— Я веду вашего ребенка! — выкрикнул Техей, чувствуя, что они добрались до зоны, что была полна ловушек холодной стороны. — Проведите меня, если не хотите чтобы пострадала и она!

Несколько секунд была лишь тишина. Термоманты о чем-то тихо, шепотом совещались, и вскоре из-за груды ржавого металла, сваленного в кучу для создания баррикады, высунулась светлая голова матери ребенка. Она сжимала в руках самодельное копье из арматуры и медленно пошла в сторону Техея, неотрывно глядя на на него, то на стоящего чуть поодаль Стефана.

— Если хоть волосок с ее головы… — прошипела женщина.

— Ни одного, я не желаю ей зла, — сглотнув, негромко ответил ей Техей, стараясь сохранять самообладание. — Я хочу поговорить с вами. Всеми вами. Чтобы спасти Милену.

Женщина остановилась в нескольких метрах от них, смотрела за спину петраманта, где все так же, на одном месте стоял Стефан. Мать девочки понимала, что это вполне могла быть засада, но в то же время помнила, что именно Техей заступился за ее дочь когда Архитектор хотел было вынести ей без суда и следствия приговор.

— А этот… скот? — она кивнула, наконец, на Стефана, и тот оскалился в ответ.

— Если вы опасаетесь, он останется на месте. Но тогда мы будем говорить громко, — ответил Техей. — Чтобы все было честно, без тайн и недомолвок.

Вслед за женщиной из-за баррикады вышли и остальные парламентеры холодного цеха. Альбинос вдруг подумал, что знает имя только их лидера, но, пожалуй, сейчас это было не так важно, обойтись можно было и должностями.

Мать девочки, высокая смуглая женщина со светлыми волосами, оказалась ни много ни мало заведующей пропагандой, а вместе с тем женой вождя холодного цеха, Агера. Мужчина среднего роста, чьи длинные черные светлые волосы были собраны в большой, высокий пучок на макушке, был заведующим освободительной армией, а еще одна, мрачная, довольно светлая по сравнению с остальными, с темными кругами вокруг глаз, представилась как заведующая антидиверсионной группой.

— Итого, выходит, те же яйца, только в профиль, — подытожили хором несколько голосов, заставив Техея поморщиться от боли в висках.

— Мотивы, алиби, чадо, — напомнил еще один, спокойный и рассудительный.

Техей прокашлялся, оглядывая людей, что напряженно выглядывали из-за баррикады. Обратился он, впрочем, к вождю:

— Почему Милена оказалась одна посреди цеха, полного ваших врагов?

— Потому что мы были заняты более важными вопросами, — с недовольным видом ответил вождь Агер. — Здесь решалась судьба всего нашего общества!

Техей перевел взгляд на мать Милены, без слов задавая ей тот же вопрос.

— Есть вещи… — процедила она сквозь зубы. Слова давались ей с трудом, ей едва удавалось выговорить то, что она пыталась сказать. — …важнее детей.

— Невозможно! — воскликнул в голове голос женщины лет пятидесяти. — Инстинкты! Гормональные всплески! Их невозможно заглушить!

Техей напрягся, задумался. Он и сам придерживался такого же мнения. Что-то здесь не сходится, не могла мать просто так бросить своего ребенка, которого она выращивала и воспитывала годами, просто так бродить по цеху, полному врагов. Даже если голос ее, как заведующей пропагандой, был важен в обсуждении условий перемирия, она должна была следить за ребенком. Свои мысли мальчик, впрочем, высказывать не стал.

— Но зачем вы вообще враждуете? Что вы не поделили с горячим цехом? — задал очередной вопрос Техей, надеясь, что таким образом выведет их на возможные мотивы убийства.

— Хрмф… — усмехнулся так, словно мальчик спрашивал какую-то несусветную, очевидную даже ребенку глупость Агер. — Экономика, юноша, э-ко-но-ми-ка! Эти ублюдки захватили средства производства, лишили нас того, что строили наши отцы и отцы наших отцов! Ими движет лишь жадность, деньги и роскошь! Это же очевидно!

— Техей, это..! — уже даже Стефан не выдерживал бреда, на котором буквально настаивали люди холодного цеха.

— Да. Тихо, — заставил его замолчать Техей. — И вы…

— Конечно, они нас подставили! — громко возмутился, даже не слушая петраманта, вождь. — Конечно, выбрали целью представителя ЦБ! Да мы, мы… Мы настоящие приверженцы эллинистической модели! Полис, единство, равенство, черт возьми!

От собственной речи вождь Агер начинал буквально вскипать от ярости, и люди вокруг него, кажется, заражались ей не меньше его самого. Кто-то начинал тихо, про себя скандировать лозунг эллинистического народного социал-движения, о котором Техей слышал только из рассказов полоумных стариков, другие же шипели, плевались так, словно прямо сейчас готовы были кинуться на амбразуру за красное знамя, средства производства и высокую идеалистическую идею далекого-далекого прошлого.

Люди прямо на глазах превращались в бешенных животных. Милена, которую мать прижимала к себе, снова начала громко плакать, а лидеры холодного цеха начали распевать "Вперед, штыки примкнув, вперед!". Техей и Стефан переглядывались и медленно, стараясь не делать лишнего шума, отступали назад, на нейтральную территорию, пока народ в едином порыве отвлекся на скандирование лозунгов, распевание песен и слепую ярость к врагу по ту сторону цеха.

— Это какой-то бред… — Стефан тяжело, совершенно нездорово дышал, медленно следуя за Техеем. — Они же… Мы ведь…

— Да, — Техей кивнул. — У обеих сторон разный взгляд на причину конфликта. Но… Почему? Стефан?

Техей обернулся, лишь чтобы увидеть, как мускулистый, задиристый и энергичный парень свернулся калачиком на грязном, пыльном полу, пока все его тело сотрясала судорога. Альбинос кинулся к нему, пытался его растрясти, но все тщетно — Стефана трясло от сильнейшей лихорадки, все его тело было мокрым от пота, скафандр шипел, испаряя пот через специальные отверстия в ногах.

— Стефан, Стефан! Что с тобой?! — кричал в панике Техей, пытаясь привести друга в чувство, но тот почти не реагировал даже когда мальчик тряхнул его за плечи.

— Я так… Устал… — вздохнул Стефан, еще сильнее сворачиваясь на полу в позе эмбриона. — Так спать хочется…

— Твою мать, твою мать! — паника овладевала юным петрамантом, его руки дрожали, в мыслях все громче шумел сплошной шум.

Он поднял взгляд на электронный циферблат. 19:42, двенадцать градусов тепла. Его тело начинало промерзать, костюм аэроманта почти не согревал. Время быстро уходило, нужно было как можно скорее докопаться до истины.

— Но проще было бы просто обвинить девчонку, — подсказал шипящий, ядовитый голос в голове.

— Нет! — вслух, не контролируя себя, выкрикнул Техей. — Нет, нельзя ее…

— Но ты ведь здесь случайно! — голос все не унимался. — Всего-лишь жертва обстоятельств. А замерзнешь здесь, умрешь, так и не выполнив последнюю волю папочки…

— Заткнись! Заткнись!

Техей схватил кусок шлака с пола и со всей силы, чувствуя ненормальную, нездоровую ярость запустил им в сторону балкона, где появлялся Архитектор. Сейчас он был пуст, а проход за ним — закрыт стальной заслонкой так, что если бы даже Техей поднялся туда, он бы все-равно не смог выбраться наружу, даже имея при себе атлас.

Еще на один градус стало холоднее. Техей взглянул на спящего на голом полу Стефана, сжал кулаки, изнывая от собственного бессилия и не зная что делать. Но вдруг, сделав глубокий вдох, он все понял. Не нужно никакого волнения. Не нужно бояться. Нужно просто идти так, как шел до этого, вперед и только вперед. Поговорить с лидерами горячего цеха, осмотреть тело… Все по порядку.

Электронный циферблат, коротко моргнув янтарными цифрами, снова изменился.

Стефан, внезапно уснувший крепким, здоровым сном, даже, казалось, не почувствовал, как Техей оттащил его в сторону, прочь от центра цеха. Парень был тяжелым, и даже альбиносу, с детства привыкшему к тяжелому труду, едва удалось, пыхтя и тужась, дотащить его до большого станка для сгибания прутьев в пружины, накрытого пыльной, грубой тканью. Кое-как петрамант спрятал спящего товарища под ней, надеясь, что тот не захрапит, если вдруг холодный цех пойдет в атаку, а сам со всех ног побежал к тем, с кем Техей сюда и пришел. Время неумолимо шло, температура падала все сильнее и мальчик чувствовал, что если он остановится сейчас, то попросту замерзнет насмерть.