Бруно кивнул, протягивая подростку руку, но тот кинулся к нему, обнимая за шею:

– Для меня ты всегда останешься самым классным дядей, кто бы что ни говорил!

– Всё, смена караула, – к предсказателю подошла своей фирменной походкой Ребекка. Мотнула головой, сгоняя мятежную прядь, – Ну что, понял, зачем твоя матушка заслала тебя ко мне?

Младший из тройни Мадригаль нахмурился:

– Наверное, затем, чтобы показать, как живётся клеймёным.

– Бинго, – сверкнула улыбкой вдова, – Но мы не обязаны ломаться, и неважно, кто и что против нас. А это тебе, – она протянула предсказателю тонкий браслет из бечёвки, украшенный зеленоватым метеоритом с линзой.

– Зелёный. Как мои глаза? – поинтересовался Бруно.

– Неа, – качнула головой Ребекка Делано, – Как игуаны… Паоло, живо сюда, я заставила этого негодяя покраснеть, ты отмщён!! Целовать не буду, обнимать тоже, теперь у тебя есть та, кто будет это делать. Бывай. Мои двери всегда открыты.

– Кстати о дверях, – Мирабель коснулась фасада, – До свидания, Касита.

Рядок плиток сочувствующе зашуршал им вслед, а Бруно успел увидеть промельк в окне Долорес. И в ещё одном окне. Том, что вело в комнату женщины, носившей его под сердцем. А всё же упрямство у него не от отца. А от Алмы.

– Прощай, мамита, – чуть заметно поклонился он, поворачиваясь.

– Бруно, – Джульетта обняла его за голову, – Я сложила вам еды и целебных трав. Должно хорошо сохраниться, Мирабель знает, где и что, и… Береги мою дочь. Береги мою дочь, – она всхлипнула, – Мой брат. А я туда, – она указала на дверь, из которой должна была вот-вот вылететь распознавшая всю серьёзность ситуации Алма, – Идите.

Бруно протянул руку своей избраннице. Исабела успела украсить волосы сестры алой лилией. Пальцы двух грешников переплелись, но у Бога снова нашлись какие-то важные дела вместо того, чтобы убить их одним метким ударом молнии.

– Уйди с дороги, Джульетта! Все! Все с дороги! – буквально зарычала Алма, когда часть её семьи загородила уходящих, – Так нельзя! Нельзя!

– Просто дай им жить, – произнесла Джульетта, и абуэла поразилась спокойствию её голоса, – Мы дали им жизнь. А теперь отпускаем.

– Мы не можем!

– Но мы должны.

– Они не могут! – Алме не хватало воздуха.

– Они уже смогли.

Глава семьи беспомощно опустилась на колени, закрыв руками лицо:

– Я… Я обещала не провожать, но я… буду ждать.

Встающее из-за гор солнце осветило кожу, покрытую вишнёвым отпечатком кружева. Долорес наклонилась над бабушкой, словно выставляя свою метку позора:

– Обопрись на меня.

– Это моя вина. Всё это… – пробормотала Алма.

– Я соглашусь с дядей Бруно, – молодая женщина подала абуэле руки, помогая подняться, – Вместе не так страшно быть виноватыми.

– Остановите их кто-нибудь, – умоляюще протянула глава семьи Мадригаль, – Кто-нибудь, пожалуйста.

Джульетта вытерла слёзы и ободряюще улыбнулась:

– Кто сегодня помогает мне с завтраком?

***

Улицы Энканто были ещё пусты, но путешественники всё равно молчали, лишь крепче сплетая пальцы и позволяя слезам течь. Разлом приближался, и Бруно первым решил нарушить тишину:

– Лилия что-то значит? Для вас с Исой?

– Да, – Мирабель улыбнулась, – Сейчас покажу.

Девушка вплотную подошла к гуще лиан, разглядывая её, и поманила предсказателя ближе:

– Вон, видишь? Тоже лилии.

– Как хитро, – по достоинству оценил лазейку Бруно, – Идём?

– Напоследок, – юная Мадригаль оглянулась на город и белеющую на пригорке Каситу, – Всё. Идём.

Предсказатель отодвинул зеленоватый полог, и они вышли наружу, выдыхая.

Речка несла свои воды к порогам, где был убит Педро, и они просто не могли не пойти туда.

– Бабушка сказала, что это было здесь, – негромко произнесла девушка, – Скажи, а ты… Скучаешь по нему?

– Я ведь не знал его, mi locura, – Бруно не сводил глаз с водной глади, – Но вообще я… иногда говорил с ним. С портретом. Когда было очень тяжело. Про тебя он тоже знает. Я сказал, что ты – лучшее, что было в моей жизни.

Мирабель обняла его руку, прижимаясь щекой к плечу, и вдруг встрепенулась:

– Она где-то здесь!

– Кто? Вишнёвая тень?

– Да! Я её чувствую! – девушка ринулась в чащу, вертя головой, – Где ты? Где? Иди сюда!

Они уходили всё дальше и дальше, пока не вышли к небольшой полянке в глубине леса. О реке напоминало только неявное журчание.

– Я не понимаю, – Мирабель перевела дух, – Она словно вела меня сюда и… Исчезла.

– Мы оба знаем, что твой дар весьма своенравный, – Бруно отыскал участок поудобнее, пристраивая их поклажу и садясь на крышку чемодана, – Днём ей некомфортно. Раз уж ей нравится это место, дождёмся вечера, думаю, она придёт.

– А что будем делать сейчас?

– Позавтракаем?

Девушка наклонила голову набок, пододвигаясь:

– У меня есть идея получше.

– Чертовка – он понял, что попался, едва Мирабель обвила его шею руками:

– Я люблю тебя. Теперь я могу сказать это столько раз и так громко, как захочу. И целовать тебя, сколько хочу.

– У меня опять пересохло во рту, – смущённо хихикнул он.

– Сейчас исправим, – ее горячее дыхание заставляло его душу плавиться. Двое изгнанных из рая, неправильных, клеймёных, они ласкали и целовали друг друга, должно быть, впервые в жизни чувствуя себя действительно свободными.

– Ты знаешь, – когда страсти поулеглись, и решение о завтраке было принято, вспомнил что-то Бруно, – Я ведь нашёл в закромах ту бутылку вина.

– Какую?

– Которой я хотел угостить тебя в новоселье. Она оказалась среди моего барахла.

– М-м, – Мирабель по-хозяйски откусила кусок от его арепы, – И где она?

– Всё там же.

– Серьёзно?

– Да. Тебе ещё нельзя алкоголь.

– Зануда, – хмыкнула девушка, – Кстати, а о каком вине вы говорили с папой?

– О… неловко вышло. Джульетта перепутала бутылки, и получилось так, что это было вино на твою свадьбу.

Мирабель замерла, а потом прыснула со смеху:

– Вы не взглянули на этикетку?

– Нет.

– И что вы сделали?

– Как что? Пили за твоё здоровье, а потом нашли Клайва.

– Ну вы даёте.

– Камило, – вдруг произнёс загробным голосом Бруно.

– Что Камило?

– Вы родились в один год с Камило, возможно, это была его бутылка вина.

Тут уже оба не выдержали и захохотали, спугивая обезьян и цветастых птиц. Вместе со смехом из них словно уходило напряжение всех дней, что они провели среди внезапно вспыхнувших чувств, которые сразу же пришлось заковать в цепи.

– Может, сходим на речку? – спросила Мирабель.

– А если там кайманы?

– В нашей речке их не было.

– Я не могу идти с тобой.

– Можешь.

– Не могу.

– Тогда меня съедят кайманы, и моя смерть будет на твоей совести… И вообще: я говорила «сходим на речку», а не «искупаемся».

Предсказатель закашлялся:

– Я говорил, что ты чертовка?

– Да, – она вскочила, протягивая ему руку, – Пошли, прогуляемся.

========== Глава 48 ==========

Песчаные берега, кое-где усеянные обломками и прелыми листьями, оказались довольно приветливы к гостям.

Как только Мирабель взяла его под руку и принялась болтать о том, что приходило в голову, Бруно понял, чего ей не хватало: романтики. Порой девушка отбегала вперёд, высматривая птицу или особенности пейзажа, потом возвращалась, целуя предсказателя в нос или губы, будто они расстались на день, и щебетала, не переставая.

Сначала Бруно приобнял её за плечи, и Мирабель охотно прильнула к нему, но из-за того, что разница в росте была минимальна, а рука затекла, пришлось пойти на кардинальные меры: переместиться на талию. Юная Мадригаль даже вздрогнула.

– Это слишком?

– Нет, это… – она сама обняла дядю за талию, – Идеально.

Теперь они шли нога в ногу, и на этот раз на пустую болтовню прорвало Бруно: он рассказывал о детстве, играх с сёстрами, о том, когда начал приручать крыс и наиболее удачных гаданиях. Мирабель с радостью смотрела на то, как он улыбается, и видела не седеющего мужчину, а своего сверстника с чёрными, как смоль, кудрями и горящими оливковыми глазами.