30 августа 1708 года у села Доброе разбит отряд генерала Росса;
28 сентября 1708 года близ деревни Лесная одержана победа над генералом Левенгауптом;
27 июня 1709 года победоносный штурм Полтавы;
1711–1713 года вынужденная Прутская кампания против турок. После блистательных побед русских над шведами Порта, опасаясь нападения России, объявила ей войну;
27 июля 1714 года Гангутское сражение, фактически лишившее шведов флота.
Разумеется, мальчишка во время сражений не исполнял обязанности барабанщика и в атаках не участвовал, но стойко переносил все тяготы походной жизни, не ныл, не жаловался на судьбу, во время баталий находился вблизи поля боя и выполнял поручения царя, а ведь ему, негритенку из знойной Африки, было тяжелее, чем другим. Петр I знал, что на него можно положиться, что он не подведет. Труса рядом с собой царь не потерпел бы. Старший брат Абрама назвал его «государевым камардином» (камердинер — комнатный слуга, слуга при господине)[245]. Вплоть до 1718 года он постоянно находился среди войска, видел раненых и убитых, подвергался смертельной опасности. За эти годы царский камердинер приобрел опыт военного человека на суше и на воде. Присутствие царского крестника при подготовке Гангутской операции и при самом сражении зафиксировано записями в «Камер-фурьерском журнале»[246].
Во время тяжелейшего Азовского похода царь Петр Алексеевич поручил Государева двора подьячему, впоследствии главе Кабинета его императорского величества, тайному кабинет-секретарю, трудолюбивому и преданному А. В. Макарову (1675–1750) вести «юрнал или поденные записки» обо всем, что происходит с царем и вблизи него. Макаров, всюду сопровождавший Петра I, был скромного происхождения, имел влияние на царя. Впоследствии он содействовал возведению на престол Екатерины I, от нее получил чин тайного советника, сделался президентом коммерц-коллегии, в 1732 году был объявлен взяточником, до 1740 года сидел в тюрьме, потом был оправдан.
Первая запись появилась 6 мая 1695 года, когда царь во главе основного войска приближался к стенам турецкой крепости. Вслед за Макаровым тексты в «юрнал» писали разные лица: одни записи удивительно красочны, легко читаются, другие скучны и корявы, почерк неразборчив, встречаются явные пропуски, но все чрезвычайно интересны. Каждая запись проверялась Петром I и правилась его рукою. На черновых листах имеются также пометы генерал-аудитора барона Г.-Ф. Гюйссена. Возможно, записи за 1695 и 1696 годы читал участник первого Азовского похода генерал Патрик Гордон.
Энергичный царь часто предпринимал отдаленные административные и дипломатические поездки, отправлялся в длительные военные походы. Всегда и везде его сопровождали лица, обязанные вести «поденные записки». Все последующие русские монархи продолжали начатое первым российским императором. С каждым годом «юрнал» приобретал все большую историческую ценность. Сегодня мы располагаем предметом жгучей зависти историков других государств — уникальным документом, запечатлевшим практически все, что день за днем происходило вблизи трона, многое мы знаем только благодаря «поденным запискам».
В царствование Петра I и его вдовы Екатерины I «юр-налы» велись главным образом чиновниками Кабинета его императорского величества, учрежденного в октябре 1704 года. В 1727 году, вслед за кончиной императрицы, он был закрыт.
Вскоре по предложению будущего вице-канцлера графа А. И. Остермана возникла новая дворцовая служба камер-фурьеров (нем. каммерфуриер — придворный чин, наблюдающий за парадными обедами). Служба то исчезала, то возникала вновь, чин перемещался в Табели о рангах от 9-го до 6-го класса, что соответствовало воинским чинам от капитана до полковника. Камер-фурьеры имели массу обязанностей, в их подчинении находился целый штат низших придворных чинов. Одной из ответственнейших обязанностей камер-фурьера считалось ведение каждодневных записей. Отсюда пошло укоренившееся название всего корпуса текстов «Камер-фурьерский журнал», хотя в рукописях встречается множество других названий. В царствование Елизаветы Петровны записи, писанные камер-фурьерами, редактировал и приводил в порядок тайный кабинет-секретарь барон И. А. Черкасов, многолетний друг Ганнибала. Последняя сохранившаяся запись датирована 23 февраля 1917 года.
В 1853 году главноуправляющий Вторым отделением Собственной его императорского величества канцелярии (законодательным) граф Д. Н. Блудов сделал Николаю I доклад о целесообразности издания Камер-фурьерского журнала. Император поручил ему приступить к публикации всего корпуса «поденных записок». В 1853–1857 годах под наблюдением Блудова журнал выпускало Второе отделение Собственной его императорского величества канцелярии, подготовку текста осуществлял литератор Б. М. Федоров, редактировал крупнейший археограф академик А. Ф. Бычков. Из законодательного ведомства издание Камер-фурьерского журнала перешло в Общий архив Министерства императорского двора. Руководство работами легло на плечи сменявших друг друга директоров архива Г. В. Есипова, А. В. Половцова и К. Я. Грота[247].
Книги журнала печатались до Февральской революции, удалось опубликовать большую часть от всего объема — с мая 1695 года до конца 1817 года. Сначала тираж издания составлял 102 экземпляра, затем его довели до 200. В начале XX века часть первых томов допечатывалась. По мере выхода книг они раздавались или рассылались членам императорской фамилии, немногие дарились наиболее близким к трону лицам. В России сохранилось не более пяти исчерпывающе полных комплектов. Среди записей о придворных церемониях, приемах, обедах нет-нет да и мелькнет упоминание о Ганнибале — некоторые уточнения его деятельности можно почерпнуть оттуда.
Пожалуй, правильнее было бы называть Абрама Петрова все же не камердинером, а царским денщиком (солдат, состоящий при офицере для личных услуг), нередко исполнявшим обязанности ординарца (военнослужащий, состоящий при офицере или штабе для служебных поручений), что подтверждают записи Камер-фурьерского журнала, касающиеся Петра I.
Походная жизнь, сражения, опасность турецкого плена, проявленная при этом смелость, услужливость и преданность Абрама Петрова еще больше сблизили его с царем. Об одном из свидетельств тому сообщает исследователь жизни и деятельности А. П. Ганнибала Г. А. Леец: «С лета 1714 года он (Петр I. — Ф. Л.) обычно останавливался в небольшом домике (ныне Дом-музей Петра I), спешно построенном весной того же года в Екатеринентальском (Кадриоргском) парке [Ревеля]. В спальне этого дома и сегодня стоят две простые кровати; одна побольше под пологом служила постелью для Петра, другая поменьше (рама) предназначалась, вероятно, для камердинера. Надо полагать, что этим камердинером в 1714 и 1715 годах был питомец и любимец Петра Абрам Петров — в будущем генерал и обер-комендант города Ревеля Абрам Петрович Ганнибал»[248].
Известен анекдот, характеризующий крестного и его отношение к крестнику:
«Петр 1-й собирался с Екатериною ехать морем из Петербурга в Ревель. Он брал с собою хирурга Лестока (впоследствии графа и тайного советника) и камергера Жон-сона, сына одного архитектора в Ливонии, женатого на госпоже Медем, которая три раза расходилась с мужем и жила отдельно от него в Ливонии, в Старом Салисе (Vieux-Salis). Накануне отплытия Лесток и Жонсон, заметив царского шута Тюринова, крепко спавшего на палубе, перемигнулись и сыграли с ним следующую штуку. Тюринов носил длинную бороду, которую они накрепко присмо-лили ему к груди. Проснувшись, шут завопил и разбудил царя. Петр вскочил взбешенный, схватил канат и бросился на крики. Шалуны, услыхав его шаги, попрятались. Первым попался царю на глаза араб Ганибал и был отхлестан не на шутку. За обедом Лесток и Жонсон, глядя на несчастного Ганнибала, не могли удержаться от смеха. Петр узнал, чему они ухмыляются, сам расхохотался и сказал арабу: «Я поколотил тебя напрасно; за то, если в чем-нибудь провинишься, напомни мне, чтобы тебя простить». Таких случаев представлялось немало, и Ганибал долго пользовался терпением государя»[249].
