— Мама, нет! Это не может быть он, даже не похож!

— Можно подумать, тебя тут узнаешь! Ты, конечно, этого не помнишь, но Дилан точно помнит, в следующий раз покажешь ему.

— Когда родится мой ребёнок, уже будет известно, кто его пара?

— Если родится мальчик, то нет. Невеста почти всегда сильно моложе жениха. Я точно не знаю, кто и как выбирает, но они ещё ни разу не ошибались. Возможно, это главы клана смотрят, чтобы близкие родственники не женились между собой, или ещё по какому-то признаку. Да, когда поедешь обратно в город, обязательно встань на учёт, сходи к врачу и сдай все анализы, поняла? Помни, что внутри тебя растёт человек.

— Хорошо, мам. — со вздохом пообещала я. — Но ведь ты не знала своих биологических родителей…

— Да. — ей не хотелось говорить о кровных отце и матери. — Для меня тоже загадка, каким образом выбираются пары. Мы же существа магические, хоть и живём очень просто.

— Магические… — задумалась я. — А почему Света не пришла посидеть с нами?

— Тебя не было целый месяц, кое-что поменялось. Они куда-то ушли с Захаром. Уединились где-то, как школьники. Уж не знаю, что из этого выйдет…

— О… а чему тут удивляться? Если у них всё получится, я буду очень рада.

— Ему же нравишься ты, это видно невооруженным взглядом. Я боюсь, как бы он Светке сердце не разбил, как тот её… как его…

— Не думаю, что до сих пор нравлюсь ему. Последний раз мы плохо поговорили, он обвинил меня в том, что я испортила Дилану жизнь и вообще не стою его.

— Это он от обиды. Ищет предлог, чтобы отдалиться от тебя. Эхх, я бы не советовала Светлане спешить сближаться с ним, но она слишком уж торопливая и себе на уме, ты же знаешь. — мама замолчала на несколько секунд. — Ваши отношения с Диланом — только ваше дело, никого не слушай. Ну, или можешь выслушать то, что я думаю обо всём этом…

Я усмехнулась, насколько позволяло настроение.

— Ты — просто бедовая девка, сущий кошмар! Я боялась, что у Дилана не выдержат нервы от такого. Мне жаль его, честно. Жаль также, что воспитывал тебя не отец с ремнём. А я бы тебя по-другому воспитать всё равно не смогла. Отдала на вас со Светой все силы. По крайней мере, у тебя было по большей части счастливое детство.

— Да. Было. Ты сделала всё для нас. — мы снова некоторое время молчали, потом я спросила. — Думаешь, всё так и останется? Он больше не сможет жить, как люди?

— Не знаю, дочь.

— Ирма сказала, что в лаборатории работают над антигеном, что уже есть положительные результаты.

— Дай бы бог… — кивнула мама.

Мы ещё о чём-то говорили, в конце концов, я начала плавно погружаться в сон, мама поцеловала меня, как в детстве, и ушла. Альбом так и пролежал всю ночь на месте, где ещё вчера спал Дилан.

В зеркале я заметила перемены не только по части фигуры, — появилось и ещё кое-что: шрамы на щеке. Видимо, раны, будучи не зашитыми, зарубцевались и собирались остаться такими на всю мою жизнь. И снова на помощь пришла мама: намазала рубцы какой-то жгучей смесью и сказала, что эта кожа слезет и взамен вырастет нормальная.

С Ирмой я связалась через социальную сеть; по правде говоря, она зарегистрировалась там ради меня. Я рассказала ей, как провела июль, и что случилось с Диланом. Она позвала меня к себе, но пришлось признаться, что у меня совсем нет денег.

Через три дня после разговора с Ирмой мне пришёл денежный перевод, и я улетела в Австрию, в Баден. Конечно, было чувство, что я прогуливаю чужие деньги, но оно не повлияло на моё решение, тем более что никто меня не спрашивал. Для Ирмы деньги были, как воздух, — их было настолько много, что они для неё как бы не существовали.

Я познакомилась с её сыном, Лукасом. Это был мальчик одиннадцати лет, совершенно бесконтрольный и своенравный и, будь у него гиперген, Лукас стал бы достойной заменой дядюшке Стасу, то есть Филину. И хорошо, что мальчик ничего этого пока не знал. Ирма умело делала вид, что не замечает поведения своего сына, видимо, надеялась, что его бесовство со временем исчезнет, израстёт.

Мы целый день гуляли втроём, Ирма старалась показать мне красоты городка, достопримечательности, соборы, парки и скверы. Лукас фотографировал нас, но делал это с явным неудовольствием, ему вообще не нравилось быть туристом в родном городе. Собственно, мои мысли тоже были забиты отнюдь не сооружениями XIX века.

— Ирма, как ты думаешь, у Дилана есть шанс вернуться к нормальной жизни? — в очередной раз озвучила я животрепещущий вопрос.

— Плохо тебе?

Я кивнула.

— Конечно, есть! Сейчас раз-ра-батывается очень много нового! В Мюнхене есть лаборатория, они сообщат мне, если что-то появится.

— Я тут подумала: мне однажды вкололи транквилизатор, когда было обострение… Может ли он как-то подействовать на Дилана?

— М-м-м… не уверена. Надо узнать. У меня идея! Осенью мы с Лукасом хотим поехать в Россию, а ты будешь нашим гидом. В Москве мы поговорим с Ярославом.

— Думаешь, он будет общаться с нами после случившегося?

— Да. Всё будет хорошо. Отвлекись, тебе надо отдохнуть.

Но относительно Ярослава я была с Ирмой не согласна: после моих угроз и зверских поползновений в его сторону он наверняка сделал всё, чтобы я до него не добралась. Не то чтобы это меня пугало, просто осложняло и без того тяжёлую ситуацию.

Вечером, уже без Лукаса, мы посетили купальню, ресторан и вернулись домой к Ирме. Я спросила, где Карл, она ответила, что они живут раздельно. Странные отношения. Позже я узнала, что они — давние друзья, что Карл работает в той же организации, что и Ирма, хоть и не волк. Это тоже показалось мне странным, но разъяснений по этому поводу я не получила, и решила не упорствовать.

На следующий день мы поехали по городам и провели в поездке 4 дня. Лукас всё время проводил в своём телефоне, играл. Будь это мой сын, я бы всерьёз обеспокоилась тем, что из него вырастет. Или это только у русских родители всю жизнь опекают детей?

В целом поездка позволила мне немного развеяться, больше всего я рада была провести время с Ирмой, она пообещала, что где-то через пару месяцев они с Лукасом приедут в гости.

Пока я была в поездке, несколько раз звонил Седой. Официальной причиной того, что я не взяла трубку, было пребывание за границей, а фактической — заведомое отсутствие хороших новостей от него. Я решила вспомнить о нём, когда вернусь в Краснодар.

В Москве, вместо того чтобы спешить домой, я направилась по месту работы Ярослава. Я дала себе слово использовать любой, даже самый ничтожный шанс, чтобы вернуть Дилана, но при этом не навредить ему. Но для начала важно было собрать всю информацию.

Как я и предполагала, в лаборатории мне оказались не рады, но, в конце концов, удалось добраться до Ярослава и вызвать его на разговор.

— Понимаете, в чём дело, нам не на ком тестировать препарат. Животные — они уже животные, на них мы можем проводить только простейшие опыты, а людей для опытов у нас нет. Вашего мужа я предупреждал о последствиях.

— Что насчёт транквилизатора? Он может сработать?

— Транквилизатор волчьего гена? М-м-м, это непростой вопрос. Там большой риск конфликта компонентов, я бы настоятельно не рекомендовал использовать его. Вполне логично, что произойдёт обратный эффект, то есть Ваш муж не сможет становиться человеком. Так что хороших новостей у меня для Вас нет.

— Но он же превращался обратно в человека! Почему нельзя ничего сделать?

— То, что превращался, — это само собой разумеется, он же всю жизнь прожил, как человек, человеческая сущность будет проявляться так же, как раньше проявлялась волчья.

— Если Вы создали препарат, превращающий человека в волка, создайте обратный!

— Увы, создал его не я. От препарата волчий ген мутировал. Я не имею образцов крови Вашего мужа, мне не по чему судить. Препарат разрабатывался для смертников, так изначально было рассчитано. Мутировать обратно ген вряд ли сумеет. Все, кому вводилась вакцина, умирали. Был случай, когда человек вернулся в свой изначальный облик, но впал в кому. Он так и не пришёл в сознание, сейчас он мёртв! В конце концов, волчий ген — это явление отчасти магическое, возможно, ведьмаки скажут Вам больше, чем я. Тем более, у нас довольно скудный бюджет, мы производим в основном транквилизаторы, у нас это очень популярно, всем мешает этот проклятый ген…