Иоганн Герман Лесток (1692–1767), француз по происхождению, интриган и аферист, был лейб-медиком сначала Екатерины I, а затем Елизаветы Петровны. Фаворит Елизаветы, он был в числе инициаторов переворота 25 ноября 1741 года, после восшествия Елизаветы Петровны на престол был назначен архиатром (главным лекарем империи) в чине действительного тайного советника. В 1748 году он был сослан в Углич, освобожден в 1762 году.
Пожалуй, кроме царя, к юному Абраму отчасти дружелюбно относился С. Л. Рагузинский — он знал его с малолетства, оба были для России инородцами. Значение Саввы Лукича Владиславича-Рагузинского в жизни Абрама Петрова огромно, они не раз еще пересекутся в Париже и Сибири, не раз рагузинец в будущем доставит крупные неприятности бывшему Ганнибалу. Приведем извлечения из «Обзора внешних сношений России»:
«1708 г. генваря 5 государь Петр I, уважая верную Савы Владиславича Рагузинского службу и усердное радение, оказанное ему, государю, и всему Российскому государству во многих случаях при дворе турецком, пожаловал ему в Москве на Покровке двор, бывший прежде сего боярина Василья Федоровича Нарышкина, в котором заведена была под ведением ингерманландской канцелярии (в 1705 г. февраля 25) для общия всенародныя пользы и для учения разных наук всяких чинов людей детей школа, коею управлял Глик, и которой двор 3 сентября 1707 г. в бывший пожар весь обгорел, а школа переведена была на Новгородское подворье.
1711 г. Он же, Сава Рагузинский, Марта 10 поехал из Москвы и был с государем Петром I в Молдавии при Прут-ской с турками акции.
Сентября 7 дан ему, Владиславичу, диплом от республики рагузинской на графство с засвидетельствованием, что он от знатнейших происходил предков сербских, или иллирийских, и что родитель его был граф Дука Владиславич.
1712 г. июня 3 возвратился Владиславич в Москву из похода.
1714 г. марта 5 он же просил государя поновить ему жалованную грамоту еще на десять лет о свободной ему и прикащикам его как внутрь, так и вне России торговле, поелику прежний грамоты срок вышел. Вследствие сего апреля 5 решено подтвердить ему за многия его службы оную грамоту.
1715 г. июня 15 дозволено Саве Владиславичу ехать в Киев и в другие города с купеческими товарами.
1716 г. в начале февраля возвратясь он, Владиславич, из Малороссии, просил дозволить ему съездить в его отечество Италию, снабдить его рекомендательными в Венецию и Рагузу грамотами и написать во оных фамилию его иллирийский граф Владиславич, а не рагузинский. Государь, снисходя на его просьбу, дал 14 июня ему в городе Пирмонте две грамоты в Венецию и в Рагузу, прося явить ему, яко посланному в отечество его не токмо для своих собственных дел, но и для порученных ему от него, государя, во всяких случаях и требованиях его всякое удовольствие.
1717 г. июня 10, по приезде в Париж, Сава Владиславич повторил просьбу свою к государю о признании его и родственников его иллирийскими графами, приложив в доказательство сего два свидетельства: первое, в Венеции данное ему 20 марта того же года от тамошних дворян; второе от 11 мая того же года за подписанием Викентия Змаевича, архиепископа зарскаго, папскаго в Албании, Сербии, Македонии и Булгарии посла. (Какое о сем учинено определение — не видно по делам)»[250].
В этой последней записи важно вовсе не то, что купец-босниец навязчиво домогался признания его графского достоинства, — Рагузинский назначался русским представителем в Париже, ведавшим финансами и не подчинявшимся послу. В это время там уже находился Абрам Петров. С начала 1716 года Петр I готовился к заграничному вояжу, военные дела шли хорошо, люди, оставленные им управлять державою, четко выполняли все его указания, и он мог позволить себе длительное отсутствие. Все даты и места пребывания царя в этой второй длительной заграничной поездке взяты из труда А. С. Пушкина «История Петра»[251].
В апреле предполагалась свадьба царской племянницы Екатерины Ивановны (1691–1733), впоследствии бабки несчастного малолетнего императора Иоанна Антоновича (1740–1764) и старшей сестры будущей императрицы Анны Иоанновны (1693–1740). Жениха подыскивал Петр Алексеевич сам, выбор пал на герцога Карла-Леопольда Мекленбург-Шверинского (1678–1747). Будущий родственник нуждался в военной помощи для защиты главным образом от внутренних врагов, поэтому вслед за русским царем в Европу морским путем двигались войска. Петр предполагал воспользоваться сложившимся положением и прибрать к рукам ослабленное междоусобицами государство, сделав его плацдармом для высадки русских солдат на шведский берег. В течение лета 1716 года на территориях немецких княжеств сосредоточилась двадцатичетырехтысячная русская армия, оснащенная флотом, способным к ее десантированию, что «перетревожило» (А. С. Пушкин) всех европейских суверенов, союзников и врагов России. Впервые «ветхая» Европа услышала хруст собственных ребер под мягкими объятиями молодого восточного соседа. Высадку отложили на год, потом от нее отказались — не понадобилась. Карлу-Леопольду этот брак не помог, уж очень ничтожен был герцог, вскоре он вынужденно покинул герцогство, а в 1723 году практически его лишился.
Ворчливым критикам деяний Петра Великого хотелось бы напомнить о том, что до него защиту России от внешних врагов и охрану общественного порядка внутри страны осуществляло стрелецкое войско. Возникшее при Иване Грозном, оно почти не реформировалось, в конце XVII столетия насчитывало около пятидесяти пяти тысяч человек, подчинялось Стрелецкому приказу[252] и местным властям, а во время войны — военачальникам. Служба в нем была пожизненная и наследственная, почти как в княжьих дружинах. Значительная часть стрельцов занималась сельскохозяйственными работами, ремеслами, торговлей; войско семьями размещалось преимущественно в особых слободах, где устанавливало свои порядки. Все это сближало стрельцов с посадскими и превращало в подобие сословия. Организованное таким способом войско страдало отсутствием дисциплины и обладало слабой боеспособностью.
После смерти царя Федора Алексеевича на трон в 1682 году избрали десятилетнего Петра. Восставшие стрельцы «вручили царевне Софии правление, потом возвели в со-царствие Петру брата его Ивана»[253]. Петр не забыл эти дни, гибель половины родичей, кровавое месиво, животный страх. Уже тогда он понял, что стрелецкая вольница и самодержавие не уживутся, что без регулярной армии Россия погибнет. Неслучайно его мальчишеское увлечение «потешными» отрядами, превращенными царем в Преображенский и Семеновский гвардейские полки, сделалось первыми шагами будущей военной реформы.
Многие страницы «Истории Петра», посвященные борьбе царя со стрельцами и укреплению его самостоятельного правления, несмотря на незавершенность читаются с огромным интересом. Стрелецкий бунт 1698 года прервал присутствие Петра в Великом посольстве, первом его заграничном путешествии. Восставшие намеревались «выкликнуть» Софью, заточенную в Новодевичий монастырь. Бунт стрельцов и поражение под Нарвой в самом начале Северной войны побудили царя срочно взяться за создание новой регулярной армии. В 1701 году Петр упразднил Стрелецкий приказ, в 1705 году, опередив всех европейских суверенов, подписал указ о рекрутских наборах. Реформа шла постепенным вытеснением наименее боеспособных стрелецких формирований хорошо обученными рекрутами.
Не начни Петр I заниматься созданием новой армии, не замени стрельцов рекрутами, не укомплектуй ее современными боевыми подразделениями, чем противостояла бы Россия шведам, полякам, туркам, жадно взиравшим на ее богатства и просторы? Военной реформой Петр Великий защитил Россию от распада. Необходимость реформы предопределила судьбу Абрама Петрова.
19 февраля 1716 года Петр Алексеевич с племянницей-невестой в сопровождении свиты торжественно прибыл в Данциг, там 8 марта они встретились с женихом, свадьбу играли 8 апреля. За время путешествия по Европе русский царь посетил десятки городов почти всех европейских государств, дал массу аудиенций, провел несколько важнейших переговоров, осмотрел различные инженерные сооружения и механизмы, музеи, парки, дворцы, университеты, лаборатории, мануфактуры. Он просил европейских суверенов не устраивать обременительные пышные приемы, отнимавшие силы и время, вместо них дать ему возможность увидеть как можно больше его интересующего. Царь исколесил тысячи верст в каретах, кибитках на жестких рессорах, в седле и в это же время успел завершить последнюю редакцию «Устава воинского» — первого российского военно-уголовного кодекса. Читая «Историю Петра», невозможно не поражаться энергии этого человека, уму, разносторонности интересов. Одновременно он закупал корабли, коллекции минералов, книги, картины, наблюдал, как «тискают» медали на монетных дворах, интересовался сельскохозяйственными работами и деревенскими ремеслами, нанимал специалистов для работы в России, договаривался об обучении русских в Европе.
