Двадцатка сама толкнулась в ладонь у самых дверей пекарни. Выбрали пончики с шоколадом, по девять каждый. Юлька протянула банкноту, и, пока продавец набирал два шекеля сдачи, увидала, как исчез последний бледный желтый штрих.

– Знаешь, – сказала она Даньке, – это была все-таки восьмерка.

Но он не слушал.

В дверь постучали, когда оба чистили зубы, толкаясь над крошечной раковиной. В испуге переглянулись – гостей у них не бывало. Паровозиком поскакали открывать: Юля впереди, поспешно вытирая руки, Данька за ней хвостиком, схватившись за мамину пижаму. В дверях стояла хозяйка дома.

– Вечер добрый, с праздничком! А я тут вентиляцию в подвале чистила, глянь – шарик, вот, не ваш ли будет?

Снова полило за окном, поднялся ветер, заскребли ветки по стенам.

Скорей залезли в постель читать, но Данька не слушал, баюкая бакуган. Осторожно отжимал крылья – и драконьи головки выскакивали, покачиваясь, и клевали розовые теплые пальцы. Сжимал кулак – и шар сворачивался, согреваясь, живой и любимый.

Юля опустила книгу и вгляделась в свои ладони: твердые маленькие мозоли, кожа суховата, ногти обгрызены. Руки как руки. Грех так не разглядишь, может быть, он под кожей?

– Мам, читай.

Вздохнула, перелистнула страницу. Ну, не разглядишь так не разглядишь. Мир изобильный, подвластный, лежал за стенами дома, защищенный только ее выбором. Защищенный надеждой и чудом.

«Багет, оливки, сыр… что там ещё в списке? Апельсины?» – Даша подкатила тележку к полкам, где стояли ящики с фруктами. Хотела взять самый большой апельсин, но к нему протянулась маленькая сморщенная рука, торчавшая из шерстяной манжеты грубой вязки. Даша подняла глаза. Перед ней стояла невысокая худая старушка в смешном оранжевом пончо, надетом на толстый чёрный свитер. Старушка улыбнулась и сказала звонким молодым голосом:

– Ой, извините! Могу уступить!

– Да ничего, остальные ничем не хуже, – устало ответила Даша. «Ещё не хватало апельсин у такой симпатичной старушки отбирать. Сейчас быстренько к весам, на кассу и домой. Весь день на ногах, сил нет». Заметила своё отражение в зеркале над фруктовым лотком: «Боже, неужели это я? Бледная как смерть. Круги под глазами. Срочно домой и спать!»

Расплатилась, вышла на парковку, открыла багажник. Рядом стояла древняя помятая машинка, глухо фыркала и выпускала клубы вонючего дыма. Даша нахмурилась: «Что за люди! Ездят на таких колымагах, воздух портят. И так дышать нечем. На свалку давно пора». Хлопнула дверца, сзади послышался знакомый голос:

– Простите, вы меня не подбросите до дома?

Даша вздрогнула от такой наглости и быстро обернулась – да, та самая старушка из магазина.

– У меня машина не заводится. А когда ещё сюда такси доедет…

Даша задумалась: и правда, от города до этого захолустья добираться не меньше получаса.

– А где вы живёте?

– Да вон, видите, домики впереди? Как раз перед ними. Тут недалеко. А вы куда едете?

– Я? Вниз, на побережье.

– Ну вот, нам почти по пути! Перед деревней поворот будет, немного наверх проедем и всё. Пять минут, не больше! Ничего?

– Ничего, – машинально согласилась Даша. – Садитесь.

Отъезжая с парковки, Даша прикидывала: пять минут наверх, ещё пять вниз, до шоссе. Ну ладно: вернётся домой на десять минут позже. Нестрашно. Не бросать же старушку одну перед магазином. Сюда мало кто заезжает, Даша и сама тут редко бывает – только если по работе надо в другой офис съездить, как сегодня.

Солнце катилось над верхушками сосен, на асфальте лежали зубчатые тени деревьев. Даша смотрела на дорогу и пыталась вспомнить: что за поворот перед деревней, про который старушка говорила? Там только грунтовая дорожка наверх, на гору. Как-то раз Даша туда ездила с друзьями – погулять по лесу. Никаких домов не было. Подозрительно.

Даша покосилась на свою пассажирку: та сидела, удобно откинувшись на спинку кресла, и смотрела вперёд. Время от времени старушка вздрагивала, громко хмыкала, как будто хотела засмеяться и пыталась это скрыть. Даша нахмурилась: терпеть не могла, когда над ней смеются. Да ещё вот так, исподтишка. «Зря я на это согласилась. Может, высадить её прямо здесь? Или довезти до поворота и сказать, что дальше не поеду?»

С каждой минутой Даше всё меньше нравилась и старуха в дурацком пончо (да кто сейчас такие носит?), и собственная глупость (тоже мне, добрая самаритянка!). «Надо было сразу отказаться и спокойно ехать домой. Так ведь нет, сочувствие проявила! Дура. Зачем я с ней связалась? Куда я вообще еду?»

Мало ли что там, в этом безлюдном лесу! Даша представляла жуткие картины: может, старухины сообщники уже поджидают её у дороги. Стукнут по голове, выкинут из машины, и никто даже не узнает, что случилось.

А вот и поворот наверх. Даша притормозила. Не поворачивая головы, неуверенно сказала:

– Извините, я дальше не поеду, меня дома ждут.

И тут заметила краем глаза, что пассажирка засунула правую руку под плотное оранжевое пончо, наклонилась вперёд и ткнула Дашу в бок чем-то твёрдым. «Боже, это ещё что? Пистолет? Серьёзно? Бред какой-то!»

– Давай, деточка, не тормози, поехали наверх! – проворковала старуха и, больше не скрывая смех, захихикала противным скрипучим голосом.

Даша вцепилась в руль покрепче: её трясло. Повернула и медленно поехала в гору. На узкой грунтовой дороге лежал толстый слой сосновых иголок, пахло нагретой землёй и хвоей. Никакого жилья в этой дикой местности не было. Старуха сидела спокойно, искоса поглядывала на Дашу, молчала. С шоссе не доносилось ни звука. Даже птицы не пели, как будто тоже чего-то боялись. Или, может, они всегда молчат перед закатом? В тишине Даша немного успокоилась и поняла: надо спасаться, пока не поздно! Любой ценой.

– Послушайте! Мне всё равно, почему вы это делаете. Но мне надо домой. Мне правда надо домой. Пожалуйста, отпустите меня. Давайте я просто выйду из машины и пойду домой. А вы поезжайте дальше на моей машине.

Старуха с интересом смотрела на Дашу и ничего не говорила. Даша не сдавалась:

– Я никому ничего не скажу. Честное слово! Вам за это ничего не будет. Я даже не буду заявлять об угоне машины. Я просто всё забуду!

– Поздно, деточка, мы уже почти приехали.

У Даши вспотели ладони: вот и всё, это конец! Наверняка их тут поджидает целая банда. Живой отсюда уже не выбраться.

– Вон, видишь, налево дорожка отходит? Нам туда.

Из-за кустов показался маленький белый домик. Ухоженная коричневая коза с чёрной спиной радостно выбежала навстречу.

Даша быстро осмотрелась: если сейчас резко развернуться, можно рвануть вперёд и уехать. Старуха тем временем выскочила из машины, продолжая посмеиваться, и высвободила руку из-под пончо. «Пистолет! Не померещилось, – Даша оцепенела. – Поздно. Уже не успею».

Старуха, некрасиво растянув рот в улыбке, подняла руку, приставила пистолет к виску и громко сказала, нажав на курок:

– Паф!

Прошло не меньше минуты, прежде чем Даша поняла, что случилось. Эта гнусная старуха, эта ненормальная маньячка угрожала ей игрушечным пистолетом! Даша выскочила из машины, подбежала к старухе и начала орать:

– Вы с ума сошли? Что за шутки? Да как вы могли?

Старуха, задыхаясь от смеха, проговорила:

– Да я просто хотела на такси сэкономить. Подумаешь, пошутила немножко. – А сама уже чуть ли не икает, но не может остановиться. В одной руке так и держит игрушку, а другую руку прижимает к сердцу, как будто ей сейчас станет плохо.

Даша опустилась на землю, прислонившись спиной к колесу, и разрыдалась. А через несколько минут, ненадолго замолчав, чтобы перевести дыхание, Даша услышала, что старуха тоже больше не смеётся, а рыдает вместе с Дашей.