«Государь мой милостивой Федор Алексеевич, здравие тебе, государю моему, и всяких благ желаю во многие лета.

Господин Сава Владиславич сказал мне, что милость твоя изволил ему приказать купить двух человек арапов. И по тому твоему, государя моего, повелению он, Сава, арапов двух человек купил, и я их с его Савиным человеком отпустил к милости твоей, государя моего, чрез Мутьянскую землю и дал им проезжей лист, чтоб им от Киева до Москвы давать подводы. А к господарям к мутьянскому и к волоскому и к господину стольнику мутьянскому писал от себя с прошением, чтоб оных управили безопасно довесть до Киева. И надеюсь, что при помощи Божией до милости твоей, государя моего, оные довезены будут сохранно.

А Господин Сава отпущен от меня на одном бастименте (корабле. — Ф. Л.) в Азов, и с ним к милости твоей, государя моего, писано о всем довольно. Слуга милости твоей, государя моего,

Петр Толстой, челом бью»[211].

Выкуп Ибрагима, его старшего брата Ахмеда и еще одного совсем маленького арапчонка происходил втайне от властей, что подтверждают дальнейшие события. Кто помог Савве Рагузинскому, мы не знаем, это мог быть чиновник, очень приближенный к султану, мог быть и сам визирь Хасан, но трудно произвести такую операцию под носом подозревавшего всех султана. Роткирх в «Немецкой биографии» сообщает, что Рагузинский «познакомился с начальником сераля, где воспитывались и обучались пажи властелина, заметил нескольких лучших из них, пригодных для его целей, и, наконец, получил тайным и отнюдь не безопасным способом через посредство тогдашнего великого визиря трех резвых и способных мальчиков, что и обнаружило себя впоследствии»[212].

А. П. Ганнибал ничего этого знать не мог, но жизнь сталкивала его с Рагузинским и в Париже, и в Сибири, у них было время для воспоминаний; дружеские отношения (хотя и не вполне искренние со стороны Саввы Лукича) они сохранили до конца 1720-х годов. Возможно, дошедшие до нас сведения о похищении арапчат, изложенные Роткирхом, — не его вымысел, а запечатленный рассказ Рагузинского, купец-босниец очень много мог присочинить, свидетелей его стамбульских подвигов не существовало.

В цитируемом ниже письме от 21 апреля 1704 года Савва Лукич упоминает Константина Кантакузена из старинного византийского рода, богатого и влиятельного; в соответствии с происхождением пост он занимал высокий, выяснить его роль в похищении арапчат не удается. Итак, Рагузинский писал Головину:

«…Настоящее писание до вашего превосходительства дойдет с слугою моим Андреем Георгиевым, которого я посылаю купно с тремя молодыми арапами. Сие есть 2-х вашему превосходительству, а 3-го послу вашему, которых я купил не без большого бедства и трудом и их благости урожденного господина Констянтина Кантакузина врученных отправлял и ему явно объявлял, что оны пред вами суть. Дай Бог, чтоб они во здравии и в целости дошли. Я чаю, что они вам приятны будут, для того что они зело черны и хороши суть, они не турки, необрезаны суть. Ваше превосходительство может содержать тех, которые вам полюбят-ца, а третей послу да оставится, для того он сам за всякого деньги заплатил»[213].

Обратите внимание на дату отправки письма из Стамбула в Москву: по другим, более надежным источникам арапчата выехали в Россию тремя месяцами позже. Босниец непременно должен был дождаться возвращения Толстого в Стамбул. Возможно, Рагузинский поспешил сообщить об отправке сразу же после их приобретения. Если это так, то ловкий купец прятал арапчат где-то в городе и готовил их отъезд. Эти рассуждения справедливы лишь в том случае, если дата, стоящая на письме, правильная. Уж очень рискованно скрывать похищенных негритят столь долго и непонятно зачем. Если бы кто-нибудь из соучастников сделки попался, то выдал бы всех — турецкая полиция владела искусством пытки в совершенстве и умела узнавать все. Попавшийся оговорил бы и невиновных, Савва Лукич это знал: наверное, с датой произошла путаница или похищения не было вовсе.

Зная разносторонние таланты Рагузинского, не следует исключать совсем иного варианта появления арапчат в России. Купец-босниец не спеша выбрал в серале, а может — вовсе и не в серале, понравившихся ему пленников самым обыкновенным образом — поторговавшись, открыто приобрел их. Далее все произошло точно так, как будет описано ниже. Московским властям он сообщил о похищении и опасностях, сопровождавших его. Покупка негритят на стамбульском рынке банальна, подвигом ее не назовешь… И еще одна странность в тексте этого письма: третий арапчонок для Толстого куплен заранее, в его отсутствие. Почему без него? От Толстого операция с арапчатами скрывалась, он о ней узнал почти в день отправки арапчат.

Вернемся, однако, от догадок к документам. Следующее письмо Рагузинский отослал 29 июня 1704 года, его получатель — близкий друг отправителя, переводчик Посольского приказа Николай Гаврилович Милеску (1636–1708).

На родине в Валахии он занимал высокую должность спафария (спетар — оруженосец), придя на службу в Россию, он сменил фамилию Милеску на Спафарий. Письмо, по-видимому, написано уже в Азове, приведем из него извлечение:

«Хотя и господин посол будет писать об моих делах пространно, однакож и ты нижайший ему от мене поклон скажи и объяви, что бумага хлопчатая, которую приказано мне промыслить, также и полоненика, окупленного по его приказу [промыслил]. При сем и двух мальчиков арапов промыслил и чаю, что вскоре в мултянскую землю пришлю их, и буде здравы приедут, чаю, будут годны его превосходительству. Верь мне, друже мой, что зело трудно сие делать и из турецкой страны вытащити их. Как сам я его превосходительству сказал, токмо Бог и чистота сердечная в том мне способствовала»[214].

Еще одно очень важное письмо отправлено 15 ноября 1704 года Н. Г. Спафарием Ф. А. Головину; часть его касается похищения арапчат:

«Пред поездом своим из Царяграда июля 21-го дня господин Сава Рагузинский писал ко мне, что он по приказу Вельможности Вашия промыслил с великим страхом и опасением жития своего от турков двух арапчиков, а трети — его послу Петру Андреевичу. И тех арапчиков послал с человеком своим сухим путем через Мултянскую и Волоскую земли для опасения. И ныне, государь, ноября в 13 день тот человек Савин приехал с теми арапчиками к Москве в целости. И я из тех трех выбрал двух, которые лучше и искуснее, родных братьев, и отдал их в перечестном доме вашем перечестной госпоже матушке вашей и детям вашим благороднейшим. А третьего, который поплоше, оставил Петру Андреевичу, потому что так писал ко мне и господин Сава, да и человек его сказал, что тот негоден. Меньшей, именем Авраам, крещен от племянника господаря мултянского, а большой еще в бесурманстве»[215].

В начале XVIII века Валахия (Румынская земля) с севера ограничивалась Австрийской империей, с юга — Османской империей, ее территорию с севера на юг разделяла река Олт, западная часть Валахии называлась Олтения (Малая Валахия), восточная — Мунтения (Великая Валахия), в письме Спафарий называет ее Мултянской землей. Страна лишь формально считалась самостоятельной, турки имели решающее влияние на все стороны ее жизни.

Сложнейшая, опаснейшая операция похищения арапчат из владений султана в случае раскрытия несла всем действующим лицам неминуемую гибель после изощренных пыток, и не только им, но и всем, попавшим под подозрение. Савва Лукич впоследствии никогда не пересекал границ Османских владений. Константина Кантакузена, его брата и сыновей в 1716 году казнили в Стамбуле, возможно, обнаружилась их роль пособников похищения[216], но возможно, и по иной причине, например дружба с русскими, а арапчата вовсе ни при чем. Задолго до описываемых событий Н. Г. Милеску (Спафария), заподозренного в неверности, турки лишили части носа, ему чудом удалось избежать смерти[217]. Попытки заподозренного изложить доказательства невиновности приводили власти в ярость, положение несчастного лишь ухудшалось.