного озера, соответственно, окна гостиной также расположены под водой.]. Русалки не рисковали подплывать слишком близко к обители Салазара, так как не доверяли его детям, но они наблюдали за ними каждый день, лишь изредка попадаясь на глаза студентам, страдающим бессонницей по ночам: переставая скрываться, разумные подводные создания свободно передвигались в глубинах озера, вовсе не заботясь о том, что серебристая чешуя их хвостов ярко сверкала в свете луны. Так они напоминали слизеринцам о своём существовании, позволяя им увидеть чуть больше.
«Час возмездия настал,
Она не хочет умирать,
Но такова её судьба».
Слова доносились будто отовсюду, повторяясь в разнобой на разный лад несколькими голосами. В этот момент Драко увидел проявляющиеся в свете Люмоса и сиянии трезубцев три фигуры, и с каждым мигом страшная картина приобретала всё больше чёткости. Две русалки с трезубцами наперевес, алчно шепчущие что-то на своём языке, держали в руках по концу длинной подводной лианы, которой крепко связали вырывающуюся Гермиону. Они наградили её последней возможностью подышать, наколдовав от её носа до шеи что-то наподобие головного пузыря. Это могло значить лишь одно: русалки жаждали её мучений, исключив возможность безболезненной бессознательности. И это, в свою очередь, наталкивало на ещё одну страшную мысль.
Они хотят сделать ей больно.
Тридцать пять секунд.
Ему нужен голос. Иначе ему её не спасти.
— Петрификус Тоталус! — выкрикнул Драко первое, что пришло в голову. Яркий луч заклинания был ловко отражён трезубцем одной из русалок, для которой предназначалось проклятье. Она хищно оскалилась, извергнув что-то между животным рыком и визгом — звук, от которого становилось физически дурно. Кажется, именно так «кричало» золотое яйцо, впервые открытое Седриком Диггори.
Поступок Малфоя оскорбил и разгневал русалок. А ещё становилось понятно, что их здесь намного, намного больше. Всё это время они молчаливо ждали в стороне и наблюдали, пока Драко не проявил свою враждебность, и теперь, по всему периметру вокруг него зелёное мерцание множилось, по очереди возгораясь в самых разных точках его поля зрения.
Чёрт. Мы — трупы.
Малфой судорожно соображал, метая взгляд с освирепевших русалок на связанную Гермиону, что тщетно пыталась вырваться из магических пут. Времени оставалось катастрофически мало — даже с учётом минимальных кислородных затрат на заклинания под действием чар Задержки дыхания, воздух в лёгких скоро закончится.
