Черные металлические когти сверкали, подманивая меня. Черные провалы глаз над металлическим клювом были пусты и мертвы. Они завораживали, манили, как манит омут, полный русалок, и я сделала еще шаг, погружаясь с головой в его магию. Подчиняясь ей.
– Иди… иди сюда!
Дознаватель издевался.
Он знал, что причиняет мне боль, он знал, что я и двинуться не могу никуда, кроме как к нему, и смеялся, наслаждаясь своей властью надо мной.
Я слышала его хриплое дыхание, его недобрый голос, его получеловеческий, полуптичий смех.
Он нарочно усиливал свое воздействие, чтоб я плакала и мучилась, а потом возвращал мне способность понимать и бояться. И тогда он упивался моим отчаянием.
– Исчадие ада! Носатый садист! Алиса, не ходи! Сопротивляйся! Борись! Осталось совсем немного!
Башня была совсем близко; под крышей, по которой хлестал дождь, я заметила светящееся окошко.
Там было тепло и сухо! Там не было пронизывающего до костей ветра и ледяного дождя! И наверняка там был камин, около которого можно было бы обогреться и просушить одежду…
Да только, кажется, мне никогда не попасть туда! Жизнь моя кончится здесь и сейчас, в отчаянии, холоде и боли.
– Терпи, Алиса!
Но силы покидали меня!
Чуть не рыдая, я сделала еще шаг вперед, обойдя Эйвинда с ловкостью мошенника, больного, поедающего грибы и травы, что сначала дарят ему счастье, а потом ломают все его тело жестокой болезнью.
Я хотела достичь дознавателя!
В его объятьях мне чудился покой и избавление от страданий. Его когти сжимались и разжимались, вгоняя меня в ужас. Я не могла не думать о том, как он будет рвать и терзать меня ими, как проведет кровавые полосы на моей спине…
Но боль, пульсирующая в висках, была намного сильнее страха. И я шла вперед.
– Алиса! – закричал Кит грозно.
Припав на колени, он удерживал наши пожитки, оберегая их от падения вниз, в темноту.
Ответить я ему не могла. Не могла обернуться, зачарованная взглядом пустых, огромных птичьих глазниц на маске дознавателя.
– Да чтоб тебя!
Мальчишка с руганью отпер мой чемоданчик. Не знаю, стащил ли он у меня снова ключ, или воспользовался каким— то своим инструментом, но в следующий миг мимо меня просвистел мой бархатный алый кошелек и что есть силы врезался в лоб дознавателю.
Особо много денег у меня с собой не было, но, наверное, Кит был сильный, раз кошелек сшиб с дознавателя шляпу и заставил его покачнуться, словно в голову ему прилетел увесистый булыжник.
Боль на миг исчезла, я в удивлении и ужасе увидела, как по лбу дознавателя льется кровь.
Широкополая шляпа его от удара улетела прочь, и я увидела, что жуткая маска дознавателя безжалостно приколочена к его черепу металлическими скобами.
Это было так жестоко, так страшно и омерзительно, что я заверещала во все горло.
Магия его отпустила меня, я снова почувствовала под ногами нетвердую опору. Крыша мчащейся кареты качалась, я растопырила руки, чтобы удержать равновесие, но не смогла, и кубарем полетела вниз, в темноту.
– Да чтоб тебя!
Рука Кита настигла меня в самый последний момент, перехватив за запястье, и я повисла над дорогой, семеня ногами и видя внизу только бешено вращающееся колесо. Только б юбка за него не зацепилась! Только б юбка не задела за него!
Кит, и верно, был очень сильным. Он закусил губу, свешиваясь сверху и упираясь одной рукой в доски, а другой он меня держал, он не бросал меня!
– Я держу тебя, Алиса! Я не отпущу!
Дознаватель меж тем пришел в себя.
И то, что у меня есть все шансы стать намотанной на колесо, ему не понравилось.
В ужасе и панике я почему— то вспомнила про Нила. Отвращение к нему вспышкой пронзило мой разум, и я поняла, что дознавателю велено привести меня целой и невредимой. Еще бы! Нил сам хотел испортить мне шкурку! Иссечь меня всю до кровавых полос, розгами. Чтоб места живого не было.
Опозорить, посмотреть, как я буду вопить и извиваться.
Дознавателю наверняка были даны самые четкие инструкции.
И, чтобы Нил сумел насладиться моим унижением, он собирался меня у Кита отнять!
Я почувствовала, как Кит вздрогнул, как дернулась его рука, и поняла, что у него заболела голова, как она только что у меня болела. Дознаватель терзал своей жестокой магией ему разум, чтобы Кит меня бросил. Потерял в темноте.
Сам дознаватель планировал спрыгнуть вслед за мной, наверное.
Но Кит от боли до крови прокусил губу, зажмурился, и руки не разжал. Терпел и держал меня из последних сил! Трясся от боли и держал!
А дознаватель страшной черной тенью шел к нам…
Гремели его черные сапоги по ветхой крыше, черный плащ волочился по мокрым доскам…
И тогда против него выдвинулся Эйвинд, сжимая в руках свой магический клинок.
Дознаватель на всем ходу небрежно махнул рукой в сторону эльфа. Этого жеста, я знаю, хватило бы и для того, чтоб с ног снести быка. Я даже вскрикнула, понимая, что эльфа сейчас сметет магическим ударом в ночь, под колеса кареты.
Но Эйвинд устоял!
Он не слетел с крыши, как на то рассчитывал дознаватель. И даже не покачнулся. Он стоял крепко, будто ноги его вросли в мокрые разбухшие от дождя доски, и, когда дознаватель поравнялся с эльфом, светлый луч взлетел, и!..
Дознаватель закаркал, завизжал голосом хищной птицы, которую душит и бьет соперник. Узкий луч— шпага, взлетев, отрубил ему все когти вместе с пальцами, и дознаватель клекотал и верещал, дергая рукой так, будто он обжег пальцы.
Но только вот пальцев у него не было…
Это, конечно, остановить его не могло. Только распалило сильнее!
Дознаватель стиснул вместе когти на целой руке, и меж ними заклубилась магия, такая глубокая, такая черная, что ее было видно даже на фоне его черного пальто.
Размахнувшись, он швырнул этот жуткий, лохматый черный клубок в эльфа, но тот и на сей раз не дрогнул.
Одним взмахом он рассек черную сферу, завопившую и заскрипевшую тысячами голосов, а вторым ударом он вогнал свой магический светлый клинок в грудь дознавателя по самую рукоять!
На миг их глаза – синие и яростные эльфа и черные, мертвые дознавателя, – встретились. И синий взгляд был подобен последнему удару, которым Эйвинд прикончил соперника!
Дознаватель со стоном сполз со светлого луча, кулем повалился на крышу, а затем и вовсе скатился во мрак, под колеса кареты.
Я закричала и зажмурилась от ужаса. А в следующий миг ощутила, как крепкая ладонь эльфа ухватила меня за запястье, чуть ниже, чем держал Кит.
Я распахнула глаза, и на фоне грозового неба увидела обоих мальчишек – промокших, продрогших, но победивших.
– Тянем ее! – прокричал Кит, но Эйвинд отрицательно мотнул головой:
– Нет! Осталось немного… удержим, а потом отпустим, и сами спрыгнем! Алиса, ты готова?
Паниковать было некогда.
Я снова оглянулась на колесо и сжала зубы, чтобы они не стучали, и чтоб мальчишки не догадались, что мне до смерти страшно.
– Да! – крикнула я.
– Раз, – произнес Эйвинд спокойно, будто считал бобы в своей тарелке, и я ощутила, как они меня раскачивают, отталкивая как можно дальше от колеса. – Два. Три!
Карета и впрямь шла медленнее. Земля уже не неслась с бешеной скоростью, и я почти— почти успела за ней, когда мальчишки меня отпустили и я ощутила под ногами твердую. Утоптанную тропинку. По инерции я пронеслась с десяток шагов и все же шлепнулась, растянулась во весь рост на мокрой осенней траве.
Впереди мелькнули две тени, спрыгнувшие с уносящейся прочь почтовой кареты, загремел мой чемоданчик и послышались ругательства Кита.
Не чуя ног от радости, от пережитого страха и нервного возбуждения, я подскочила и побежала туда, к ним, ворочающимся в колючих кустах дикой малины.
– Кит, Эйвинд! Вы целы?!
– Да как будто бы, – охая, отозвался Кит.
– Порядок, – ответил из темноты бесстрастный голос эльфа.
И меня будто током передернуло, радость моя поугасла. Ужас дохнул стылым холодом мне в лицо, и я пролепетала, нервно сжимая руки у груди:
