Вокруг был не лес, а участки с домами, поэтому петлять не получилось, пришлось прыгать через заборы. Про себя я отметила, что за мной послали людей, готовых в любой момент превратиться, а это значит, от меня ожидали подобного поведения. Убить или серьезно ранить кого-то из них значило бы для меня подписать себе смертный приговор, поэтому для меня сейчас был только один выход: бежать и прятаться.

Преследующие сзади начали стрелять, я максимально увеличила свою скорость, но отчётливо понимала, что надолго меня не хватит. Если остановиться, они в меня попадут. Один из патронов прошил мою куртку насквозь, мне очень повезло: кожу не зацепило.

Наконец, участки остались позади и начался лес, бежать стало легче, но что толку убегать, если мои следы видны на снегу? Я умоляла своё тело продержаться ещё хоть сколько-нибудь, сердце в груди ухало, когти на ногах больно впились в стенки обуви.

Кто-то за спиной протяжно вскрикнул, у меня не было времени и сил оглядываться, я сосредоточилась та том, чтобы скрыться от преследователей.

Мне показалось, что прошла вечность, минуты тянулись всё медленней, но каждая из них всё больше оставляла слежку позади. Теперь я сбавила темп, участила дыхание, в горле пересохло и появился привкус крови.

Природа, так не любившая раньше помогать мне в бегах, пошла на уступки: вела пологими тропами и начала спускать сумерки на лес. Кажется, я и ночью, и с закрытыми глазами смогла бы найти дорогу в Верхний Волчок.

Наконец, я вышла на хорошо протоптанную грунтовку рядом с обрывом. Спасена.

Перед прыжком я снова приняла полностью человеческий облик. Ноги и руки дрожали от перенапряжения.

Жизнь в деревне бурлила: как минимум в половине изб горел свет и шёл дым из труб, кое-где суетились люди. На меня пристально уставились, однако никто не сказал мне ни слова, только собаки начали агрессивно и заливисто лаять.

Я с радостью отметила про себя, что к нашей избе не ведёт ни единой тропы, протоптанной человеком. Дилана тоже нигде не было видно, даже его запах успел выветриться. Возможно, частицы человеческого сознания навсегда покинули его, и он ушёл подальше от людей.

Я рухнула на лежанку, некоторое время неподвижно лежала, пока не озябла, пришлось укутаться одеялом. Вечер я провела, дрожа от усталости и холода, очень хотелось есть. И надо бы было раздобыть дрова и спички, но что-то подсказывало, что меня скорей застрелят из ружья, чем дадут то, о чём прошу.

Ночью я замёрзла до состояния истерики, отчаянья и поняла, что если так и останусь лежать, то не доживу до утра. В избах не горел свет, даже псы были загнаны в дома, чтобы ночью их не порезали волки. Я долго стучалась в двери, подняла шум; собаки, почуяв моё присутствие, взбесились.

Наконец, одна дверь открылась, высунулся человек с ружьём и пальнул в меня. К счастью, не попал, я успела отбежать в сторону. Мне удалось услышать, что если я ещё сунусь, то в следующий раз дробь превратит меня в решето.

Даже когда я была в теле человека, они видели во мне волка, а я уж и забыла, как это. Последние три года всё звериное спало во мне. В голову пришла мысль, что, возможно, превращение поможет выдержать эту ночь. И это была лучшая идея за весь прошедший день. Всё произошло быстро и естественно, я согрелась и, в конце концов, смогла немного отдохнуть.

Утром голод начал жечь меня изнутри ещё сильнее, на рассвете я вышла и во вполне человеческом сознании, но в волчьей шкуре побежала на охоту. Добычей стал заяц, понятное дело, — не кабан.

Маму с Максимом и Свету пришлось ждать едва ли не полдня. У меня появилось ощущение, что что-то пошло не так. Они появились в деревне, когда солнце уже уходило в закат.

— Мама! Слава богу! — мама катила Максима на санках и тяжело дышала, я обняла их всех по очереди. — Что случилось?

— Дочь, надо прятаться, скорее, они скоро будут здесь!

Максим снова сел в санки и мы, что есть сил, побежали к избе. Вряд ли там можно было надолго скрыться, тем более, в доме холодно, печку не зажечь, а Максиму надо находиться в тепле.

— Мама, я превращусь и унесу Максима в волчью деревню.

— Нельзя, вас сразу найдут. Думаю, они уже там.

— Нужно поискать, может, в каком-нибудь из каменных домов есть уцелевшие квартиры… Вы останетесь здесь или пойдёте со мной?

Вместо ответа меня подтолкнули в двери. Мы бегали от дома к дому, искали квартиры, ещё не поглощённые пустотой. Увы, попытки не увенчались успехом: все кирпичные дома на нашем пути были полыми изнутри, как коробки, у которых нет дна.

Вдали показалась чёрная точка: автомобиль.

— Диана, превратись, беги, дай мне Максима!

— Мама, я хочу с тобой! — попросился Максим.

— А ты не испугаешься? Я стану волком… — спросила я.

— Нет.

— Мама, я заберу его.

— Но… — начала было она, но я уже скинула с себя куртку и сапоги и стала превращаться.

Крепко вцепившись зубами в комбинезон Максима, я изо всех сил неслась к пятиэтажным домам, выстроенным через поле от охотничьей деревни. Дальше дорога вела к тюрьме, в которой когда-то держали Захара, но туда я могла направиться только в крайнем случае.

В одном из кирпичных домов я заметила занавески на окнах и тут же приняла человеческий облик, чтобы напроситься. Абсолютно голая, я прижимала сына к груди, чтобы хоть как-то прикрыться. Открыла молодая женщина.

— Пожалуйста, пустите нас погреться, не прогоняйте!

Она молча отвернулась, затем достала из-за двери ружьё и, на ходу снимая предохранитель, направила его на меня.

— Чёртовы волки! — завопила она.

Я мгновенно скользнула вниз по лестнице и выбежала на улицу: как раз к стоящей у подъезда машине. За рулём сидел не кто иной как Седой. У меня всё упало внутри, и если бы не Максим, я бы просто свалилась в бессилии на снег.

— Садись в машину. — скомандовал старик. По его тону нельзя было понять, что нас ждёт.

Я повиновалась. Далее мне было велено прикрыть наготу пальто, я сделала и это.

— Что вы намерены делать? — со страхом в голосе спросила я.

— Увидишь.

— Только не отнимайте у меня сына, умоляю вас…

Удивительно, но старик промолчал. Мы куда-то ехали. Максима укачало, он уснул у меня на коленях.

Уже стемнело, когда мы прибыли к месту. Это была просторная изба, отделанная изнутри на городской манер, я никогда здесь ещё не бывала, как не знала и о том, что волчья деревня не ограничивается рядом домов, выстроенных на берегу моря, и изб волков-бобылей.

— Некоторое время останетесь здесь, растопи печь.

Он положил на пол пакет с игрушками для Максима.

— Вы куда?

— Вернусь, когда закончу.

— Если увидите маму со Светой, скажите им, что с нами всё в порядке, пускай возвращаются в Нижний Волчок.

Седой вышел, а для меня всё ещё было загадкой, что он задумал. Возможно ли было проявление доброты с его стороны? Меня столько лет ненавидели…

Максим проснулся, достал одну из игрушек и сел на пол. Он был настолько спокоен, как будто ничего не случилось, как будто его мама не была волком всего какой-то час назад. Удивительно для меня.

Пока Максим занимался своими делами, я сидела, завернувшись в пальто и поджав под себя ноги, и дрожала перед неизвестностью. Растопленная печь постепенно нагревала комнату.

Старик вернулся довольно скоро, велел собираться. Впервые я видела его таким взволнованным и торопливым. Неужели он решил нарушить законы клана ради нас? Я молчала, понимая, что задавать вопросы сейчас бесполезно.

Ехали мы к охотничьей деревне, я вглядывалась в редкие силуэты людей, ища маму и Свету. Их нигде не было.

Возле одного из домов фары машины осветили собравшуюся толпу людей. Последний раз я видела такую толпу, когда охотники забивали ногами молодую женщину-волка. Внутри у меня мгновенно похолодело.

— Остановите машину! Остановите! Остановите! — закричала я и, как только Владимир Александрович нажал на тормоза, выпрыгнула босыми ногами на снег.