Драко прыснул со смеху, решив, что Блейз его разыгрывает, но Забини явно не шутил. Он перевёл взгляд на Малфоя.

— Тебе решать — верить или нет, — холодно произнёс он. — Но в Отделе Тайн изучают природу самых загадочных феноменов мира. И любовь — один из них. После того, как выжил Поттер, невыразимцы плотно занялись изучением любви и доказали, что она способна разрушить многие проклятья.

— Зачем ты вообще рассказываешь мне об этом? — нервно возмутился Драко, с досадой отметив, что голос его дрожал от напряжения.

Забини равнодушно пожал плечами.

— Не знаю. Подумал, что тебе может быть интересно.

— С чего вдруг это должно оказаться мне интересным?

Это уже выходило за все рамки допустимого. Драко почувствовал, что больше не может задерживаться здесь ни на минуту. Он вскочил со своего места и, не оборачиваясь, умчался прочь, подальше от дурацкого праздника. Он знал, что Забини не станет его останавливать — не тот это был человек, чтобы печься о ком-то.

Придурок. Неужели он настолько подвеянный, что считает, будто может вот так вывалить на меня всю эту сказочную чушь? Магия любви! Просто обхохочешься. Кем он вообще себя возомнил?

Выбравшись за пределы шатра, Малфой осознал, насколько сильно стемнело. После привычного для глаз яркого света праздничных огоньков тёмно-синяя пучина поздних сумерек навевала мнимое чувство опасности, но, спустя всего минуту пребывания вдали от вечеринки, Драко заметил, что на улице было всё ещё довольно светло, просто яркое зарево закатного солнца растворилось в бледном небе, которое в скором времени окрасится более тёмными оттенками, но непременно подарит этому миру чудесную лунную ночь.

Это было бы просто замечательно. Драко давно не видел луны.

***

— Подсунь ему уже эту чёртову книгу! — кричала Джинни. — Видишь, даже Рон с Гарри больше не против!

Да, вижу. И, если честно, я уже скучаю по тем временам, когда они ненавидели Малфоя вплоть до желания стереть в порошок, но не знали, какое для этого нужно заклинание.

— Ну, и чего ты молчишь? Нечего сказать? Закончились возражения?

Гермиона наградила Джинни тяжёлым взглядом, отправляя в рот сырную тарталетку. Её братья хорошему не научили, вот она и набралась от них гадких шуток и чёрного юмора. Всё потому, что однажды это сработало: последовав настойчивому совету или, скорее, принуждению Джинни, Гермиона однажды решила проверить реакцию Драко и нарочно уронила все эти книги, не надеясь и не рассчитывая, впрочем, на положительный результат. Перед этим Джинни по-дружески её подбодрила словами: «В крайнем случае, ты выставишь себя идиоткой и ещё пару лет помолчишь».

В тот раз Гермиона ужасно обиделась. Почему-то из уст Фреда и Джорджа подобное звучит не так жестоко. В такие моменты она понимала, почему избрала своими лучшими друзьями Гарри и Рона — они всегда шутили по-доброму, а насмешки и сарказм приберегали для врагов. Но Грейнджер нуждалась в подруге. И, возможно, ей бы стоило присмотреться к другим девочкам в качестве кандидаток на священное место хранительницы секретов, но она никому не доверяла и не доверилась бы. Джинни, при всех её недостатках, была хорошим, верным другом, который искренне переживает и заботится, но проявляет свою любовь слишком своеобразно. Гермиона научилась с этим мириться. Почти.

— Я не стану, — продолжала протестовать Гермиона.

— Ну, почему?

— Это унизительно!

У неё превосходно получалось кричать, не производя ни единого звука.

— Послушай, Гермиона, — заговорил Гарри, стараясь перекричать музыку, — это — твой шанс. Ты ведь признала, что он тебе нравится. Я, конечно, могу ошибаться, но, мне кажется, будто ты ждёшь какого-то одобрения. Мы с Роном уже сто раз говорили, что хотим вновь услышать твой голос. Нам ужасно его не хватает.

Гарри здорово умел манипулировать. И манипуляции его зачастую были трогательными до слёз. Гермиона нервно закусила губу, виновато глядя на каждого из друзей.

— Мне кажется, он не поцелует меня.

— Так поцелуй его сама, — умоляла Джинни.

— Я не стану его целовать первой!

— Смотри, он уходит! Куда это он собрался?

Спустя долгие месяцы немоты друзья неплохо научились понимать её по губам, но в частично односторонних перебранках эти хитрецы могли в любой момент отвернуться и перевести внимание на что угодно, таким образом, выходя победителями из любого спора. Но Малфой и правда спешно покидал праздник, направляясь куда-то в сторону озера. Гарри, Рон, Гермиона, Джинни, Фред и Джордж выстроились в один ряд, чтобы понаблюдать за дальнейшими действиями слизеринца. Спустя две минуты кропотливой слежки, все шестеро увидели, что Драко всего лишь уселся на берегу озера, намереваясь, видимо, насладиться красотой природы.

— Ну, не утопился — и ладно, — заключил Рон. — Наверняка уже успел разругаться со своими дружками.

— Иди к нему, — практически прорычала Джинни, агрессивно артикулируя слова.

Гермиона резко повернулась к ней, уставившись ошалелым взглядом.

— Что? Нет!

— Эй, Виктор! — внезапно окликнула Джинни чемпиона Дурмстранга, благополучно осушающего неизвестно какой по счёту кубок вина. — Подойди-ка сюда.

Крам неуклюже извинился перед своими друзьями за необходимость отлучиться, и, слегка пошатываясь, направился к гриффиндорцам. Гермиона знала, зачем Джинни сделала это: Виктор обладал особым очарованием и даром убеждения, не прилагая при этом никаких дополнительных усилий.

— Как вы тут? Хорошо проводите время? — чрезмерно расслабленно поинтересовался он с чудовищным болгарским акцентом — в нетрезвом состоянии он совсем не следил за точностью произношения английских слов, искажая их до вопиющего безобразия.

— Объясни Гермионе, что, вероятно, Малфой, сможет вернуть ей её голос, — сразу же перешёл к делу Гарри.

— Ты что, не хочешь опять заговорить? — озадаченно спросил Виктор, непонимающе нахмурившись. Кажется, на данный момент он не совсем улавливал суть дилеммы в силу своего состояния.

— Хочу, — терпеливо отвечала Гермиона, — но я не собираюсь…

— Прости, Герми, я и на слух-то ваш британский говор с трудом воспринимаю, а без звука совсем тяжко, — вежливо извинился перед ней Виктор и затем обратился к Гарри. — Что ей не нравится?

— Ей не нравится, что для этого придётся целовать Малфоя, — едва сдерживая улыбку, пояснил Поттер.

— Оу, — скривился Крам, — я бы тоже этого не хотел. А зачем?

Нетрезвый Виктор был просто невыносимо обаятельным. Эти его рассеянность и несообразительность придавали ему особого шарма.

— Они влюблены друг в друга! — не выдержала Джинни. — Гермиона, конечно, ни за что в этом не признается ни нам, ни даже себе, но это очевидно. Просто их чувства только начали зарождаться, но мы не можем ждать вечно, пока кто-то из них поумнеет, иначе этого может не произойти никогда.

Очень медленно, но верно до Крама начал доходить смысл всего происходящего — это было заметно по его расширяющимся глазам и понимающей улыбке.

— Кажется, теперь всё ясно, — заговорщически протянул он. — Не повезло, что вам запрещено пить вино. Оно бы ускорило процесс. А где сам Малфой?

— Вон там, — хором произнесли гриффиндорцы, синхронно указав пальцем в сторону озера.

Какие услужливые засранцы!

— Я понял, — уверенно кивнул Виктор. — Герми не хватает смелости к нему подойти, хотя момент просто идеальный.

А тебе не хватает лингвистического навыка правильно выговаривать моё имя, но я же не заставляю тебя брать дополнительные уроки английского?

— Гарри, — окликнул его Крам, — будь добр, подержи минуту.

Он сунул ему в руки кубок с вином, который тотчас же моментально опустел.

— Проклятье, — тихо выругался Поттер.

— Герми, — обратился к ней Виктор, положив обе ладони ей на плечи, — хочешь, я проведу тебя к нему?

Грейнджер неистово отрицательно замотала головой, в чём была её роковая ошибка. Крам просиял и, подхватив её под локоть, громко объявил:

— Она согласна! Пойдём, пора вернуть твой голос!