— Ты же знаешь, что произошло, — серьёзно проговорила Гермиона. — Почему проклятье разрушилось.

— Знаю, — Драко глубоко вздохнул. — И это пугает меня.

— И меня.

— Но не так сильно, как вероятность того, что я мог тебя потерять.

Теперь она должна почувствовать. Должна узнать, каково это. Словно это снова случится впервые. Драко аккуратно заправил её волосы за ухо и, оставив прежние страхи и сомнения позади, накрыл губы Гермионы своими, всецело отдаваясь магии этого поцелуя.

И в этот раз она ему ответила. И Драко понял: никакое волшебство в мире не сравнится с этим чувством. И невыразимцы вряд ли когда-то разгадают его тайну.

Спустя долгие минуты чарующего упоения и сладкой истомы, Гермиона отстранилась, положив голову ему на плечо, и прошептала на ухо:

— Знаешь, я вспомнила кое-что. Там, на дне озера… Я знала, что мне конец. Что они не отпустят меня. И я смирилась с этим. Но… Когда ты пришёл за мной… Я так испугалась, что из-за меня ты пропадёшь. Больше всего я боялась не своей смерти, а того, что они не оставят в живых тебя.

Малфой вслушивался в каждое её слово и в конце усмехнулся. Как же это по-гриффиндорски — обесценивать собственную жизнь, но превозносить чужую. Он никогда этого не понимал. Жертвенность, храбрость и непомерную духовную силу. Истинный «божий лев».

— Ариель, — прошептал он ей на ухо.

— Что?

— Ничего. Просто мысли вслух.

Драко улыбнулся, зарывшись носом в её влажные волосы. Возможно, он сошёл с ума. Возможно, он и сам находился под действием какого-то проклятья. Но если от него существует какое-то лекарство, он бы предпочёл никогда его не находить.