— Какой ты бываешь занудливый… — простонала я.

— Диана? — строго спросил он.

— Да поняла я, поняла. Но я не собираюсь из-за этого отказываться от общения с сестрой. — скорчила вредную гримасу я.

В целом, если не считать моих нервных выпадов, мы жили мирно. Дилан свёл приём транквилизаторов к минимуму, принимал по таблетке раз в месяц, скорее, для профилактики, чтобы не рисковать лишний раз. Ему требовалось немало терпения, чтобы совладать со мной, так как моё настроение менялось по десятку раз в день: я могла весело смеяться, а уже через минуту рыдать и биться в истерике.

Перед Новым годом я ездила в Крым на встречу с Людой и Анкой. Мы устроили посиделки у Люды дома, и снова они обе были с детьми, а я — без Максима, только с животом.

Надо же, мы все превратились в женщин, матерей… Раньше мне казалось, что 10 лет — это громадный багаж, а оказалось, они пролетели мимо на большой скорости. Время призрачно и скоротечно. Честно говоря, мне стало жаль минувшей бурной и беззаботной юности.

Я взяла с собой архив фотографий, которые сделала за все эти годы, мы сидели и листали их на ноутбуке. Ночевать нас разместили в просторной гостевой комнате, у Люды и её мужа был свой коттедж (и даже не один: они сдавали жильё туристам). А вот Аня уехала из Москвы, их семья обосновалась в Сочи, но и оттуда они уже планировали перебираться.

Я же потратила целый вечер на то, чтобы придумать, что буду рассказывать девочкам. В итоге решила, что открою просто факты: я вернулась к Дилану, мы снова расписались и ждём ребёнка. Всё просто. Нелогично, на первый взгляд, но у каждого есть свои тайны.

Мы провели душевный, хоть и суетный вечер, у меня ни разу не появилось желания превратиться и чего-то сломать, удалось воздержаться от крайних эмоций.

Утром муж Люды отвёз меня в порт, причём предложил это сам, безо всяких намёков со стороны жены. Я с радостью согласилась. О планах на следующую встречу умолчали, потому что никто не знал, как сложится наша жизнь дальше. Однако домой я ехала в приподнятом настроении.

Из-за беременности мой организм превратился в одну большую причуду: теперь мне всё время было жарко, на ночь я стала открывать окно и спала под одной простынёй, а Дилан рядом со мной замерзал под пуховым одеялом. После того как он простудился от вечных сквозняков в комнате, ему пришлось перебраться спать на кухонную тахту. Тем более, озверение по ночам стало обычным делом для меня, время от времени я приводила в негодность наше постельное бельё.

Поначалу мне было страшно засыпать одной, хотелось дурачиться или просто поговорить, но я постепенно привыкла к новым обстоятельствам, Дилан тоже. Раздельная постель никак не повлияла на наши отношения, тем более что нам, как это ни печально, с некоторых пор приходилось воздерживаться от интимной близости.

Все бытовые домашние дела по дому я старалась выполнять самостоятельно, но с каждой неделей мне становилось всё трудней заставить себя что-то делать. Недомогание и плохой сон стали моими постоянными спутниками.

Приступы агрессии стабильно сменялись у меня периодами раскаяния и истериками. Дилана моя переменчивость, похоже, даже забавляла, он умел проявлять мягкость, когда это было необходимо, чтобы остудить мой пыл.

— Я так невыносима… Как ты меня терпишь? — ревела я.

Дилан обнял меня и шепнул на ухо:

— Ты у меня самая красивая и любимая, не переживай.

— Не могу, меня всё раздражает, всё бесит. — зарычала я.

— Ложись на диван.

— Зачем?

— Сейчас увидишь. Приляг, пожалуйста.

Я сделала, как он просил. Он запустил свои пальцы мне в волосы и сделал массаж головы. Я практически мгновенно забыла о том, что меня что-то тревожило, на душе стало легко и хорошо.

— Вот так.

— Спасибо. Ты знаешь, как сделать приятно.

— Я умею ладить с твоими демонами. — он улыбнулся и поцеловал меня.

— Раньше ты не говорил мне таких ласковых слов.

— Научился.

— Да уж… — согласилась я и, немного помолчав, заявила. — Дилан… мне так хочется сырого мяса… но так лень вставать, и я боюсь, что стану толстой.

— Думаю, на сегодня тебе уже хватит, давай завтра. — мягко отказал он.

— М-м-м… — заупрямилась я.

— Кто здесь не хочет толстеть?

— Беременность — это ужасно! Больше никогда и ни за что!

— Думаю, двоих детей нам будет вполне достаточно. — он поцеловал мой живот и замолчал на некоторое время, изобразив задумчивость.

Я поняла, что Дилан пытается сформулировать какую-то мысль, и решила подождать. Наконец, он признался:

— Знаешь, у меня просто катастрофа с подбором имён.

— Выбрал хоть что-нибудь?

— Ну… Елизавета, Дарья, Полина, Кристина…

— И всё?

— Да. Думаю, твои варианты будут лучше.

— У меня было несколько, но теперь остался всего один… — я игриво посмотрела на него.

— Не томи. — он слегка подтолкнул меня плечом.

— Это имя есть и в твоём списке.

— Правда?

— Да. Кстати говоря, так звали твою бабушку: Полина.

— Получается, мы определились? — с облегчением выдохнул он.

— Почти. Я обещала Егору, что мы посоветуемся с ним. Как-нибудь на выходных съездим?

— У тебя большой срок, это рискованно.

— Вот только не начинай! — предупредила я, готовая снова приступить к нападению.

— Давай лучше позовём его к нам?

— Как?! В Верхнем Волчке связь не ловит!

— Найдём способ. Позвони маме, попроси её встретиться с ним.

Я нахмурила брови.

— Тебе даже с постели встать лень, а ты ещё собралась в волчью деревню. Ты и ходишь-то еле-еле.

В итоге мне пришлось нехотя согласиться с ним.

Перед декретным отпуском я дважды сидела на больничном по полторы недели, мне с трудом удавалось контролировать себя на работе, тот же Костя был главным провокатором и первым кандидатом на взбучку. Моё превращение могло стать триумфом для Кости, он так упорно этого ждал, что мне даже порой становилось его жаль.

Почти сразу после Нового года, со дня рождения Максима, моя рабочая карьера была приостановлена до лучших времён, впереди ожидало постоянное сидение дома и боязнь неизбежного.

Когда мы покупали необходимые для рождения ребёнка вещи, меня не отпускало грустное предощущение, словно что-то обязательно должно было пойти не так. Я задавалась вопросом: «А пригодятся ли все эти вещи?»

Чем ближе время приближалось к родам, тем сильнее все беспокоились: мои бушующие гормоны могли выдать существование нашего вида.

Я позвонила верховному, обрисовала ситуацию, он сказал, что, вероятно, мне придётся рожать в клинике, в Крыму: это было единственное верное решение. Дилан поморщился (у него были далеко не самые радужные воспоминания об этом заведении), но всё же одобрил идею, ответил, что поедет туда со мной и что возражения не принимаются. Я не очень-то хотела, чтобы он присутствовал при моих родах, тем более, было уже известно, что ребёнок родится с какой-то генетической мутацией, и… это было страшно, просто страшно.

Однажды приступ гнева одолел меня прямо в магазине, Дилан срочно усадил меня в машину и мы вернулись домой. Я рычала и ругалась, как меня всё бесит, Дилан пытался отвлечь меня от негативных мыслей, как маленького ребёнка.

Дома меня захватила настоящая истерика, я кричала из-за всяких мелочей: обувная ложка, лежащая на полу, а не на полке, грязные кеды, оставленные посреди прихожей… И в самый разгар моего гневного приступа Дилан схватил меня и силой затолкнул в комнату.

— Тихо, Диана! — он плотно закрыл дверь.

— Что ты мне рот затыкаешь?

— Т-с-с! У нас гости. Приведи себя в порядок.

В прихожей послышался шорох: кто-то спешно одевался. Дилан вышел. Оказалось, Максим привёл домой друга, не предупредив нас. Я чуть не попалась.

Вскоре Дилан вернулся и принёс мне стакан воды.