Бегло просмотрев первые несколько страниц и убедившись, что Бог не создал разумных животных, только двух людей, которые неведомо каким образом оказались предками всего человечества, Малфой нетерпеливо перевернул книгу, открыв её с конца на последнем десятке страниц. Судя по всему, это был именной указатель. Пролистав ещё несколько страниц назад до буквы «А», он зачем-то начал скрупулёзно изучать каждое из причудливых библейских имён. Наверное, из-за усталости и нежелания носиться по библиотеке с проклятыми фолиантами.

А может, и нет. Рядом послышались тихие шаги — Грейнджер вернулась. Не поднимая головы, Малфой боковым зрением проследил, как она остановилась совсем близко, взяв в руки миниатюрную книжицу размером немного крупнее ладони.

— И сколько из всей этой макулатуры в итоге стоит чьего-то внимания? — неожиданно спросил Драко, подняв взгляд на Гермиону.

— Много, — с важным видом проартикулировала она губами.

— Хочешь сказать, тебе что-то из этого пригодится? Или что ты запомнила их названия и на каких полках это искать?

— Конечно, — ревностно заверила она его, прижав потрёпанную книжонку к сердцу, словно пытаясь защитить.

«Как скажешь», — подумал Драко, с сомнением поведя бровью. Кажется, самое время достать нужный ящик и отнести Библию на полку с маггловской литературой. Но что-то удерживало его. А Грейнджер, почему-то, всё не уходила. Разумеется, это не было никак взаимосвязано, наоборот, ужасно раздражало. Особенно, этот её цветочный запах, от которого мысли затягивало туманной поволокой — просто невообразимо бесил.

Малфой не любил, когда что-то путало рассудок, ему нравилось состояние трезвости. По той же причине он всегда отказывался от спиртного, когда парни тайком проносили в гостиную бутылку огневиски на целый факультет. Его пугало состояние уязвимости и ослабевание самоконтроля…

Не смотри на неё.

…а также пугало то, что образ Грейнджер обрастал всё новыми деталями. Прямо сейчас Драко впервые заметил россыпь веснушек под карими глазами, причудливо переливающимися янтарными бликами в свете огня зачарованных канделябров, и этот эффект словно подчёркивал, насколько горячее и храброе гриффиндорское сердце.

Буквально принудив себя вернуться глазами и мыслями к чтению перечня библейских имён с пояснениями, Драко изучал список, пытаясь вспомнить, на каком из первобытных маггловских чудаков он остановился. Ужасно нелепые, странные имена. Хотя, вот одно, которое звучало вполне терпимо:

«Ариель (евр. божий лев)».

Драко усмехнулся и, не удержавшись, всё же взглянул на Гермиону, сосредоточенно листающую свою книгу. Небрежные локоны красиво обрамляли её необыкновенное, утончённое лицо. Она ни на кого не была похожа, хоть и не считалась красавицей в привычном понимании. Она была красива, но по-другому. Ей бы подошло это имя.

— Библиотека закрывается! — громко объявил вездесущий голос мадам Пинс под действием Соноруса. — Будьте добры, расставьте книги по местам и, пожалуйста, покиньте библиотеку. Всем доброй ночи.

Малфой поспешно отвёл взгляд, чтобы Грейнджер не заметила снова, как он на неё пялится. Уж такие вещи она точно охотно обсуждает со своими гриффиндорскими подружками-сплетницами.

— Что ж, осталось всего ничего, — заметил Драко, оценив результат проделанной работы. — Старая стерва будет довольна. Если ей, конечно, вообще до этого есть дело.

Гермиона согласно кивнула, скромно улыбнувшись, и взглянула на Драко, ожидая, когда он посмотрит на неё в ответ.

— Спасибо, — поблагодарила она его, уже заранее предвосхищая его предсказуемую реакцию.

Он скривился, раздражённо закатив глаза, и в своей привычной манере огрызнулся:

— За что? За то, что Пинс меня наказала? Не льсти себе, Грейнджер. Я бы лучше занялся чем-то по-настоящему полезным, чем проторчал целый вечер здесь, с тобой.

Гермиона пожала плечами и отвернулась, пряча улыбку в скрывающих лицо кудрях. Она знала, что Малфой врал. И он знал, что она знала.

— Салазар милостивый, неужели меня в расцвете молодости начало подводить зрение?

Драко и Гермиона синхронно обернулись на одновременно знакомый и неодинаково для них обоих неприятный голос. Вся слизеринская элита в полном составе в лице Нотта, Забини и сестёр Гринграсс предстала перед ними. От изобилия и концентрации серебристо-изумрудного сочетания цветов у Гермионы задрожали коленки и зародилось в груди знакомое чувство паники: однажды ей уже доводилось оказываться в такой ситуации. И вот, она снова одна в окружении ядовитых змей. И Малфой — всё ещё по-прежнему один из них.

Вот он — момент, ради которого не стоило расслабляться ни на минуту. Сейчас он поступит так же, как и обычно — присоединится к своим дружкам и с удовольствием помучает меня.

Но Драко не торопился к ним присоединяться. Более того, в воздухе повисло некоторое напряжение между ним и его сотоварищами.

— Малфой, — продолжил Теодор с ядовитым наслаждением, — скажи, что мне мерещится. Ты, чистокровный будущий лорд, проводишь время в компании грязнокровки?

— Меня Пинс заставила, — не раздумывая, ответил Драко. — Тебя обескуражило, что нас иногда наказывают, Нотт? Ты и сам вчера отрабатывал наказание у Грюма.

— О, — наигранно спохватился Тео, — прошу меня простить, если я ошибся. Просто… даже не знаю, вы та-а-ак славно смотритесь, — он расплылся в нехорошей улыбке. — Твой отец был бы просто неистово «счастлив» увидеть тебя в компании этого отребья.

— Хватит нести эту чушь, Тео, — предупреждающе прошипел Малфой под тихое хихиканье сестёр Гринграсс. Забини же оставался непроницаем. Казалось, его вообще ничего в этой жизни не интересовало, не привлекало и не смешило. Он довольно редко говорил, никогда не поддерживал всеобщего веселья, но неизменно оказывался в центре событий и производил впечатление типичного хладнокровного богатенького негодяя. Яркий представитель своего факультета.

— Что ты, дружище, — озабоченно произнёс Нотт, — не принимай на свой счёт, я же просто пошутил. Уверен, ты бы не стал марать свои белые ручки о скучную книжку в неопрятной обложке.

Гермиона не могла определить, в какой именно момент ей начало становиться хуже. Паника и страх постепенно трансформировались в нечто дикое, первобытное. Тело налилось жаром, руки сжались в кулаки, взгляд затуманился, а разум… просто отключился. Инстинкт подсказывал, напоминал, что в прошлый раз она проявила слабость и проиграла. Этого больше не повторится. Никогда.

Распалённая издевательским смехом Нотта и слизеринских девчонок Грейнджер резко рванула вперёд и, ни капли не задумавшись о последствиях, со всей силы замахнулась кулаком в аккуратненький нос кудрявого проходимца, но он оказался быстрее. Теодор грубо отпихнул Гермиону рукой и коленом, повалив её на пол. Всё произошло настолько быстро, в мгновение ока, что Драко не успел вовремя сориентироваться, и оказался возле Грейнджер уже в тот момент, когда к её горлу была приставлена палочка Нотта.

— Совсем оборзела, грязнокровная мразь? — остервенело прошипел Тео.

Гермиона задыхалась от ярости, невольно поймав себя на мысли, что, несмотря на свою смелость и предприимчивость, она снова оказалась в точно таком же положении — поверженная наземь слизеринским выродком, кончик палочки которого больно впивался в её гортань, мешая сглотнуть. Где-то позади неё раздавались шаги и обеспокоенные голоса, но звон в ушах перекрывал все окружающие звуки. Всё, что она видела и понимала — это нависшее над ней лицо взбешённого однокурсника, который явно не страшился того, что ему придётся поплатиться за свой поступок.

Но внезапно его черты изменились, вытянувшись в удивлённую и испуганную гримасу, а расширившиеся зрачки устремились куда-то вверх. Переведя взгляд чуть в сторону, Гермиона заметила кончик ещё одной палочки, приставленной к его виску.

— Ещё раз приблизишься к ней, — медленно, с расстановкой проговорил Драко, — и, я тебе клянусь, Нотт: ты пожалеешь об этом.

— Что здесь происходит? — послышался взволнованный голос Джинни.