За окном уже сгустились февральские сумерки, а подруги все нет!

Диана вздохнула, поняв, что пора отправляться на вечерние занятия в танцкласс. Наверное, когда она вернется, Леночка уже будет в комнате и обо всем расскажет.

В этот вечер Людмила Марковна была какой-то несобранной и даже растерянной. Конечно, в отличие от Мстиславы, педагог не позволяла себе оскорблять и унижать учениц, но от этого её требования к уроку не становились менее жесткими.

— На сегодня все! — закончила урок Милочка. Добавила, увидев недоумение в глазах учениц. — Завтра планируется парное занятие. Хорошенько отдохните и постарайтесь выспаться! — посмотрела на Диану: — Малышкина, задержись!

Девушки, недоуменно перешептываясь, покидали танцкласс. Они знали, что если какую-то из них оставляют после урока, значит, последует разнос! Значит, ученица выполняла элементы из рук вон плохо! Тихо злословили, радуясь тому, что сейчас достанется «этой выскочке».

— Я переживаю за Леночку, — начала оправдываться Диана, не дожидаясь пока Людмила начнет разбирать каждое неверное движение. — От того так плохо сегодня занималась.

— Нет-нет, — успокоила педагог, — все было как обычно, — замялась. — Просто я должна тебе сказать, что Лену увез отец.

— Какой отец? — не понимала Диана. — Куда увез?!

Милочка, которой Звездинская подробно и в красках описала все случившееся нынче днем, посвятила девочку в подробности, свидетелем которым не была, а только знала со слов Мстиславы.

— И она уехала? — все еще не верила собственным ушам Диана.

— Да, — вздохнула Людмила.

— И даже не зашла, чтобы попрощаться? — продолжала сомневаться юная балерина.

— Выходит, что так, — кивнула хореограф.

— Можно я пойду? — вопрос Дианы застал Милочку врасплох. Она ожидала чего угодно! Слёз, негодования, вопросов! Но не вот этого, отстраненного: «можно я пойду».

— Конечно, — внимательно посмотрела на ученицу. — Хочешь, я побуду с тобой в вашей комнате?

— Спасибо — нет, — Диана выскользнула из танцкласса, забыв об обязательном книксене педагогу.

Людмила Марковна проворочалась в постели всю ночь.

Конечно, она волновалась за Диану!

Конечно, если бы девочка захотела, провела бы в её комнате сколько угодно времени!

Конечно, постаралась бы успокоить. Найти слова утешения.

Но этим холодным: «можно я пойду»; — Диана словно воздвигла стену между собой и всем остальным миром.

На следующее утро, придя в танцкласс, Людмила Марковна первым делом увидела Диану, разогревающую мышцы у станка.

О том, что у девочки была непростая ночь, свидетельствовали только покрасневшие глаза и осунувшееся, если это в принципе возможно для балерины, личико.

— Ты и ты! — Людмила указывала на девушку и юношу. — В пару! — посмотрела на Диану, сообщила: — Сегодня твоим партнером будет вот этот юноша.

— Хорошо, — кивнула девушка.

После утренних занятий в танцклассе Диана, собрав сумку, заспешила в школу.

Первым уроком была обожаемая ею история.

— Сегодня мы послушаем прекрасный ответ от Дианы Малышкиной! — радостно провозгласил педагог, улыбнувшись девочке: — Прошу к доске.

— Я не готова, — Диана смотрела на стол, не в силах поднять глаза на педагога.

— Что-то случилось? — обеспокоился историк. — Ты неважно выглядишь.

— А её подружка бросила, — хихикнула одна из учениц. Девочка была одногодкой Дианы, а потому занималась двумя классами ниже в хореографическом училище. Но о том, что Ленку Халфину вчера забрал отец, уже знали все от мала до велика! Подобные известия разлетаются молниеносно, обрастая подробностями, зачастую выдуманными, как снежный ком, катящийся с горы.

Еще несколько секунд педагог внимательно смотрел на ученицу, в лице которой не дрогнул ни один мускул.

— Садись, — разрешил, — ответишь в следующий раз. — И вызвал к доске другого ученика.

После отъезда Леночки прошло три дня.

На занятиях в танцклассе и на уроках в школе Диана вела себя, как обычно.

Что происходило в стенах её комнаты — никто не знал.

Несколько раз соседки замирали у двери, прикладывали ушки к замочной скважине, пытаясь услышать что-то. Что именно? Да хотя бы рыдания! Но в комнате стояла гробовая тишина. Словно там никого не было. Но ведь девочки сами видели, как Диана вошла несколько минут назад! И никуда не выходила!

Устав торчать в полутёмном коридоре, ученицы расходились по своим комнатам, пожимая плечами. Удивляясь черствости и жестокосердию Дианы, которая даже не всплакнула после того, как её бросила, словно ненужную вещь, лучшая и единственная подруга.

Утром четвертого дня без Леночки, Диана, уже умывшись, надев купальник и шопенку, натянув поверх гетр разношенные сапоги, завязав на талии шерстяную тонкую кофточку, укладывала в пакет пуанты, в которые переобуется уже в танцклассе. Тёплая вязаная шапка и куртка лежали на кровати, приготовленные для одевания.

Дверь в комнату распахнулась.

Диана, занятая размышлениями над тем, что в пакете для пуантов прорвалась дыра, пыталась как-то её заделать, завязав узлом уголок.

Услышав стук открывшейся двери, распрямилась и тут же оказалась в объятиях подруги.

— Соскучилась?! — весело поинтересовалась Леночка. — Сильно?!

— Почему ты уехала, не сказав мне ни слова? — Диана не собиралась обсуждать вопрос о том, как сильно она скучала и скучала ли вообще. Она внимательно рассматривала подругу.

Леночка быстро сняла короткий песцовый полушубок, плюхнулась на кровать и стащила нововмодные сапожки-казаки. Высвободилась из узкого стрейчевого платья-джерси, цвета индиго:

— Брось мне робу! — обратилась к Диане, — А то на урок опоздаем!

— Ты ведь ушла из училища, — растерялась Диана.

— Вот еще! — фыркнула Леночка. — Не говори глупостей, а давай сюда одежонку!

Диана, словно в полусне, подошла к шкафу, вынула с полки вещи, скомкав их, и швырнула на пол под ноги подруге. Схватила свою куртку и шапку и выбежала из комнаты.

Она уже стояла у станка, когда в танцзал вбежала Леночка. Метнулась к подруге. Зашептала на ухо:

— Ну что ты, как ребенок?! Я все тебе расскажу и объясню!

— Не нужно, — Диана встала в первую позицию. Вскинула ногу в высоком батмане гранд жете, едва не задев при этом подругу.

Дверь класса скрипнула, оповещая всех о приходе педагога.

Некоторые балерины еще разогревались и растягивались на полу.

— Начинаем занятие! — хлопнула в ладоши припозднившаяся Людмила Марковна. — Все к станку! — перевела взгляд на Леночку, стоявшую справа от Дианы с видом побитой собаки. Добавила: — Халфина! Тебя это тоже касается!

Леночка вздрогнула, её губы растянулись в улыбке. Девушка встала позади подруги.

Людмила бежала к училищу по мокрому асфальту, мечтая только о том, чтобы поскорее пришла весна.

Обзавестись собственной машиной она так и не удосужилась, а ежедневные поездки в переполненном транспорте выматывали, и настроение не улучшали.

Ко входу в училище Милочка подбежала одновременно с подъехавшим черным автомобилем. Какой марки было авто, она, в отличие от Мстиславы, не имела понятия, но отчего-то замедлила бег.

Увидела, как из салона выпорхнула разнаряженная девушка, в которой Людмила с трудом узнала Леночку.

Не заметив педагога, или не посчитав необходимым немедленно вступать в объяснения, девушка побежала к жилому корпусу.

Людмила Марковна остановилась у автомобиля, из которого тотчас вышел невысокий худощавый мужчина.

— Вы отец Леночки? — задала вопрос.

— Я, — просто ответил Тимур.

— И что вы хотите?

— Хочу переговорить с вашей, — хмыкнул, — Звездинской. Нужно решить кое-какие вопросы.

— Мстислава Борисовна будет через час, — почему-то начала объяснять Милочка.

— Я подожду, — кивнул Халфин. И тоже, вроде бы неожиданно для самого себя, добавил: — Лена хочет продолжить обучение.